Голубь смотрел на меня сквозь покрытое каплями осеннего дождя окно, он постучался клювом в мою тюрьму. Я завидовал этому покрытому перьями безмозглому комку диетического мяса. Он – свободен. Он может лететь, куда захочет, он счастлив … в отличие от меня.
    На столе передо мной в бокале остывал кофе. Мои мысли были поглощены свободой. Недоступной свободой. Свободой, которой обладал голубь в отличие от меня. Я отхлебнул сладко-горький крепкий напиток, память нарисовала картину прошлого. Случай, который случился со мной более тридцати лет назад.
    С Наташкой я познакомился на дне рождения двоюродной сестры. Наташке было семнадцать. Проводил. Деревенская девчонка жила на квартире у бабульки. Договорился о следующей встрече. Назавтра мы стояли в подъезде,  целовались. Время остановилось. Через какое-то время мои пальцы погрузились во влажную горячую и жаждущую любви Наташкину промежность. Она ласкала меня. Всю дорогу до дома я подносил пальцы к лицу и вдыхал божественный аромат. Я лёг спать, так и не помыв свои руки.
    Следующий вечер мы провели в квартире. Бабушка куда-то уехала. Я лежал рядом с голой Наташкой, он тоже лежал. Возбуждение проходило, накатило горькое разочарование. Как же так? Я столько мечтал об этом моменте, мечтал, как рядом со мной будет голая девушка, как я буду трахать её. И вот – пенис сморщенным комочком прикорнул на яйцах, не желая воплощать в реальность мои мечты. Наташка оказалась чудом. Она стала разговаривать со мной, она говорила, чтобы я успокоился, чтобы я расслабился. Она целовала меня, гладила, ласкала. Очень скоро я смог проникнуть в неё, скорость и амплитуда моих движений  возрастали, Наташка двигалась мне навстречу, мир вокруг перестал существовать. Были только Наташкины губы, Наташкины груди третьего размера, Наташкина хлюпающая пизда. Постепенно в мире перестали существовать губы, прекратила свое существование грудь, во Вселенной осталась только Наташкина пизда и мой хуй. Взрыв. Я приходил в себя. Наташка, вернувшись из ванной, сказала, чтобы завтра я приходил с презервативами.
    Жила Наташка с Студгородке, рядом общаги, аульная молодежь. Чтобы попасть домой мне нужно было пройти пару километров до остановки автобуса. Я много раз проделывал этот путь без проблем, пока однажды два джигита не окликнули меня:
-Братишка, есть закурить?
-Не курю.
-Сколько время, земеля?
- Без двадцати двенадцать.
Братишки догнали меня и стали расспрашивать, кто такой, откуда, сколько лет. Был девяносто второй год. Мне было девятнадцать. Почти напротив ВУЗа, где я учился братишки попросили снять меня пуховик и шапку. Пиздец какой-то. Китайский пуховик и нутриевая шапка. На хрена оно им было надо? В руке одного из джигитов был кухонный ржавый нож, он стоял, преграждая мне путь, второй братишка стоял чуть сбоку. Тому с ножом я и уебал в морду с разворота, он упал в снег, второй бросился на меня сзади. Два года вольной борьбы не прошли даром, я перебросил батыра через себя и побежал. Тот, который получил по морде вроде успокоился, а второй метров двести пытался меня догнать. Куда там. В классе я быстрее всех бегал стометровку, быстрее всех бегал кросс. «Съебался,- билась в голове мысль. – Нахуя? Надо было запинать обоих». С тех я к Наташке ходил с пикой в кармане – пятнадцатисантиметровой заточкой отполированной до зеркального блеска, но больше никто не зарился на мой дранный пуховик и на мою недорогую шапку-обманку.
    Тогда съебался, а сейчас? Как мне съебаться сейчас из моей квартиры, которая уже на протяжении десяти лет служит мне тюрьмой. Всё началось в две тысячи семнадцатом – Google выпустил наногуглфоны. Я работал в компании и выступил против данной технологии, прототип девайса имплантировали в мое тело. И приговорили к пожизненному заключению в своей квартире. Устройство внутри меня питается энергией моего тела и оно постоянно обменивается информацией, как минимум с двумя GPS спутниками, принадлежащими корпорации Google. Если я делаю попытку покинуть тюрьму, моя нервная система подвергается массированной атаке наноустройств, от боли я теряю сознание. Сегодня, десять лет спустя девяносто пять процентов жителей нашей планеты несут в себе наноустройства корпорации. Google контролирует всех этих людей, управляет этими людьми, так как управляет мной. Управляет всем миром.
    Хлопнула дверь – пришла Татьяна, принесла еду и пиво. Через минуту наши губы слились в долгом и страстном поцелуе. Я сорвал с неё одежду и на десять минут забыл о своей тюрьме, забыл о проблемах, забыл обо всём. Я знал, что на мой мизинец из Татьяниного ануса перекочевал АНИ – атомарный носитель информации. Программа, записанная на АНИ, позволит сломать двери моей тюрьмы, двери всех тюрем на планете.
    Пару лет назад я придумал, как выбраться из тюрьмы. Мне нужно уничтожить спутники Google и «сломать» их сервера, которые контролируют людей. Я понял, что только вирус сможет помочь мне. Сломать антивирусную защиту серверов практически невозможно. Я придумал новую концепцию вирусных программ – самоорганизующиеся программные наномодули. Информация уходит на сервера с видеокамер, с имплантированного в мой мозг гуглфона. Прикрепляя к этой инфе кусочки программного кода, которые способны находить другие подобные кусочки, чтобы соединиться с ними, образуя код сложной вирусной программы. Программа из ануса Татьяны, которую разработали мои друзья на свободе, была последним пазлом моего вируса.
    Чмокнув меня в губы, Татьяна ушла. В холодильнике скучала бутылка пива, в морозилке ожидала своего часа бутылка «Русского калибра». Пятьсот пива и сто водки. Холодная волна прокатилась по пищеводу, теплые пузырьки начали подниматься в мозг. На компьютере-браслете я обработал прогу, принесенную Татьяной. UTP-поток унес последний кусок пазла в сервер корпорации.
    Я смотрел в окно. Звездное небо было таким же, как пятьдесят лет назад. Ковш Большой медведицы. Плеяды. Темный небосвод прочертила падающая звезда. Следом еще одна. И еще. Падали спутники. Пять из них упадут на штаб-квартиру корпорации. Остальные были нацелены на несудоходные  участки Тихого океана.
    Я вдавил кнопку звонка. Свобода пьянила. Хотелось петь и танцевать. В пакете водка, коньяк, копченое мясо, фрукты. Наташка изменилась. Седина на висках. Лишние килограммы. Морщинки. Узнала.
    «Умение не пропьешь», - успел я подумать, перед тем как взорваться в голодный жаждущий Наташкин рот.