В первый день моего приезда никто и не знал о моём возвращении. Мне даже и не хотелось пока никому сообщать. Я просто упивался ощущением свободы! Такое состояние невозможно описать. Его может понять только человек, временно лишённый свободы, и вновь получивший её. Мне казалось нереальным то, что можно идти куда хочешь, не носить форму, не слушать приказы командиров, а главное – ходить одному, а не строем. Помню, как комбат, спрашивая меня про панков, пошутил: «Если панки такие умные, чего же они строем не ходят?». Впрочем, армейские привычки выветривались постепенно, но не сразу. Когда мы выходили из маршрутки с друзьями, мне так и хотелось сказать: «Построились!». И я ловил кайф каждую секунду своей жизни! Так, наверное, рыба, выброшенная на берег, чувствует себя в том случае, если она всё-таки окажется в водном пространстве. Как второе дыхание! В принципе жизнь только начиналась! Я не думал в тот момент о будущем. Но знал,  что хуже, чем было в армии, уже не будет. Вскоре демобилизовался ещё один парень из нашей компании – Антоха. Вернулся он накануне своего дня рождения. Мы отпраздновали и пошли гулять. Такое ощущение, что и не было никакой армии. Зачем, а главное – ради чего я потратил два года на эту службу? Кому это пошло на пользу? Мне – точно нет! Армии?.. Скорее командирам, получающим зарплату из бюджета, а солдаты – это просто обслуживающий персонал. Но, к счастью, всё было позади.
Мы праздновали, веселились, и затем пошли на дискотеку. Я и забыл уже, что это такое. На медленном танце пригласил девушку. Пытался поделиться с ней радостью по поводу того, что два года службы позади. Она отнеслась скептически.
- И что дальше будешь делать? – спросила она.
- Работать пойду. Потом учиться.
- Кем ты после армии пойдёшь? – с укором произнесла она, - Грузчиком?..

Мама, как выяснилось, уже год жила гражданским браком с неким Володей. Он занимался музыкой – выступал лабухом в ресторанах и на торжествах. 
На третий день после демобилизации, я через бывшего одноклассника Мишу временно устроился сторожем в «Дом творчества, детей и юношества» - тот самый, в котором когда-то занимался на бас балалайке и гитаре. Через две недели Миша тоже стал там работать. Меня проинструктировали. Я должен был делать наружный и внутренний обход. На деле же происходило следующее (особенно когда я заступал на смену с Мишей): мы, убедившись, что в «доме творчества» никого нет, закрывали дверь и уходили снимать девок на набережную. Приводили их ночью на работу. Но это было чуть позже. А поначалу я случайно встретил ещё одного бывшего одноклассника – Лёху. Того самого фантазёра, с которым в школе нас отстранили от дежурства, и с которым мы вместе поступали в машиностроительный колледж. Он тоже работал сторожем. Дежурил в ларьке, находившимся в трёх минутах ходьбы от «дома творчества». Лёха постоянно тусовался у меня на смене, а позже мы затаривались пивом у него в ларьке по ночам. Через неделю, после того, как я стал работать, ко мне пришли несколько человек из компании с девками. Посидели около получаса, затем Антон увёл одну из девчонок в зал, где на фортепиано, после недолгих уговоров, оприходовал её. Вернулся весь сияющий и довольный. Без лишних раздумий ещё один сказал ей: «Таня, пойдём, кое-что скажу», и отвёл туда же. Через час вся тусовка покинула «дом творчества». Я не был опытен тогда в таких делах, да к тому же за два года в армии отвык от общения с девушками. Даже стеснялся их. Но трахаться хотелось… Я смотрел на приятелей, слушал их рассказы, и восхищался тем, как они снимали всё новых и новых девушек. Я понимал, что мне необходимо навёрстывать и догонять их в этом плане.
А вскоре ко мне домой пришли из милиции и стали агитировать поступить к ним на работу. У меня, повторюсь, не было тогда особых мыслей. И я подумал, почему бы не попробовать. Впрочем, меня сразу же забраковали по зрению на мед комиссии.

Сразу же после приезда я вернулся в панк группу. Во время одной репетиции разучил и отыграл весь материал, и уже через неделю мы выступали в зелёном театре. Чуть позже, осенью, облачившись в панковский прикид, отправились с группой на концерт в Питер. Выступали в клубе «Молоко». Остановились мы у вокалиста группы «Пауки».

На такой пустяковой и ненапряжной работе, как сторож во дворце творчества, всё равно была ложка дёгтя в виде утренней сменщицы – Феклистовой. Нестарая женщина, лет сорока с небольшим, она напоминала чем-то прапорщицу из выборгского госпиталя. На смену заступала с таким горделивым видом, словно она как минимум директор, а не вахтёрша. Приходя утром, она первым делом спрашивала:
- Обход делал  внешний?
- Делал, - отвечал я.
- В 64-м кабинете окно открыто... - уличала меня она.
Целью её было не только уличить, но и показать, какая она профессионалка – может навскидку определить номер кабинета по окну. Один раз я проспал с утра. Проснулся от стука в дверь. Спросонья взял не тот ключ. Пришлось вернуться за нужным. Она, войдя, и по привычке кинув на ходу: «в 58-м и 65-м окна открыты…», подозрительно спросила:
- Почему так долго дверь открывал? 
- Не тот ключ взял, - ответил я.
- А почему сразу не взял нужный? - удивилась она.
- Перепутал.
- Как их можно перепутать?
- А так, - ответил я, - что их тут 150 штук, и я случайно схватил не тот.
- Даа, - протянула с укором она, - а ещё в милицию собираешься идти. Какой с тебя милиционер?
Я ничего не ответил. А позже узнал, что она со всеми себя так ведёт, и мне посоветовали не обращать на неё внимания. Впрочем, как я уже говорил, таких людей очень любит и ценит начальство. Данный случай не был исключением. А остальные сторожа между собой дали ей другую фамилию, подходящую ей гораздо больше – Фекалистая. Чтобы больше не возвращаться к ней, упомяну ещё про один случай. Произошёл он тогда, когда я уже уволился с этой работы. На смене был Миша. С утра, как обычно недовольная Феклистова явилась на работу, и сделала справедливое заключение:
- Кто-то здесь был посторонний.
- Не было, - врал Миша.
- На подоконнике отпечаток от ботинка… - с торжествующим видом произнесла она, - Вытирай! И чтобы больше я этого не видела!
Потом она стала тщательно осматривать помещение. Ничего подозрительного не нашла. Разозлилась из-за этого. Заглянула в кресло.
- Подойди сюда, - с видом директора, показывала она указательным пальцем на кресло, - Посмотри!
Миша долго вглядывался, но ничего, кроме многолетнего слоя грязи и пыли там не обнаружил.
- Ну. Смотрю. И что?
- Как что?! Ты не видишь?! Ты макароны свои ел неаккуратно!
Оказалось, что когда он заваривал лапшу быстрого приготовления, маленький кусок макаронины упал вниз…
Миша работал там долго, но уволила его директор. Как выяснилось, после многочисленных докладных, написанных Феклистовой. Когда он сидел в кабинете директора, та с важным видом правой руки  поддакивала директору… Впрочем была и другая причина: на работу сторожем устроили молодого парня – родственника директора.
Ещё в Доме творчества работали два брата: Костя и Александр. В один июньский день мы пьянствовали в квартире у нашего общего приятеля Ромы. Мы хорошо приняли на грудь, затем пошли гулять. Разделились по парам. Вместе с Антохой пошли снимать девок. Не дойдя до набережной, познакомились с двумя. Как выяснилось, одна из них была поклонницей нашей группы, и пришла в неописуемый восторг узнав, что я являюсь гитаристом этой группы. Привели мы их в «дом творчества». Я был пьяный в хлам. Тем не менее, уговорил девушку прогуляться по коридорам. Мы сели на диванчик прямо в холле. Я обнял её и стал «наводить соски» (так мы тогда называли поцелуи взасос). Уложил её.
- Я девственница, - произнесла она.
- Не имеет значения, - ответил я, извлекая из кармана пачку презервативов…
На следующий день выяснилось, что вторая подруга Антохе «не дала», но он лишил девственности другую девушку, с которой познакомился в квартире у Ромика.