Уважаемые друзья.  Это был мой первый опыт в написании Венка. К сожалению я был не внимателен при изучении правил и допустил грубую ошибку. Нет магистрала.
Но, стих состоялся, и ему быть. Итак!

Не Венок Сонетов


1.
Утро просыпалось над землёй,
Заспанное, с мятыми щеками.
Тлел костёр подёрнутый золой,
Размахнулось небо над лугами.

Иволга всплакнула над ручьём,
Тем, что устремлён в седую Каму.
Пафос? Пафос, братцы, ни при чём
Там, где поминают Русь и Маму.

Сердце, исповедуя нагое,
Плачем и смеёмся в непокое.
Здесь любовь. Она, и только с ней
Мир, великолепный и огромный,
Нам сияет солнечной короной
До погоста, до последних дней.

2.
До погоста, до последних дней
Помним о связующих нейронах.
В солнце, под дождём ночных огней,
В светлый день и чёрный похоронный

Помним каждый миг и каждый час
Имя той великой колыбели
Средь хибар и понтовитых плаз,
Где любил, имел, тебя имели.

Может, стих мой будет неуместным,
На планете, падающей в бездну,
Не успевшей вдоволь полетать.
Родина! Заплаканная повесть,
Боль моя, моя беда и совесть,
Та, что не поют без слова Мать!

3.
Та, что не поют без слова Мать!
Где дороги спорят с дураками,
Где Русин пытается понять,
Чем умны Зенон и Мураками?

Есть же Пушкин, Чехов, Пастернак,
Есть же Гоголь! Что ещё для счастья?
Есть горбушка с солью, не бигмак.
Правда, есть ещё и горе-власти,

Что не отличают быль и сказку,
Васильку предпочитая ряску,
Жалуя себя из срока в срок.
Умиляясь перспективе тощей,
Соловьём заслушиваясь в роще,
Черпая из рек небесный сок.

4.
Черпая из рек небесный сок,
Я бродил просторами Сибири,
Где не хватит даже сотни ног,
Где такие, знаете ли, шири.

Посреди урманов и болот,
В безднах заморошенных морошкой,
Ангарой, где небо над и под,
Пил одеколон мансийской плошкой.

Восторгаясь миром и Памиром,
С древним, как планета, лободыром
Чусовой сплавлялся на плотах,
Рвал струну у пьяного кострища.
Пил вино, питался просто пищей,
Спал опухшей мордою в цветах.

5.
Спал опухшей мордою в цветах.
Нагулявшись с девкой над рекою.
И какой-то заполошный птах
Мне орал, как немец под Москвою.

Жилы рвал на пажитях страны,
Бешеный, как время, как эпоха.
Ведь стоят заводы-векуны,
Ибо созидали! Скажешь, плохо?

С нами были сила и Спаситель,
Ни один отъявленный Пракситель,
Лучше бы и с пьяну не сумел.
Мы шагали сквозь холмы и пущи,
Бог нам помогал, Он вездесущий,
Без него никто бы не посмел.

6.
Без него никто бы не посмел,
Помыслы Извечного во мраке.
Муж в бою мужал и хам - хамел,
Надрывая хрип в борьбе и драке.

Шли через заносы напролом,
Триста миллионов - все мессии.
Всё теперь оставлено в былом,
Отцвело. Но выспалась Россия.

Через слёзы, кровь и потрясенья,
Вечная, как вечное спасенье,
Под землёй, средь звёзд и в облаках,
Ей, друзья, не надо слишком много:
Чуть любви, покой, немного Бога.
Родина! Которой быть в веках!

7.
Родина! Которой быть в веках,
Нас вела в раскаты грозовые
И несла в мозолистых руках
Песни рек студёные, живые.

Где для всех сияет слово Бог,
И звучат не пушки, только лиры!
И сверкает божецкий чертог,
Вирый. Бесконечно-светлый вирый!

Лишь бы не спустить в хмельной тоске
Резы «Русь» на Ведовой доске,
Лишь бы не пустить по ветру, в прах
Всё, что создавалось век от века,
Чтоб не поселились в человека
Нищета, война, дремучий страх.

8.
Нищета, война, дремучий страх,
Было всё над этими полями.
Плакали в лесах и на горах,
Но ведь так хотелось с журавлями

Улететь! В края кисельных рек,
Где светило тёплое, как мама.
Где любой и каждый человек
Сам себе Аллах, Христос и Рама.

Где средь лун укрыты небосводом,
Ждут поры эоны. (Что там, годы)
Где не надо думать о беде,
Где уснул, натешившись клопами,
Бог-отец с протезными зубами,
И резвится Ангел в бороде.

9.
И резвится Ангел в бороде,
Мысль и суть в отчаявшемся Боге.
И вода вращается в воде,
Холодя растоптанные ноги.

Враны и колоды лет долой,
Мчится Фаэтон гремя пролёткой.
Плачет воском ветхий аналой,
Люд вкушает пряник, битый плёткой.

Но внизу, в преддверии расплаты,
Жадный до войны и смертной крады,
Люцифер, низвергнутый в Тартар,
Грезит в сновиденьях новой кровью,
Отпуская мор, беду, злословье,
Всё ввергая в мировой пожар.

10.
Всё ввергая в мировой пожар,
Вновь отец убьёт бродягу сына.
Схватятся гармошка и дутар
И умрут до срока. Спи, Единый.

Спи, доверив детищам весло,
Бросив на потеху океанам.
И уже на рифы отнесло
Пьяный плот с командой полупьяной.

Хватит лаять грозно, как за орден.
Пиано иногда нужней, чем форте,
Хватит гадить в собственной избе,
Сук пилить, ласкающий скворечник?
Мир  один великий человечник
На вселенском выгнутом горбе!

11.
На вселенском выгнутом горбе
Всем хватает места, все при деле.
Нет нужды в границах, городьбе
На весов бесчувственной качели.

Ни к чему вводить себя в искус,
Расщепленьем водородных ядер.
Вкус свободы - самый лучший вкус,
И земля всё та же Аlma mater.

Космос безграничен и бездонен,
Мчится время, раздувают кони
Ноздри. Окровавлены бока.
Андромеды, Бетельгейзы, Реи
Светят, но не всякого согреют,
Не мелеет времени река.

12.
Не мелеет времени река,
День и ночь несёт, на всё готова,
Гения, подонка, гимнюка,
Пушкина, Гайдара, Михалкова.

Нового Родена в пене вод,
Что за бездны лет не обмелели.
Чей-то мяч, унылый ветхий плот,
Калотонны кисти Церетели.

Ко всему привычна и устала:
К ямам, озареньям, пьедесталам,
Вечная мирская круговерть.
Та река бесформенных туманов,
Где в раскатах божецких оргАнов,
Ждёт старуха, по прозванью Смерть!

13.
Ждёт старуха, по прозванью Смерть!
Наряжаясь в погребальный саван.
Скоро! Скоро распахнётся твердь,
Всё умрёт. Душа, бессмертье, слава.

Рухнут в бездну иудей и франк,
Перворосс с лохматым осяледцем.
Испарятся Волга, Дон и Ганг,
Упадёт поэт с разбитым сердцем.

Всё исчезнет. На всегда, на срок?
Круг замкнётся. Спустится курок.
Обнулится время на экранах.
Вздрогнет ширь разорвана трубой,
Пошатнётся сумрак голубой,
И тогда придёт она. Морана!

14.
И тогда придёт она. Морана!
Бесконечно чёрною дырой,
Как небес зияющая рана,
В ней исчезнут сволочь и герой.

Всё уснёт в оковах мирозданья,
Завершив привычные дела.
И сгустится мрак и тишь настанет,
Вакуум повыгорит дотла.

И рыдая порванной утробой,
Распахнётся тьма созревшей сдобой,
Шевельнётся занавес из слов.
Брызнет кровь горячая, как плазма,
И в бреду вселенского фантазма
Вступит в право новый Саваоф!

15.
Вступит в право новый Саваоф!
Озабочен беспримерной грустью.
Вынет глину из земных оков,
И займётся … ну, конечно, Русью!

Вылепит поля в аортах рек,
Горы в подгулявших шапках снега.
Может, даже будет человек,
Из сегментов, собранный, как лего.

Новый и пока что без страны
Антипод безумца от войны,
Канувшего в бешенстве былого,

Встанет над гребёнкою лесов,
Усмехнётся птицам из усов,
И опять над миром грянет Слово!