1
- До свадьбы заживёт, - сказала она.
- За эту шалость, - сказал врач, - в добрые старые времена с шалуном такую расправу учинили б – выгнали из дома, понимаете?
- Но, доктор, в моей голове столько разных мыслей, идей, опасений и желаний, что любой мужик, наверное, давно уже спился, а я лишь взялась за иголку с ниткой. Я вот сейчас с вами сижу, а мысли мои где-то далеко летают…  Реальность такова, как о ней говорить, доктор. А у меня создаётся впечатление, раз уж я здесь оказалась, что вы ничего хорошего не скажите.
Беседуя с врачом, она не предполагала, что объявленная война самой себе не может закончиться миром. Уверенность в том, что она сражается за своё освобождение, наполняла её пылким энтузиазмом. И то, что она сейчас находится не в женском монастыре, куда однажды хотела уйти, а в психушке, не объясняло ей ничего.
- У человека, испытывающего восторг перед жизнью, возникают прекрасные видения, а не страшные картины. Отчасти это хорошо, если человек здоров. Но вы больны, а это плохо. Я постоянно слышу пациентов – они так много говорят, что создают шум. И я их не слышу, ибо не понимаю.
- Но, доктор, женщину вообще сложно понять, - пациентка усмехнулась, ей нравился врач, мужчина в возрасте, вежливый такой и внимательный. – Вот посмотрите на меня… я не принцесса – корона всё время спадает. Я не ангел – крылья в стирке, а нимб на подзарядке, - она замолчала, пристально всматриваясь в лицо врача. Он ждал продолжения монолога, и она сказала то самое, что говорят, видимо, все больные, попавшие сюда: - Я не сумасшедшая – всё ещё сойти пытаюсь…

2
Она была первым и долгожданным ребёнком своих родителей. Они были так счастливы, что у них родилась белокурая дочь, что назвали её Светланой.
Света окончила школу с серебряной медалью. Поступила в университет, факультет финансов и кредита. Её мама была бухгалтером, и дочери казалось, что работа, связанная с бумагами и цифрами, очень интересная. И не ошиблась. Устроившись в компанию, которая занималась строительством дорог, Света чувствовала, что работа ей нравится. Весёлый и лёгкий человек – она имела много друзей. Предпочитая активный отдых, эта красивая девушка ездила с родителями в горы кататься на лыжах, отдыхала на лучших курортах Египта и Турции, была даже в Шри-Ланке, купалась в Индийском океане. Регулярно ходила в бассейн, дважды в неделю в спортзал. Она вела здоровый образ жизни, не курила, алкоголь – только полусладкое вино в малых количествах. Хотела иметь детей и любящего, заботливого мужа, который смог бы стать для неё умным и надёжным мужчиной, без проблем с весом, уверенным в себе, целеустремлённым и оптимистичным, с чувством юмора.
Так жила Светлана и такие вот мысли посещали её и в восемнадцать лет, и в двадцать, и в двадцать три. Нет ничего необычного во всём этом, если девушка не замужем и не прикоснулась, хотя бы мизинцем, к серым проблемам бытия, ограждаемая от них заботливыми родителями.
Если не одно «но». Света была «весы» по гороскопу, что означало переменчивость в характере, эмоциональность.  И в её жизни наступали такие моменты, когда утром просыпалась в постели другая женщина, внешне ничем не отличавшаяся от той. В её прекрасной головке срабатывал некий реверс, и она говорила о себе родителям – это было только начало, предвестник бури, - что она истеричка и невыносима.
- Что с тобой? – спрашивала мать.
- Ничего, - отвечала Света. – Я не люблю себя, я просто балдею! Посмотри на меня – разве можно не кайфовать от этого тела, а? И я понимаю, почему со мной любят трахаться все, кому не лень. Потому что я разная, как тысяча улыбок мира. Я эгоистка. Я великолепна. Я слепну от своих лучей, сияя. Я непостоянна, я ветрена. Я вечная эксгибиционистка, я обнажаю чувства и тело – я девушка почти без недостатков.
Мать и отца пугала некая ненависть по отношению к ним, явственно звучавшая в этих словах. Но они были бессильны перед бесом, вселявшимся в их дочь с той самой периодичностью, как ей исполнилось семнадцать лет.
Именно в этом возрасте Света лишилась девственности с неким лицом кавказкой национальности на вещевом рынке, за ширмой, где покупатели обычно примеряли одежду, а Леван, тридцатилетний педофил, справлял свою сексуальную нужду, если не каждый день, то через день.
Уже тогда Свете хватило ума не задерживать около себя больше одного раза новоявленного любовника. В период «кризиса», продолжавшегося около десяти дней, она могла сменить от двадцати партнёров. В двадцать лет, попытавшись подсчитать то «количество раз», она ужаснулась: их было более ста. Она трахалась везде и всюду, как кошка, как собака, как крольчиха – как неразумное животное, ей было всё равно, где и с кем это произойдёт. Она не делала выводов. Поэтому у неё не было врагов. Она улыбалась каждому мужчине, ибо каждый момент соития доставлял ей удовольствие – она испытывала оргазм. Процесс соблазнения был немногословен, и если Света отпускала мужчину, так как он не понимал её, не означало, что она упускает его: найдутся другие. Она не старалась нравиться всем – она оставалась той самой, в кого превращалась, облик красивой женщины защищал её и оберегал от насмешек. Для каждого, кто познал её, Света была разной: для кого-то глупой,  другому она казалась умной, третьему нравилась её смазливая внешность,  четвёртому было противно, но он не испытывал себя в такой ситуации, когда его соблазняли, уводили, а затем насиловали – не он, а его!
- Девушка, вы ненормальная! - сказал однажды один партнёр, вытирая член влажной салфеткой, которую любезно предоставила ему Света. Она, можно сказать, силой затащила  его к себе в автомобиль.
- Не волнуйся, я могу подсадить на секс без обязательств, но не шантажировать, если ты женат, - она заметила обручальное кольцо на его правой руке до того, как сесть в машину.
В дни «обострения» особенно тяжело Света чувствовала себя на работе. Здесь она оставалась – или старалась остаться – тем, кем её видели и считали. Это была пытка. Настоящий ад, где прохладно не бывает. Голова болела, а в промежности она испытывала невыносимый зуд, похожий на чесотку. Света часто выходила из рабочего кабинета, где помимо неё находились три женщины и мужчина (он кидал взгляды в её сторону, замечая, что с ней творится что-то неладное – она готова была его увлечь за собой),  в туалет, мастурбировала.
После работы она садилась в машину, мчалась в ближайший бар либо ночной клуб, где можно было насытить свои желания, смешанные с буйными фантазиями, - и там разрывала своё тело на части, оставляя кровавые фрагменты самой себя…

3
Осознавала ли Света свою проблему? Да, без всяких на то сомнений. Но, когда «кризис» заканчивался, она не предпринимала никаких усилий, чтобы он не начался снова. И не позволяла родителям предпринимать контрмеры – грозилась покончить с собой.
Когда наступало «затишье», самой Свете, отцу и матери казалось, что всё, ничего такого не произойдёт, ведь почти год, а иногда и больше девушку не тревожила её болезнь. Но проходило время и всё повторялось. По этой причине Света не могла сойтись ни с одним молодым человеком, а желающих на роль жениха было много. Правда, дольше месяца она ни с кем не встречалась.
И так получилось, что именно с Олегом, в которого влюбилась по-настоящему с первого взгляда, всё и произошло. Он отвечал взаимностью. И это пугало Светлану, потому что она ждала «кризиса», со дня на день. Но ничего не могла с собой поделать: женщина чахнет без любви, как цветок без воды и солнца, а мужчина без секса становится агрессивным... время идёт, но ничего, однако, не меняется. И она решилась, привязав тем самым его к себе.
Всё началось неожиданно в субботу, утром. Олег пригласил Свету к себе домой – они были в клубе. Ночь прошла так, как хотелось обоим. Но в тот момент, когда Света проснулась от некоего удушья и посмотрела на Олега в утренних лучах солнца, она увидела не своего мужчину и будущего мужа – она заметила самца! И это испугало её. Не сейчас и не с ним!
Покинув тихо квартиру Олега, девушка взяла такси. У неё были деньги, но она с удовольствием отдалась таксисту – это был узбек с маленьким членом, который быстро кончил, и Света испытала мимолётный оргазм, усилив тем самым своё желание.
Он привёз её в гостиницу. Девушка заплатила за одноместный номер и попросила портье доставить ей в номер иголку и нитки.
Когда портье вошёл в номер, он обнаружил в кровати красивую обнажённую блондинку. Привыкший выполнять все капризы клиентов, этот молодой человек с лицом дауна, что не ускользнуло от зоркого взгляда Светланы, и с толстым длинным членом удовлетворил желание клиента, который, как его научили, всегда прав.
Портье ушёл. Света уже осознала до конца всю свою проблему, но она ещё не пришла в себя. Перед зеркалом раздвинула ноги – влагалище покраснело. Оно не болело и не пекло, как бывало раньше, - влагалище онемело! И это вызвало у неё не ужас, а впечатление какой-то нереальности происходящего: непрерывный оргазм за оргазмом, оргазм за оргазмом, за которым по идее должна появиться боль, а не онемение.
Рука уверенно взяла иглу и вонзила в половые губы. Да, боль отсутствовала. И это придало девушке уверенности. Иголка с ниткой входила в плоть, стежок за стежком. Девушка, казалось, сошла с ума, но она знала, какими словами себя сможет оправдать…

4
И эти слова прозвучали в кабинете у врача.
- Зачем вы это сделали? – спросил он, завершая разговор с пациенткой.
- Как вам объяснить?.. Закрылась я, доктор. Зашила внешний мир от себя. Это было сделано сознательно, а не так, как вы думаете.
- Понятно, - сказал врач и сделал короткую запись в медицинской карте пациентки. – Сестра, - подозвал он женщину в годах, которую можно было назвать бабушкой, - проводите девушку в шестую палату и позаботьтесь, чтобы там колющих и режущих предметов не оказалось.
Оставшись один в кабинете, доктор вспомнил свою бывшую жену, которая находилась в седьмой палате, - было дело, после очередного скандала она пыталась отрезать ему член, но он как будто по чьей-то воле вовремя проснулся. Членовредительство не удалось. Зато он услыхал похожие слова: «Я хотела отрезать тебя от мира сего». Разница заключалась лишь в том, что  пациентка решилась на это сама, а за него сделала необоснованный вывод жена. Насилие подчиняет, а не подчиняется. Стало быть, не излечивается. Оно изолируется.