Предыдущие главы:
http://udaff.com/read/creo/118408/
http://udaff.com/read/creo/118420/
http://udaff.com/read/creo/118434/
http://udaff.com/read/creo/118446/
http://udaff.com/read/creo/118462/
http://udaff.com/read/creo/118483/

13

В село он буквально влетел, пропылил до своего дома и резко затормозил. Отдышался и понял, что сегодня не хочет спать, а просто физически хочет с кем-нибудь поговорить. О чём угодно. Но сначала дядьМитя заскочил в дом и взял с собой полуторалитровую бутылку чачи. Сразу же сделал большой глоток. Вообще-то, за рулём он не пил после того, как в первый год своей работы на севере попал в аварию. Дурацкая, в сущности, вышла ситуация. Они ехали с напарником Лёхой из третьего по счёту ресторана, а деньги всё не кончались. Купюры торчали веером из обоих нагрудных карманов дядьМитиной рубахи, ночь была тёплой, а скорость – предельной. На повороте дядьМитя, даже не дёрнув рулём, въехал в столб. Вылетел через лобовое стекло, а потом, исцарапанный, обезболенный травматическим шоком, ползал по мокрому асфальту на сбитых коленях и сломанными руками собирал рассыпавшиеся по дороге деньги. Засовывал их обратно в карманы и смеялся над стонущим Лёхой, зажатым в кабине. Смеялся и кричал: «Ну что, Лёха, пристегнулся? Вот и сиди теперь там! Вой!»
После того случая дядьМитя дал себе зарок за рулём не пить. Но сегодня был совсем другой вечер. ДядьМитя доехал до избы отца Иоанна, остановил Газель так, чтобы фары светили в окно, врубил дальний свет и стал сигналить. Штора качнулась, кто-то выглянул, и через минуту на крыльце показался священник.
- Митрофан, ты? Чего ты?
- Выходи, Иоанн, прокатимся!
Священник молча спустился с крыльца, подошел к открытому окну машины и строго сказал:
- А ну, дыхни!
ДядьМитя демонстративно отпил из бутылки и резко выдохнул Иоанну в лицо. Тот сморщился.
- Что ж ты делаешь? Выходи, оставь машину, пойдём к нам. Я тебя давно в гости приглашал.
- Да ладно тебе, Иоанн. Залазь. Я тебя сегодня развлекать буду. Поедем, покажу настоящую красоту.
- А далеко ехать-то?
- Да тут пять минут.
- Ладно, поехали, - сказал отец Иоанн, подобрал рясу и сел в кабину.
ДядьМитя заложил вираж, дал газу и выехал на окраину села. Оттуда, обогнув нижне-полежаевский пруд, по незаметной в траве тропе, пустил машину в гору. Газель натужно гудела, но ползла на крутой холм.
- Ты что делаешь, Митрофан, машину угробишь!
- Ничего с ней не будет. Она у меня как часы!
Священник замолчал. ДядьМитя ещё сильнее надавил на педаль и машина неожиданно выскочила на неровную площадку.
- Приехали, выходи! – скомандовал дядьМитя и резко потянул ручник
- Это мы где? - спросил священник, спрыгивая на землю.
- Оглядись, Иоанн! Красота какая! Дом мой, вон твой, вон церковь твоя, село-то наше! А?! Красотища!
Машина стояла на плоской верхушке одного из холмов, которые окружали Нижне-Полежаевку со всех сторон. ДядьМитя выключил фары, и стали ясно различимы высокие звёзды, горящие окна в избах и совершенно лубочная картинка всего села.
- Да, Митрофан, красота!
- Я ещё мальчишкой любил сюда залезть. Сидел до зари, смотрел. Солнце вон с той стороны показывается. Глаз не оторвать. Подождём утра?
- Нет, мне отдохнуть надо, служба утренняя у меня завтра.
- Служба… - ехидно передразнил священника дядьМитя, - Кому ты там служишь-то? – спросил он и сделал ещё глоток из бутылки, которую не выпускал из руки.
- А ты что же, так весь вечер пить и будешь? – вопросом на вопрос ответил Иоанн, - А потом за руль? Не боишься?
- А чего мне бояться? Или кого? Я кругом один. Живу для себя. И, заметь, неплохо живу.
- Тебе жениться надо, Митрофан. Ты ж извёлся весь. Есть у тебя женщина на примете?
ДядьМитя вдруг сник и кивнул головой.
- Есть, Иоанн, есть. Очень хорошая. Но… но замужем она.
- Нда, замужем, - священник запустил руку в бороду и задумался. Потом хитро сощурил глаза и спросил:
- А венчанная?
- Вот этого я не знаю. Это так важно, что ли?
- Это важнее всего, Митрофан. Почему ты не ходишь в храм, жизнью церковной не живёшь, не интересуешься совсем?
- Отчего же? – приосанился дядьМитя, - Интересуюсь! И есть у меня вопрос! Давно меня мучает.
- Ну так спроси!
- А вопрос мой такой: скажи, Иоанн, отчего все попы толстые? У вас же вроде и посты, и воздержания, а на иного посмотришь – у него рожа чуть не лопается поперёк, до того разожрался!
Священник и бровью не повёл.
- Есть вопрос – есть и ответ, Митрофан. Ты сам подумай: во время поста что кушаем? Картошку, масло постное. К тому же, спортом нам заниматься нельзя, о душе думаем. Вот и распирает тело. Да ты попробуй хоть поживи так, и службу отслужи одну. А потом и поговорим.
ДядьМите стало неловко, он приложился к бутылке и постарался увести тему в сторону.
- Ты мне вообще скажи, как ты веришь во всё это? В мужика на облаке, каких-то апостолов, грехи, сатану? Я, когда маленький был, в пряничный домик верил, что у братьев Гримм. И сейчас думаю, что реальней мне пойти в лес и найти такую избу и съесть её, чем жить там в небе где-то со всеми своими бабками, родственниками.
- Верю, Митрофан. Просто верю. И понимаю тебя. Сам иногда читаю, и понимаю мозгом рационально: ну не может этого быть, ну чушь ведь! А с собой ничего сделать не могу. Верую, понимаешь? Верую в спасение, в милость Божью.
На вершине холма при свете звёзд вид был почти нереальный. ДядьМитя увидел со стороны всю эту картину и печально подумал: «Дожил. Занимаюсь какой-то ерундой, разговариваю со своей собакой, дружу с попом. Проповеди слушаю. О-хо-хо». Однако, Иоанн, будто бы не замечая полупьяное состояние дядьМити, продолжил.
- А ты знаешь, что я после школы поступил в институт и хотел стать генным инженером? И доучился до кандидата наук, понял?
- И что? Зачем забросил, в село это глухое запёрся?
- А то. Сижу как-то за микроскопом. Что-то разглядываю. А потом понимаю, что не могло просто ударить молнией в белковую молекулу, чтоб потом все звери и люди получились. Невозможно это. Ты можешь додуматься до того, чтобы в маленьком-маленьком кусочке, таком маленьком, что глазом его не увидишь, получилось записать всё о тебе? Я про ДНК. Ведь возьми твою ДНК, Митрофан, раздели её и наделай таких, как ты, миллиарды! Из двух крохотных клеточек получаются чудеса рождения. Это чудо, и только слепой и глупый будет говорить, что происходит всё случайно. А с, другой стороны, вырви волос свой, положи на подоконник, как рассаду – не вырастет же другой человек! Сложно всё, Митрофан, и есть та невидимая рука, которая всем руководит, за которой стоит мудрость!
- Знаю эту руку, - отмахнулся дядьМитя, - Только не вовремя она влезла мне в жизнь.
Священник не уловил дядьМитину обиду. Он вдруг замолчал, понял, что его слова не доходят до уже изрядно набравшегося дядьМити. Потом вздохнул.
- И ушёл я потом из института. И начал служить Господу. И нисколько не жалею.
- Дурной ты, Иоанн. Какой нормальный мужик согласится в платье чёрном ходить и книжки нараспев читать?
- Я не обижаюсь на тебя, Митрофан. Я же вижу, ты хороший человек, только какой-то аморфный. Живёшь, как собака твоя. На цепи. Что дальше той цепи – тебе неинтересно. Да и страшно.
- Да что ты знаешь о моей жизни, - размахивая пустой уже бутылкой, завёлся дядьМитя, - Я, может, скоро такое вытворю, вы тут все удивитесь!
- Одумайся, и приходи на службу. Только обязательно трезвый. Душа у тебя хорошая, сделай один шаг, а Бог тебя потом сам поведёт. А сейчас - поедем по домам. По-хорошему, оставить бы тебе машину здесь, а завтра забрать. Давай я за руль сяду.
- Ты что, думаешь, я пьяный? – взвился дядьМитя, - Пулей долетим, садись.
И они действительно доехали хорошо до дома Иоанна, тот напоследок перекрестил дядьМитю и снова попросил оставить машину.
- Да кого ты боишься, Иоанн? Иди домой, к жене и детям!
- Нет у нас детей, Бог не дал.
- А что он тебе дал?
- Всё остальное. Вот сегодня - тебя, Митрофан. Спасибо, что красоту показал.
- Ой, ну тебя. Голову забил. Свидимся ещё, бывай.
Священник махнул рукой, захлопнул калитку. А дядьМитя уже медленно ехал домой.




14

Глаза дядьМити слипались, и, подъезжая к своим воротам, он принял перегородившую дорогу новенькую ВАЗовскую семёрку с включённой мигалкой за перебор чачи. Притормозил, проморгался. Машина не исчезла. Только ярче проступили синие полосы с надписью "Полиция" по бортам и большие буквы ДПС на капоте. Водительская дверь открылась, вышел полицейский, поправил фуражку, зажёг жезл и указал им прямо перед собой. ДядьМитя очень удивился, но сразу остановился. Такую машину, да ещё и с мигалками, при полном параде, он видел в Нижне-Полежаевке впервые. Сначала он испугался, но потом узнал в полицейском Серёжу Глухова, огород родителей которого примыкал к дядьМитиному. Серёжа из села ушёл в армию, а когда вернулся, переехал в райцентр, там женился и осел.
- Лейтенант Глухов, Ваши документы, - козырнул он.
- Привет, Серёж, чего это ты тут?
Полицейский смутился, но потом повторил твёрже:
- Ваши документы, пожалуйста!
ДядьМитя подумал, что это всё дурной сон. Он открыл дверь, попробовал вылезти из кабины, но зацепился ногой за педаль и неуклюже вывалился прямо под ноги Глухову. Пока дядьМитя, сидя на дороге, отряхивал колени от пыли, в этот сон вмешался ещё один персонаж. С пассажирского сиденья полицейской машины вышел высокий, но болезненно худой мужик в полицейском кителе с подполковничьими погонами. Он не стал подходить к дядьМите, опёрся на дверь, не спеша закурил.
- Ну, лейтенант, что я говорил? Кто ж трезвый будет по холмам гонять среди ночи с включёнными фарами, да так, чтоб за пять километров было видно, а? Только алкаши ваши деревенские. Хорошо, перехватили. Я, как знал, поехал с тобой на дежурство. Давай, забирай у него права, ключи, оформляй, короче.
ДядьМите сначала показалось, что это такая шутка. Но, взглянув в отчаянные глаза Серёжи, он понял, что у них обоих начались серьёзные неприятности.
- Что задумался, лейтенант? - угрожающе понизил голос пассажир.
- Товарищ подполковник, надо же всё по правилам оформить. Двое понятых, медицинское освидетельствование, все дела.
- Ты грамотный, что ли, Глухов? Да я отсюда чую, сколько он выжрал. И могу тебе уверенно сказать - два промилле. Ещё есть вопросы?
- Никак нет, - устало отрапортовал Серёжа, протянул руку дядьМите и помог ему подняться.
- Отдайте мне права и ключи, сам отдайте, так лучше будет, - горячо зашептал лейтенант.
- Да ты что, Серёж? Ты не узнаёшь меня, что ли? Это ж я, дядьМитя! Какие права, ключи? Она ж меня кормит, Газель эта! Это сколько мне быть без прав тогда?
- Два года.
- Два года?! - вдруг заорал дядьМитя, - Два года! Да ты в своём уме? Мне что, на себе в Москву товар возить? Поездом? Или на вашей вон херне с люстрой?! Где я пьяный? Ну да, выпил. Но вот же мой дом, вот моя машина, кого я тут могу задавить, что я нарушаю, вы совсем с ума посходили?
- Простите, - снова зашептал лейтенант, - Но я не могу Вам ничем помочь. С области приехал этот проверяющий. Задержался, и со скуки поехал со мной. "По местности прокатиться", как он сказал. А тут - Вы, в небо светите с холма. Ну он и приказал найти Вас. Не могу помочь, не могу.
Теперь настала очередь подполковника взорваться.
- Глухов! Твою мать, ты что там возишься? Ты хочешь, чтоб я тебя ещё раз переаттестовал, и ты эту аттестацию провалил? Гнать таких надо из органов! Ты что там нянчишься с ним? Может, надоело тебе быть лейтенантом? Бегом выполнил приказ! Забрать ключи и документы! Оформлять ничего не надо, под мою ответственность! Но чтоб пьяный убийца по дорогам не ездил! - закончил речь подполковник, сел в машину и громко хлопнул дверью. Но и этого ему показалось мало. Щёлкнул матюгальник, и голос прогремел на всё село: "Лейтенант Глухов! Выполнять!"
- Отдайте мне ключи и документы, Вы сами всё видите, - развёл руками лейтенант.
- Серёж, Серёжа, да я же это, я! ДядьМитя! Ты забыл, что ли? Помнишь, как мы с тобой грузила отливали из свинца? Как аккумуляторы плавили, а? В банке, на костре, Серёжа, помнишь? Как я тебя учил ножовкой работать, а ты себе по пальцу - вжик! Плакал, а я тебе всё забинтовал, помнишь? - трясся и умолял дядьМитя, - Я же пропаду, не губи, Серёжа! Сделай что-нибудь!
Губы Глухова дрогнули, он зажмурился, одним движением наклонился в кабину Газели, откинул солнцезащитный козырёк, взял ламинированные документы на машину и дядьМитины права, выдернул ключи из замка зажигания, звякнув, запер дверь, а потом положил ключи и документы в нагрудный карман формы. ДядьМитя снова сел на дорогу и безучастно смотрел на Серёжу. Тот переступил через его ноги, сел в полицейскую машину, выключил мигалку и, переваливаясь на высохших лужах, поехал прочь.
ДядьМитя поднялся, подёргал закрытую дверь Газели. В нём внезапно закипела какая-то злость, смешанная с таким диким отчаянием, что он едва сдержался, чтобы завыть в голос. Он побежал домой, взлетел на ступеньки, в два шага проскочил коридор, но не смог одолеть дверной проём, ударился о него плечом, его повело, и он с размаху хлопнулся на пол кухни и отключился.
Сначала ему показалось, что во дворе надрывно лает, задыхаясь, Фроська. Потом он услышал, как коротко пиликнул телефон. И именно этот звук заставил его открыть глаза. ДядьМитя поднял руку, нащупал на затылке здоровенную шишку, поморщился и встал. Его мутило, жутко хотелось пить, но сейчас всё дядьМитино существо было нацелено на стол, где лежал телефон. Он осторожно взял его в руки. Во весь дисплей мигал жёлтый конвертик. "И что мне с этим делать?"- подумал он, отметив, что на часах 7:32. Он лихорадочно бросился искать инструкцию, но вдруг вспомнил вчерашнее лишение прав. У дядьМити снова подкосились ноги, и он сел с трубкой на пол. Ткнул наугад на большую центральную кнопку. Экран мигнул, на нём пробежал Алин номер и высветились строчки, от которых у дядьМити остановилось на секунду сердце. "Привет, дядьМить. Я тебя помню". И больше ничего. Но этого было достаточно. Он вдруг ожил, выдохнул, сунул телефон в карман и выскочил босиком во двор. Оказалось, Фроська ночью действительно лаяла. На чужого человека. И дядьМите это не приснилось: на жестяном козырьке фундамента, придавленные камешком, лежали дядьМитины права и ключи от Газели.
ДядьМитя засмеялся. Ему никогда не было так хорошо. Он достал телефон, коротко нажал на кнопку, потом ещё раз. В трубке пошли длинные гудки. А потом он услышал удивлённый голос Али:
- Алло?!
- Аля! Привет, это я. Сегодня вечером я буду в Москве. Встречаемся в двадцать ноль-ноль у метро Семёновская. Поняла? Я буду ждать.
Он услышал счастливый Алин смех.
- Хорошо, дядьМитя, сегодня в восемь вечера у метро Семёновская! - сказала она и, улыбаясь, положила трубку.





Всё.