Эх, и морозный же денёк выдался на Рождество! К вечеру разыгралась настоящая метель; остервенело зашлась, разбушевалась колючим снегом, разгоняя редких прохожих по тёплым, уютным жилищам. В одной из квартир на первом этаже древней, ещё немецкой постройки пятиэтажки, в ожидании гостей  суетилась благообразная, пожилая тётушка. Наконец, всё было готово, и женщина в умилении осмотрела прекрасно сервированный стол. Накрыто было без особых кулинарных изысков, но по-домашнему красиво, умело, разнообразно и весьма аппетитно. Присутствовали на столе и нежная сёмга, и жирная селёдочка с тонкими колечками лука, и фаршированные икрой яйца, не говоря уже о различных салатах, нарезках и соленьях-грибочках. Большая кастрюля с варёной картошечкой под укропом, важно ждала своего часа, укутанная в толстое, ватное одеяло. С кухни завораживающе тянуло ароматом жарящегося под сыром мяса. 
В хрустальном штофе томился коньячок, а в запотевшем лафитничке, игриво поблёскивала  водочка. Вишнёвая наливка так и переливалась, подмигивала рубиновым светом в изящном графине. Горка румяных, душистых домашних пирожков со всякой всячиной, венчала всё это гастрономическое великолепие. Пряный, дивный аромат яств так и витал по комнате, а старомодное хрустальное убранство стола привносило в обстановку торжественность и солидность. Не успела хозяйка разложить столовое серебро, как большие напольные часы гулко пробили четыре раза.   
- Ах, ты ж господи…, совсем закрутилась! – Всплеснула она руками и поспешила переодеваться.

  Через полчаса в прихожей раздался звонок. Преобразившаяся в солидную даму и весьма похорошевшая тётушка, поспешила открывать. На ней было длинное в пол, коричневое платье с белым жабо и старинной брошью-камеей. Густо подкрашенные голубым волосы, она уложила в высокую причёску. 
- Бегу-бегу, дорогие мои! – Воскликнула хозяйка и торопливо отворила дверь. Румяные с морозца, в квартиру чинно вошли четверо гостей.
- Добрый вечер, Аринушка. – Произнёс Эдуард Яковлевич, солидный мужчина лет пятидесяти с курчавыми, седыми волосами и в строгом чёрном костюме. – Ох, и метёт же на улице…, просто натуральная Сибирская пурга! - Добавил он, целуя хозяйку в щёку и вручая большой букет белых лилий. – От всех нас, душа моя! Со свиданьицем!
- Здравствуй, дорогая Арина. Как же я соскучилась по вас! – Сердечно воскликнула Анна Михайловна, скидывая норковое манто. Была она уже не молода, но сохранила стройную, женственную фигуру с большой грудью и тонкой, хоть чуть и оплывшей талией. Можно было бы даже назвать её красивой, если бы не тонкие, поджатые губы, старомодные золочёные очки и допотопный «Вавилон» на голове. – А пахнет-то как! У-у-ух, аж слюнки потекли! – Улыбнулась она, скинув сапожки и надевая  туфли. 
- Рада Вас снова видеть, Арина Прокопьевна! – Искренне приветствовала
Хозяйку Наташа, бледная молодая девушка с тонкими, классическими чертами лица и длинными, распущенными волосами. Одета Наташа была в тёмно-синее платье-миди без рукавов, выгодно подчёркивающее её стройную талию и небольшую, красивую грудь. Вот только низкий, тяжёлый, плоский зад и короткие, толстенькие ножки весьма портили ей фигуру, придавая ей силуэт контрабаса. 
- Есть хочется, просто ужас как! – Рассмеялась она. – Я специально ничего сегодня в рот не брала, Арина Прокопьевна, так по вашей стряпне соскучилась… - что кажется, сегодня объемся как слониха!
- Ба, Митя, - воскликнула хозяйка, обращаясь к четвёртому гостю, – вы мужаете не по дням, а по часам! Ах, какой красавчик!                                                              Митя был высоким юношей с копной светлых, нечёсаных волос и здоровым румянцем на щеках. Одет он был в джинсы непонятного цвета и растянутый свитер-самовяз, тоже загадочного колера.
- Скажете тоже, Арина Прокопьевна… - Засмущался он и неловко поцеловал ей пухлую ручку. – Добрый вечер.
Ну, гости дорогие, - радостно подытожила хозяйка – мойте руки и за стол!

  - Ох, аж сердце зашлось! – Картинно произнёс Эдуард Яковлевич, войдя в комнату и взглянув на стол. И действительно, старомодный круглый стол под большим, бордовым абажуром, да ещё и великолепно сервированный, впечатлял и манил. На старинном, натурального дерева шкафу, свесив одну лапу, мирно спал мордатый кот самого простецкого, дворового окраса. Эдуард с некоторой опаской и даже благоговением бросил взгляд на кота и быстро прошмыгнул за стол. За ним подтянулись остальные проголодавшиеся гости; чинно расселись, негромко загомонили, мужчины зазвякали посудой и приборами, накладывая дамам снедь и наполняя рюмки. Эдуард Яковлевич встал, приподнял свою рюмку и, приосанившись, произнёс короткий тост:   
- Хочу выпить за нас и за великую Русскую культуру. За её мощь, за её глубокую и непостижимую тайну, которую никто, как бы ни старался, так и не сможет разгадать во веки веков!
Все дружно выпили: Арина Прокопьевна с Наташей наливочки, Анна Михайловна с Эдуардом Яковлевичем коньячку, а Митя водки из фужера, предназначенного для морса. Затем все принялись за еду и на некоторое время, за столом воцарилась тишина. Митя, недолго думая, переложил весь хлеб на свою небольшую тарелку, а в освободившееся большое блюдо, наложил себе всего и помногу. Ел он жадно и не стесняясь, как будто в последний раз. Анна Михайловна, по-дворянски оттопырив мизинчик, культурно клацала вилочкой салатики и рыбку. Наташа увлеклась селёдочкой под шубой, а Эдуард Яковлевич налегал на лобио, грибочки и нарезку. Вскоре выпили по второй, потом ещё. Женщины разрумянились, мужчины ослабили ремни, потекла неспешная беседа. Как было ясно из разговоров – хозяйка и все остальные, кроме Мити, работали в одной школе. Эдуард Яковлевич был директором, Арина Прокопьевна учителем литературы, Анна Михайловна преподавала математику, а Наташа вела младшие классы. Митя же пока ещё был студентом пединститута. Спорили, обсуждали ЕГЭ, современную молодёжь и прочую соответствующую тематику. На бис, хозяйка прочла некоторые уморительные выдержки из сочинений своих подопечных. Все от души посмеялись.                                                                                                   

  Через час, под восхищённые возгласы гостей, Арина Прокопьевна торжественно внесла противень с жареным мясом. Затем, она зажгла два старинных подсвечника по три свечи и погасила абажур. Часы пробили семь раз. Неожиданно, толстый кот, мирно спящий до этого на шкафу, издал какой-то утробный, неприятный звук, похожий на рвотный позыв. Из его пасти обильно вытекла слюна и растянулась длинной соплёй до самого пола. Жёлтые глаза кота стали дико вращаться, а тело свело судорогой. Затем его обильно стошнило. От неожиданности, Анна Михайловна звучно выронила вилку, Эдуард Яковлевич пустил вонючего шептуна, проклиная своё чрезмерное увлечение лобио, а Митя подавился последним пирожком. Наташа молитвенно сложила руки на груди и склонила голову. Её тело трясло мелкой дрожью.
- Господи, началось! – Мелко перекрестилась Арина Прокопьевна.
Кот встал на дрожащие лапы и гадко прокашлялся. Его тень, пляшущая на стене в отблесках свечей, злобно нависала над всеми присутствующими. Вдруг, морда кота стала медленно удлиняться, шерсть на голове закучерявилась, а по бокам морды появились бакенбарды. 
Блуждающим взглядом котяра осмотрел всех и громко икнул.
- Мы безмерно счастливы, что вы снова с нами, Александр Сергеевич! – Благоговейно сказала Арина Прокопьевна, подойдя к шкафу и сделав изящный реверанс.
- А-а-а…, Аринка, старая дура..., нижайший поклон, блять. - Произнёс в ответ кот. Голос его был тихим и слабым, с едва заметным грассирующим «Р». Казалось, что говорит не он, а слова льются откуда-то со стороны, прямо из воздуха, но с каждой фразой голос кота креп, концентрировался и вскоре уже явно принадлежал животному, чётко совпадая с его артикуляцией.
- Весьма рад приветствовать почтеннейшую публику! – Учтиво сказал кот. – Тем, кто с пиздой - поклон мой с нежностью, а тем 
кто с яйцами – с особой завистью.
Все поднялись и учтиво поклонились коту.
- Александр Сергеич, – плаксиво обратилась к животному Арина, - умоляю вас, не надо про это! Я и так каюсь каждую минуту.
- Он сегодня особо не в духе. – Шепнул Эдуард на ухо Анне Михайловне.
- Тебя, мандавошка, на конюшне за это запороть - и того мало! – Продолжил кот. - Чтоб тебе в сраку жеребец драгунский воткнул! Опозорила на весь свет, блять! Тут вот дамы сидят и всё видят. Что они людям расскажут?! Что видели, мол, Александр Сергеевича – так тот на шкафу сидел весь в шерсти, а яйца ему лекарь отсёк. Охуеть просто! 
- Мы отработаем, загладим, исправим… - Пала ниц Арина.
- Хуй тут чего уже исправишь. - Печально сказал кот. – Может, в следующей жизни хоть свезёт…. Ну да ладно – Уже веселее добавил он.  – Чем сегодня порадуете? Только налей шартреза сначала.
Арина налила в крошечную серебряную рюмочку валерьянки и поставила на шкаф рядом с котом. Тот блаженно замурлыкал, обнюхивая рюмку, но пить не стал. – Ну, так что у нас сегодня?
- Французское лото! – Радостно доложила Арина.
- Однако, что-то забавное. – Оживился котяра. – Люблю французское.

- Анька, давай! – Скомандовала хозяйка, включая свет.
Анна Михайловна вышла на середину комнаты. Затем встала раком и, низко пригнув голову, широко растопырила ноги. Арина вытащила из комода коробку шариков для пинг-понга, а мужчинам выдала небольшие пластиковые ведёрки и вывела их из-за стола. Потом подошла к математичке и, высоко задрав ей юбку, стянула с неё трусы. Жопа у училки, несмотря на возраст, была ещё вполне ничего. Только вот секель не брит. Взяв со стола блюдо с маринованными грибами, Арина стала густо смазывать дупло Анны Михайловны маслом из грибов. 
- Надеюсь, без уксуса? – Тихо спросила математичка, покряхтывая.
- Что ты, родная, упаси господь!
Закончив промазку, Арина взяла из коробки шарик и аккуратно запихала Анне Михайловне в духовку.
- Забавно-забавно… - Мурлыкал со шкафа кот.
- Ну, ребятушки, - скомандовала хозяйка, - кто шарик сможет словить, тому и сраку любить! Давай, Ань! Алле гоп!
Анна Михайловна покрутила сракой, поднатужилась и через пару секунд, шарик неожиданно стремительно выскочил из жопы.
Эдуард Яковлевич нелепо подпрыгнул, взмахнул ведёрком и завалился на стол. Митя резко дёрнул рукой, но промахнулся и попал ведёрком по абажуру. Шарик улетел за стол.
- Шарман, шельмецы, шарман! Ой, уморили! – Рассмеялся кот.
Арина вставила Анне Михайловне новый шарик. Математичка сняла очки, снова старательно поднатужилась и выстрелила шарик высоко в 
потолок. Шарик отскочил и упал прямо в ведёрко Эдуарда Яковлевича.
Директор радостно рассмеялся и потряс трофеем.
- А ты, братец Эдуард, ловок сегодня! – Радостно воскликнул котяра.
Митя вернулся за стол и подсел к Наташе, так и застывшей со склонённой головой.

- Ну что ж, мой Сионский дружок, - скомандовало животное, - приступай к блуду, а мы полюбуемся. А ты, Аринка, прислуживай господам!
Эдуард Яковлевич снял штаны с трусами и явил обществу небольшой, обрезанный член, почему-то какого-то тёмного цвета. Затем он подошёл к Анне Михайловне, пару раз вздрочнул и деловито, без лишней суеты, вставил хуй ей в каку, закряхтел. Та охнула и начала неловко подмахивать. Директор расстегнул ей блузку и вывалил из лифчика большие, вислые груди. Через минуту ебля уже разгорелась вовсю. Периодически, Арина Прокопьевна вынимала хуй Эдуарда Яковлевича и смачно посасывала. 
Александр Сергеич спрыгнул со шкафа и, пристроившись рядышком, жадно наблюдал за происходящим. Возбуждённый этим зрелищем, Митя попытался было засунуть руку в пизду Наташи, но та решительно отвергла его притязания.
- Только Александр Сергеичу! – Шептала она, яростно отбиваясь.
- Митька! – Бодро прокричал котяра. – Хуль там сидишь, давай дуй к нам! Юноша подскочил к ебущимся, быстро стянул джинсы и поднёс свой огромный елдак ко рту Анны Михайловны. Учительница аккуратно взяла губами головку члена, затем вытянула шею и медленно всосала член юноши по самые яйца. Митя тихонько ойкнул и прикрыл глаза.
- Анна Михайловна, вы как всегда неотразимы! Богиня блуда! – Взвизгнул кот. – Давай, бля, жарь камаринского! 
Митя истово задёргал жопой, пытаясь попасть в такт Эдуарду. Дело быстро наладилось. Потом мужчины поменялись, а через некоторое время стали дуть учительницу в обе дырки «бутербродом».
- Веди молодуху-то. – Кратко приказал Александр Сергеевич Арине.

  Хозяйка подошла к девушке и, взяв её за руку, отвела к большой  кровати; скинула узорчатое, плюшевое покрывало и взбила подушку. 
- Раздевайся, Наташа, он ждёт.
Не поднимая головы, та покорно скинула всю одежду и легла на белейшую, накрахмаленную простыню. Арина принесла с кухни продолговатую серебряную соусницу, положила туда красной икры, залила сметаной и размешала. Затем, развела толстые, некрасивые ляжки Наташи, раздвинула её половые губы и капнула 
немного из соусницы ей на клитор.
- Кыс-кыс-кыс! – Ласково позвала она котяру.
- Я, блять, тебе дам кыс-кыс-кыс, кишка безмозглая! – Взвился Александр Сергеич. – Ну-ка, как положено!
- Александр Сергеич, кушать подано! – Торжественно произнесла Арина.
В один прыжок кот оказался промеж Наташиных ляжек и облизнувшись, стал осторожно слизывать сметану с икрой с клитора. Девушка тихо застонала.
- А ничего так, заебись…. О, Натали! - Промурлыкал Александр Сергеич.
Арина аккуратно, по чуть-чуть, подливала смесь на пизду девушки. Входя во вкус, зверюга лизал всё жаднее и размашистее. От удовольствия, хвост его ходил ходуном и, видно забывшись, он стал даже громко урчать по-кошачьи. Наташа начала слегка двигать жопой и застонала ещё чувственнее и громче.   

  Директор с Митяем тоже не отставали – жарили Анну Михайловну так, как будто еблись в последний раз. Даже умудрились засунуть ей сразу два хуя в рот. Минут через десять, Эдуард Яковлевич захрипел и кончил ей прямо в очко. Митя, вынув елдак из пизды, пережал залупу кулаком и подбежал к изголовью кровати. 
- Наташа, Наташенька, - с  мольбой в голосе простонал он – открой ротик - я кончаю….
- Пшёл вон! – Грубо оттолкнула его девушка. – Как не стыдно!
Митя заметался по комнате.
- Ну иди, иди сюда, бедолага!- Позвала его Арина Прокопьевна.
Митя подлетел к ней и со всего маху воткнул хуище ей в рот, вынеся ей нахуй верхнюю вставную челюсть. Арина чуть не захлебнулась бурным потоком молодецкой спермы. Выплюнув протез, она пыталась проглотить всё, но большая часть кончины всё равно вылилась ей на грудь. Большая мутная капля повисла на старинной броши-камее.
 

  Наташа уже почти кричала – Александр Сергеич так страстно и умело отлизывал, что финал был уже не за горами. Арина нежно мяла сиськи девушки, но не забывала и подливать той на клитор. Наконец, по телу девушки прошла крупная дрожь, она выгнулась и с громкими воплями стала долго и обильно оргазмировать.   
- Блять, это просто праздник души какой-то! – Высунул из пизды мокрую морду котяра. – Охуенно! Бесподобно! Брависсимо! Слава моему языку!
Все присутствующие громко зааплодировали. Только охуевшая Наташа лежала без чувств на белой простыне.
- Итак, господа… - Начал было Александр Сергеич. Но тут, по его телу прошла судорога, а глаза опять стали бешено вращаться. Его снова
сильно вырвало, шерсть вздыбилась, а хвост, словно плётка бешено заметался из стороны в сторону.
- С-с-сука! – Тяжело прохрипел Александр Сергеич и попытался запрыгнуть на шкаф. Но в этот момент силы покинули его, и он рухнул на руки подоспевшей Арины. Все гости тут же собрались вокруг.
- Когда, когда же снова батюшка?! – Взмолилась хозяйка. – Скажи, родимый, молви солнце наше! Когда ждать?!
- Теперь под медовый спас ждите…, - еле выдохнул кот – число на портрете прочтёшь….
Но тут Александр Сергеич откинул голову и потерял сознание. Арина бережно положила кота в большое кресло и накрыла пуховым платком.

Приведшие себя в порядок гости и хозяйка, снова чинно расселись под бордовым абажуром. Наташа, укрытая тёплым одеялом, мирно посапывала на кровати. На столе стояло большой, чёрно-белое фото с траурной датой внизу «20.11.26г. – 16.08.06г.». С фотографии смотрело худое, чуть вытянутое лицо старика, обрамлённое пышными бакенбардами. Большие, умные глаза его светились добротой и печалью; казалось, они заглядывают прямо в душу. Некоторое время все молчали, задумчиво глядя на портрет. Затем, Эдуард Яковлевич поднял  рюмку: 
- Друзья мои, я хочу помянуть этого светлого человека. Человека, который шестьдесят лет отдал педагогике и почти сорок лет нашей школе. Я начинал под его руководством и помню его как опытного наставника и верного товарища. Было всё – и трудности и радости, но он всегда оставался верным и преданным своему призванию….
Тут Эдуард не выдержал, голос его сорвался, на глаза навернулись слёзы.
- А как он Пушкина декламировал! – Воскликнула Арина Прокопьевна, смахивая слезу.
- А как он жизнь, как он людей любил! – Добавила Анна Михайловна.
- Жаль, что я не знал его… - Растерянно сказал Митя, подрачивая член под столом и с вожделением поглядывая на спящую Наташу.
- В общем, - подытожил Эдуард – давайте выпьем за великого гражданина своей страны – за Александра Сергеевича Содонского! Светлая, вечная память ему!
Часы пробили десять.
- Пора бы и чайку уже, Аринушка. – Сказал директор, опрокинув рюмку.
- Да, засиделись мы, пожалуй. – Согласилась Арина и женщины ушли на кухню готовить чай.
- Не ссы, Митька! – Неожиданно хохотнул Эдуард Яковлевич. – Выебешь ты ещё свою низкожопку, и не раз.
Митя вяло улыбнулся.
На портрете отчётливыми буквами проступила надпись «август 13».