«Я убыю тэбья, лэсникъ! Я зарэжу тэбъя тупым кинжьялом! Я атамщщу за брата! Я абасцу твой труп и выибу тэло в рану!»
ххх
Пора мне уже. Нет сил, пора. Трудно умирать – стоя, а как иначе? Не знаю, что лучше – целиком рухнуть, обрубая ветки соседям, или поломацца на куски сначала? Вопрос только в этом. Ну, ещё часок продержусь – и вычёркивайте… О, вон и лесник идёт, считать нас – живых и мёртвых. Ровесник мой, лет под пятьдесят. Остановился. Смотрит.
ххх
Вот хорошая полянка, здесь заночую. Сухо, дрова есть, болото отступило.
Лесник Михалыч наконец решил совершить глобальный обход владений, пока там в центре идёт пертурбация начальства. Угодья огромные, а ходить надо. В любом случае – нельзя упускать упущенную прибыль. Чего только порой в глухом лесу не найдёшь – то мешок бабла, то голую блондинку, особенно в голливудских фильмах. Михалыч любил порой ихнее кино – весело и ненапряжно.
Опять же – лосики летом к избе не приходили. Сами кормились на воле, радостно еблись, дрались, нагуливали жирок. Частенько забредали в соседние угодья Семёныча – своих-то крупнокопытных он не уберёг, повыбили, а места подходящие. Там лосики метили территорию, однако надолго не задерживались, возвращались. Чуяли, где жратвы больше, а где жизнь дольше.
ххх
Младший Вонидзе шёл по следу. Крепкий запах дёгтя, кирзы и пареных носков не давал шанса потерять дорогу. Родовой кинжал в серебряных ножнах (с ручной чеканкой) стучал по ляжке и набивал синяки. За плечом висела винтовка иностранного производства. С оптическим прицелом.
«Я убыю тэбья, лэсникъ!» – упорно думал младший Вонидзе.
ххх
Ветерок поднимается. Нет, до утра не достоять. Ночью умру. Хорошее время – ночь. Буду падать кусками, чтобы лесника не пришибить. Он-то тут ни при чём.
ххх
Запалил костёр, принёс воды, пристроил котелок с грибами. Кинул туда соли и брусничных листьев. Нахуя? На всякий случай. Вдруг выйдет из чащи голая блондинка и спросит: «А вот нахуя ты, лесник, кладёшь в котелок брусничные листья?» А я и отвечу, брутально хмуря брови: «Это старый метод лесовиков, для поднятия и сохранения мужской силы!» Она сразу типа : «Ах! И что, помогает?» А я такой: «Ну давай проверим». Хотя канеш брусничный лист – чисто мочегонная хуйня, но вроде и вапще для здоровья не вред. Просто слабо изучено.
ххх
След свернул направо, в кусты. Младший принюхался. Моча. Здесь лесник сцал. На листиках цветов ещё висели капельки. Вонидзе лизнул – точно, моча! Уже близко, уже скоро сладкий миг мести! «Сцыш, лэсникъ! Баишса! Скоро кроф твая будэт лежать тут, на мхе, на дэрэвъях, на цвитках – вэзде! Ты умриош, гриазный гяур!» Он осмотрел винтовку. Хорошая винтовка, не поломалась. Не подведёт.
ххх
Прощай, закатное солнышко! Последний раз вижу макушкой твои лучи! Спасибо тебе за всё от имени каждого листочка, особенно за возможность фотосинтеза! Вон детишки от корня подрастают, и за них – спасибо! Я умру ночью, и завтра мы уже не встретимся. Прости, если что не так.
ххх
Снял сапоги, поставил к теплу для просушки, ну и чтобы комаров убивать. Достал водку, стаканчик. Смотрел в огонь, закусывал грибами из котелка. Пожалуй, имеет смысл брать с собой сковородочку, хотя бы лёгкую, дюралевую. Жареные грибы для закуски приятней…
Вроде что-то шебуршится справа? Ну уж никак не медведица с выводком, остальное хуйня. В ружье дробь – чисто пугануть кого или птичку на ужин добыть. Медведю такое допезды.
Налил очередную.
ххх
Говорили – лесник обладает лишним чутьём. Говорили – чует угрозу за километр. Говорили – умеет убивать взглядом. Надо осторожно. Тихо. Незаметно.
Младший Вонидзе прилёг за берёзой, поставил локти на кочку, упёр приклад в плечо. Смотрел на лесника сквозь крест и выбирал, куда всадить первую пулю. Не хотелось гасить гада слишком быстро и легко. В позвоночник, да. Держи, сцука!
ххх
Вот он, тот последний порыв ветерка перед ночным затишьем! Всё, больше не могу держать! Поехали, от вершины! Хррррусть…
ххх
Хуясе… Рухнуло в тишине. А вот есть такой философский вопрос – если в лесу падает дерево и никто этого не видит и не слышит – то вапще упало ли оно? Сколько лет живу в лесу, а впервые – слышать, как падает старое дерево. Хорошо, что не на меня. Без урагана, без ничего. Просто – возраст. А рядом, бывает, молодые стволы уже давно лежат – как-то не устояли, не выдержали. Почему так? И если б не я – никто бы и не знал, что в лесу упала старая берёза. Не, конечно, это видят тыщи комаров (гады, кусаются), но кто их спросит? Или лосики мои – тоже много чего видят, но кому они скажут? Или вот я – увижу, да сказать не успею или забуду. И что? Упало дерево или нет? Добавилось в мире немножко смерти или не добавилось?
…Ого, повело меня, хорошо пошла…
Налил ещё.
ххх
Нервы плясали, лесник уходил из креста. Вдруг сверху лишний звук – хрусть! Рефлекторно задрал голову, и кусок бревна угодил точно в лоб, сломав шейные позвонки в долю секунды. Младший Вонидзе умер.
ххх
Йоооопт! Оказывется, ещё один был, хотя сильно прятался! Как же я недоглядело, блять! Грех на мне, грех…
ххх
Пойду погляжу, что там за обломки. Авось для костра сгодятся.
Лесник Михалыч вздохнул и стал натягивать сапоги. «Не, надо тапки с собой брать, так-то сподручнее, когда лето. И сковородку, конечно».

Труп утопил в болоте, а винтовку отнёс в надёжный схрон, к другим похожим трофеям. Дорогая штука. Не выбрасывать же, в конце концов.