Не то, чтобы было страшно, но как-то всё-таки, вдруг чего, мамочка, в общем, моя дорогая! Сказали, что числа двадцатого так, двадцать третьего, но уже с десятых понятно стало, что у нервов с песдой не заладилось как-то…
На всякий случай купила кофе банку там, сигарет блок…Что ещё, не помню…
Сон тоже явный какой-то чересчур, ну делать-то нечего…
Девятнадцатого где-то уронила нахуй видик на пол, сломался, сижу, телевизор смотрю, выборы в государственную думу нах, переживаю, не помню тоже точно, за кого.
Спина болит. Грелка на жопе остоибенила.
Часа через четыре понимаю, что не помогает ничего, надо делать что-то.
Продумала ещё часов пять.
В восемь утра позвонила всё-таки.
Приехали оперативно.
- Чё, грузимся?
- Угу.
Погрузилась…
- Ты как, может, лёжа?
- Да ну нах, лёжа смешно как-то.
- Ну и сиди.
Привезли…
Сдали тётеньке с пышными усами и непышной бородой, жидкой такой.
(Эта сука забрала все мои апельсины, кстати.)
Засунула меня в корыто какое-то и со страшным скрежетом опасной бритвой сделала мне гладко и больно.
- Иди на второй этаж.
На втором этаже девочки колючек мне навтыкали: один в жопу, один в вену и один прямо в туда.
- Сейчас поспишь часиков пять, проснёшься и оппа!
Ну, минут через десять я проснулась и не то, чтобы «оппа!», а, полный песдец начался!
Девочки засуетились.
- Вы что не спите, это же снотворное всё-таки, блянахуй?!
- Ага, а это что такое тогда, а?
А сама перед ними вприсядку, беспезды вприсядку.
Проприседала так часа четыре
- И долго мне так скакать?
Даже не говорю уже, а на бумажке пишу, говорить не могу, не получается.
- Вообще-то нестандартно как-то, но вы должны издать звук такой характерный.
Пока звука нет – приседайте.

Стала звуки издавать разные, в основном матерные, конечно. Не реагируют нихуя.
Поплакала даже немножко. Неа.
Со звуками я экспериментировала ещё часов пять.
Стемнело…
Сколько времени - хуй знает.
Часы-то я к тому времени уже разбила чашкой.
Приседаю, визжу, предметы бросаю и слабею, слабею прямо сильно.
Потом как-то всё неясно очень.
Усы, очки какие-то, лак такой розовый перламутровый (что ж вы часы казённые разбили, Оля?) Потом вдруг:
- Ты эгоистка, Оля!
- Тебе насрать на нас и на него, дрянь!
- Кстати, о срать… какай, Оля! Какай, девочка, давай, милая, ещё чуть- чуть!
Странно, думаю, как-то, чё это вдруг какать-то?
Но на всякий случай какаю.
Потом совсем как-то витиевато стало всё.
Очки с лаком исчезли куда-то, а вместо них маленький такой пенис и большие такие глаза.
-А ты, Оля, не такая уж и эгоистка! Молодец!
Поздравляем, у тебя мальчик рост пятьдесят пять, вес три шестьсот пятьдесят!
Как назовёшь-то?