Слезы соленым потоком текли по щекам девушки. Сжавшись в комочек, она руками зажимала рот и жмурилась от боли. От всхлипываний растрепанные волосы подрагивали в такт телу.

  — Ну как так можно? Так не бывает! — периодически проносилось у нее в голове. — Я необходима людям! И я нужна ему! Ему! Этому вечно пьяному, немытому эгоисту и хаму! Я знаю! Я нужна! Ведь я же Совесть! Я должна быть! — напор рыданий увеличивался.

  — Да никому ты ничего не должна! И уж тем более не нужна! Глупая овечка! — говорила другая девушка ровня ногти пилочкой, — Все руки мне только покусала! Наивная. Будешь знать теперь, как со мной воевать! Безразличие — это тебе ни Жалость и не Понимание, сегодня я правлю баллом! А еще раз полезешь, я тебе остатки зубов выбью!

  Совесть взревела пуще прежнего.

  — Не плачь! У тебя все получится! Я знаю! Ведь если у меня что-то с ним еще получается — значит, не все так плохо — успокаивая, гладила ее Жалость.

  — Что? Да ты себя слышишь? Что ты несешь? Ты расстраиваешь его из-за разбитой бутылки водки или закрытого магазина и считаешь, что не все так плохо? Дура!!! — крикнула Совесть

  Жалость прикусила губу и виновато опустила голову.

  — Поверь, я представляю, что ты чувствуешь! — проговорило с дальнего угла Понимание, — может, получится с кем нибудь другим?

  — Да кому я нужна беззубая! — заголосила Совесть, — что я смогу?

  — Ногти отращивай! — ехидно съязвила Безразличие.

  — Нет! Я верю, у меня получится! Я смогу! Я добьюсь! Он исправится! Бросит пить! — не успокаивалась совесть.

  — Каким же образом? — не отвлекаясь от ногтей, спросила Безразличие.

  — Я...я... А я его закодирую! — выпалила Совесть.

  — Ага, сейчас прям! — под шум разбитой посуды, выкрикнул из кухни Страх.

  — Страх! Родной, да не переживай! Ничего они не сделают — молвило Безразличие.

  — Ой, замолчите, а! Устроили тут битву титанов! Дайте поспать, в конце концов. То сделаем, это сделаем, сюда им надо пойти, туда! Выдумали еще кодирование какое-то! Только через мой труп! — переворачиваясь на скрипучем диване, проворчала Лень…