Черную звали Валя.Она была озорной жопастенькой девкой,с балдежными глазками и любила пиво.Мы познакомились у ларька, где она работала продавщицей.Она обожала пороться раком не раздеваясь, задрав халатик и оттянув розовые стринги на левую ягодицу, на которой была наколота бабочка.Пизда у нее была тугая, как наперсток и всегда влажная, и пахла мандарином.Сосала она жадно, но неумело, как то по детски, как невиданную карамель, чмокая пухлыми губами и оставляя следы дешевой помады на залупе.Иногда я оставался ночевать в ларьке и жарил ее всю ночь, а когда случайный ночной покупатель стучал в окошко, она с раскрасневшим от страсти лицом и сияющими глазами отпускала ему пачку Тройки или Клинское и я знал, что все покупатели планеты Земля были б счастливы быть на моем месте! Мы лежали на дряхлой кушетке, болтали, курили и смотрели "Окна" с Димкой Нагиевым. Слушали Алексина и Сектор Газа. В ларьке, возле холодильника, стояло ведро, куда мы ссали. Ибо нам, счастливым и усталым, лень было выползать на улицу. Иногда она  таинственно улыбалась и как факир доставала из под кушетки невзрачную баночку с темно-зеленой травой и пипетку. Мы по очереди присасывались к чудесной дудке и смеялись, как дети. В такие минуты мы не хотели трахаться, мы освобождались от всего мирского и улетали в неведомые дали, где я был могущественным магом, а она прекрасной принцессой, где не было сует и печалей... А летом ее сбил грузовик. Я помню ее до сих пор и никогда больше не трахаю девушек, работающих в ларьках. Слишком страшную рану нанесла мне гибель черноволосой продавщицы.
Рыжую звали Наташа. Она называла себя жрицей любви, но я с горечью осознавал, что она просто шлюха, переступившая грань, за которой нет дороги назад. И что ей нравится ее ремесло. Впрочем, она любила меня и за это я прощал Наташе ее грешный промысел. У ней были синие наивные глаза и непослушные рыжие пряди. В ней не было ничего особенного, и секс не доставлял ей особого удовольствия, но у Наташи был богатый внутренний мир. Я цвел рядом с ней духовно. Она обожала читать и мы жадно спорили о Байроне, штудировали Гегеля и плакали над Есениным. А еще она пела под старую отцовскую гитару и я готов был в такие минуты поверить, что рыжая воистину жрица любви, а не дешевая шлюха с начинающей увядать кожей и колотыми венами... Да,она сидела на героине, а я не мог ее спасти. У ней когда то была дочка, которую Наташа родила от проезжего таджика. Девочке было два года, когда пьяная мать потеряла ее на трамвайной остановке. Ребенка спасли прохожие и девочка попала в приют,а Наташу лишили материнства. Тогда она, не найдя утешения в стакане, обреченно села на иглу. Она смотрела голубыми льдинками глаз на меня и шептала сумасшедщие слова. Я был для нее святым, героем ее наркотических видений, последним приютом ее падшей во тьму души... Она умерла от передозировки в притоне, где принимались клиенты. Я плакал о ней, а мое сердце кровоточит и теперь. Я никогда больше не пользуюсь услугами жриц любви.
Белую зовут Ира. Это моя жена, мы уже пять лет вместе. Она роскошная, ухоженная женщина, владелица салона красоты. Читает модные книги, слушает модную музыку, ходит на фитнесс и строго соблюдает диету. Мы любим друг друга, как две мумии, как два бездушных гомункула, которым неведомы страсть и огонь. Я горжусь супругой, она успешна и самодостаточна, в следующем году ее могут избрать депутатом в гордуму от Единой России... Но когда она умрет, я останусь совсем один. А черная и рыжая будут рады новой подруге.