***

Если бы меня спросили – хочешь её снять? Ответил бы – безусловно. Не задумываясь бы так ответил. Тем более меня никто не спрашивал, чтобы поставить её на меня. Как это обычно и бывает, нам сказали, что необходимы именно такие меры, дабы расширить свободу большинству. Теперь, после стольких лет, всё настолько перепуталось, что некоторые даже стали утверждать, будто когда-то, ещё давно, правда была свобода. Дудки конечно. Так вот когда на меня вешали камеру, никто меня не спросил – есть ли в этом и ваше согласие? Какой там! Время такое. Война. Кого волнует чё ты там для себя хочешь – делай для общего блага. Семья моя погибла ещё при ударе первой ракеты. Я тогда в командировке был. На гостинцах сэкономил – скажет кто-нибудь.

Так вот меня, и таких как я взяли, собрали на одном из заводов Геленджик 1374, или Сочи 2014, и оборудовали камерами. Хронографы. Так нас и стали называть. Попытаюсь худо-бедно описать наше предназначение: камеры в нас(точнее на нас) стоят серьёзные; всевозможноударопрочные и водонепроницаемые; возможность записи 12 лет. Нормальный девайс; недешёвый. Так вот держатся они на наших башнях посредством нехитрого механизма, открутить который можно лишь изнутри. Да, изнутри головы. Мы как некое “на всякий случай”. Ведь война должна была унести всё; смести всея. Так вот мы, пока не сдохли бы, бегали и просто писали всё вокруг: обстановку, погоду, изменения. И, на случай, если кто выживет, то наши данные стали бы для них неким уроком или...да откуда я знаю.

Короче камера моя перестала писать уже лет как восемь. Последние три я не встречал ни одного хронографа; может остался даже и последним. Население Земли конечно сократилось сильно; но факт, что над водой осталось теперь только два континента, немного увеличивает возможность встретить людей, чего я бы очень не желал. Ведь они первое, что сделают со мной – так это отвинтят мою башню, дабы от неё в свою очередь отвинтить камеру. Быть радым за них в  ущерб себе хочется не особо.

***

Слышали ли вы о людях, которые слышали голоса? Слышали наверняка. Причём многие даже и не знают: что они там слышали и слышали ли на самом деле. Так вот в последнее время случаи такие весьма участились. Всё чаще не удаётся описать поведение некоторых индивидов логически. Что ими руководило в те моменты? Хрен знает – скажете вы и, почесав промеж булок, забудете. А в масштабах страны это уже тема серьёзная.

В 1756 году в городе Детройт, штат Мичиган, был создан комитет. В нём как нельзя плотно стали заниматься этой проблемой. Со всей необъятной родины стали свозить туда тех, кто слышали голоса. Развернулись полномасштабные мероприятия по пресечению деятельности банды “голоса”. Потерпевших спрашивали о громкости голосов, речевых дефектах, акцентах и тому подобных вещах, могущих помочь расследованию. Давали слушать записи Петлюры и Тани Булановой, так как их больше остальных подозревали в подрывной деятельности. На удивление ни один «слышавший» не показал на них. Левитана тоже пронесло. Стали испытывать противоголосовую клизму. Естественно сначала на мышах. Эксперименты пришлось прекратить, потому как заметили явное несовпадение в перепонках мышиных и людских. О проекте забыли и по сей день.

***

Часто нам с ним хорошо. Конечно у него есть недостатки. Я не могу не любить его. Ближе него у меня никого нет. У него часто мёрзнут ноги и мне это не нравится. Часто ему хочется оргазма; благо у него он наступает быстро и не приходится долго возиться. Мы с ним неразрывны. Иногда наши совместные действия – это сплошная его химия. Вот только на страшный суд мне одной придётся отдуваться; оно же останется гнить в земле.