В общем, дрогие камрады, решил я порадовать вас очередным рассказом, способствующим поднятию настроения и хуя. Настроения - понятно для чего - чтоб приятно жыть стало, а хуя для того, чтоб его потом на что-нибудь, или кого-нибудь положить. Что я частенько проделывал в нашей доблестной Советской армии да и сейчас периодически кладу на что-нибудь. Без этого нельзя. Иначе душа закостенеет и будешь, как ропат выполнять ежедневно одну и ту же программу. А так нельзя. (Робатам из Бригады Заката - привет - ничего личного).

  На этот рас я расскажу, как сидел на губе. Поклонники моего творчества, читавшие про гавно, могут не расстраиваться - здесь про гавно тоже будет, только немного.

                                                  ПРО ГУБУ

  Дело было, когда я отслужил  год и три месяца. Я хуел по полной. На службу я положил ТАКОЙ хуй, что она даже начала угрожающе потрескивать. Оборона воздушных рубежей нашей родины упала до нуля. Но мне-то похуй. Я сидел на станции и сутками звонил через армейские коммутаторы каришам на гражданку и мамке домой. А когда заёбывало выходил позагорать не забыв положить хуй на тот факт, что меня по громкой связи может вызвать дежурный офицер. Жара тем июлем выдалась просто невьебическая и в условиях крайнего Севера даже часа в 2 ночи можно было нехуёва загореть, что я и делал.
 
  Не забывайте про полярный день - пративаположность полярной ночи. Это в Питере летом ночи белые, а в Мурманской области ночи солнечные. Не верите - приезжайте к нам летом - позагораем ночку-другую, пивка попьем.

  Инопланетяне, суки, совсем взбеленились от жары и, судя по всему, положили на Кнпоку Управления Мной какой-то толстый инопланетный хуй. Я так говорю потому, что неадекватность моего поведения не то чтобы зашкаливала, нет. Борзометр упёрся стрелкой в стопор и не отлипал.
  Так длилось недели две. Натовские разведсамолёты бороздили просторы воздушного окияна, наводя жути на неокрепшие душарские жопы, но мы то, старички, знали, что ни одна сука не посмеет нарушить границу, ибо нате известно, что на кольском полуострове истребителей до ебени матери, а может быть и больше - хоть жопой ешь. Поэтому и шутить с нами нельзя. Кстати, помню, как одна из СУшек гоняла тарелку в феврале месяце 1988года, помню ещё хотели обьявить готовность номер "ноль", но решили ограничиться "номером один", когда пелот доложил, что это (то, что мы видим на локаторах), нихуя не чужой самолёт, а всего лишь хуйпоймикакойто шарообразный свитящийся абьект, около двухсот метроф в диаметре. Спасиба пелоту, а тоб щас мы жыли на развалинах оставшихся от ядрёной вайны.

  Но сичас ни аб этом. Из моего взвода тока йа один шарил в аппаратуре нашей станции, а офицер нашева взвода упиздил, сцуко в отпуск, к сибе на родину, в Приебалтику на предмет паибаться с жыной на взморье, а не среди ебучих сопак. Паэтаму миня в наряды ставить было нильзя - я был за командира станции и неподсуден.  Чем я и пользовался, при каждом удобном случае косвенным образом (не впрямую же!) посылая старшину роты нахуй и фпесду.

  Учитывая нежнуйу любовь ко мне со стороны старшины такова делать было нельзя. НО!!! Не забывайте пра зильоных чилавечкоф! Ебучие иноплы, сцуко, веселились вовсю, включив одолбоебляюшее излучение на полную, ну а про зажатую инопланетным хуем кнопку я напоминать не буду.

  В общем, только в редкие маменты прасвитления, когда я видел на ночном небе одновременно ярко сияющие Солнце и Луну и под влиянием их защитного излучения дурная пелена падала с моих глаз,  я с ужасом осознавал, что навыёбывался уже года на полтора нарядов дневальным. И раз на двадцать очистки сортира.  До самого дна. Становилось жутко и хотелось домой к маме. Хушь плачь.

  И вот - наконец-то это случилось. За день до возвращения моего лейтёхи из отпуска, командир роты (я говорил на нашей точке стояла рота, кадрированная - т.е. 64 человека по списку, 52 в наличии, остальные в командировках) гуляя по живописным северным сопкам, командир наслаждался ночным пением соловья. Увлёкшись погоней за одним из павлинов, мирно копавших себе неподалёку от РЛС берлогу, незаметно для себя, командир выбрался на особо высокую сопку, высотой метров пицот. И где он её только нашёл, такуйу высокую? В общем чиркнуло ему по каске высокочастотным УКВ-излучением с дальномера пятью с половиной киловаттами. Это дохуйя. Чайка попавшая в луч падает на землю уже почти варёной. Но командир нашей роты - чилавек привычный. К таму же майор. Ему негоже, как баклан валиться на суровую северную землю и пускать пузыри кипящей слюны.
 
  Нет бля! Вместо этава он ломится в казарму и вбегая кричит: "Рота, подьём, строится на плацу, форма одежды номер три!" после чего засекает время. Так просто - напоминаю - всё это происходит часа в три ночи. А если быть точным то часа в три пополуночи. Явно видно - излучение отечественной оборонной техники не пошло ему на пользу. Последние извилины выкипели. Иначе, какого хуя надо было людей будить среди ночи? Ну хуй с ним вышли, построились, а он опять как заорёт: "Рота, газы!"
  Ипать-капать! Засада, бля. Кроме меня ещё человека три дедушек оказались в строю без противогаза. В общем их быстро определили в наряд кого дневальным, кого в патруль. И тут взгляд нашего доброго, но справедливого командира упал на меня. Наряд по роте сформирован - меня туда не сунуть, что делать? Командира осеняет. "Лысый Хиппи бери лопату и Толстого, он тот ещё залётчик и хоть щас он не виноват, профилактика ему не повредит, и  идите чистить сортир."
 
  Ну хуй с ним я, Толстый то при чём? У него-то противогаз есть и одел он его уложившись в норматив. Чо это наш отец-командир злой такой, как пчела? Обычно вот так, для профилактики у нас старшина наряды впаивает. А может командиру просто жена не дала? И поэтому он такой злой? Всё это мелькнуло у меня в мозгу и со скоростью света пронесясь по нервам оказалось на кончике языка, где и вылилось в прямую речь.  Далее состоялся примерно следующий диалог:
  - Что-о-о? Ты что, боец, совсем охуел?
  - А что мне ещё думать, товарищ майор? С чего бы человеку морально и сексуально удовлетворённому портить здоровый ночной отдых героических защитников Родины? Сами посудите!
  - Да ты, блять, оборзел, уже, совсем! Я то думал - старшина пиздИт, наговривает на тебя, а ты на самом деле краёв не наблюдаешь!
  - Товарищ майор, вы не могли бы не ругаться матом? А то мне пред боевыми товарищами неудобно, ещё подумают, что вы какой-нибудь сапожник, а не офицер доблестной Советской армии. Я то знаю, что это не так! - Сказал я наслаждаясь своей безнаказанностью.

  Этой двусмысленной фразой я ввёл отца-командира в небольшой логический ступор из котрого он, как и подобает офицеру Советской Армии, блестяще вышел при помощи атаки с фланга.
 
  Не став выяснять, что именно не так, он меня сразу спросил:
  - Так, что, Лысый, ты у нас самый культурный?
  - Ну вроде как...
  - И, блять, пиздец, какой незаменимый?
  - Ну-у-у, в известном смысле - так оно и есть, - неуверенно сказал я, чувствуя подвох.
  - Значит поедешь на гауптвахту, а то там без тебя никак не обойдутся! - И предвидя мой ответ. - Завтра, как раз твой лейтёха приезжает, он тебя и отконвоирует! Десять суток ареста! Рота разойдись! Отбой!
  Мой рот сказал "есть десять суток ареста", а рука отдала честь, хорошо, что не девственную и не первый раз, а то было бы обиднее. Ну типа - тебя выебали в извращённой форме, а ты ещё и спасибо сказал. Да-а, дела-а...

  Подняв себе настроение таким незамысловатым способом, а мне опустив его ниже уровня мирового окияна, командир ушёл в дымчатую и загадочную даль, насвистывая "калинку".  А я остался стоять с остановившимся сердцем и полным опустошением в мозгах. Подлые инопланетяне вырубили оболванивающее излучение, чтобы я незамутнённым разумом смог понять весь ужос ситуацыйи.
  Дело в том, что за ненадобностью, гауптвахты на точке нашей дислокации не было. Зато в сорока восьми километрах от нас находился батальон марзкой пихоты, тоже кадрированный, ога... На цорок пьять единиц боевой техники 150 человек личнова состава. Батальон, блять... И все злые, как пчёлы, потому-как, гоняют их нещадно, как настоящих. Как я потом узнал - у них дух трёхмесячный шесть рас падъём-пириварот делает. И это самый чмошный и самый жырный! Хорошо, что я это узнал только тогда, когда были налажены паритетные отношения с бравыми ребятами в черной форме. А то бы я ещё до отправки на губу обосрался бы жытко до смерти. Насрал бы озеро со страху и утонул бы в нём к хуям.

  И вот наступило утро Стрилецкой Казни. В роли казнимых стрильцоф выступал, естественно, ваш непокорный слуга, сиречь я. Казнь началась с пытки медосмотром. В медкабинете фердшел асматривал моё тельце, фиксируя фсячкие павриждения, чтоб патом после отсидки сравнить и узнать насколько сильно меня пиздили. Старшина, злорадно прихлёбывая чай, сидел за столом и каментил "во, я вижу у него рука сломана, запиши открытый пирилом, и ещё мозготрясение, оно у него хроническое, тоже пиши. Да и нос у него тоже сломан в трёх местах." Вот сука, думал я. И тут же находил хорошее в данной ситуации - старшина от радости забыл посоветовать фердшелу, чтоб тот написал, что у меня жопа на фашисткий крест порвана.
  Но всё равно весёлого в этой ситуации было черезвычайно мало. И только занание того, что Будда меня любит и вера в мои силы, вселяли в меня надежду вернуться на точку инвалидом хотябы второй группы, а не дырявым пидаром первой, бля.
  Медосмотр закончился и меня повели на плац, где ждала меня "ракета для отправки в космос дальний" (с) Лаэртский. Проще говоря машина, на котрой меня должны были повезти в то место, где я потеряю всё, с таким трудом наработанное на гавнакопских работах, здоровье. Старшина напоследок, обняв меня, как родного, со слезами радости на усах сказал:
  - Эх жалко не я тебя везу, у меня там знакомые... Яб замолвил за тебя словечко, чтоб те пиздов ввалили по человечески. Но ты не ссы тебе и так ввалят по первое число. Не любят они нас - зелёных.
        (прим авт. форма общевойсковая была тогда зелёного цвета, а у морпехов чорная).
  Моментально посчитав в уме, я понял, что с тридцать первого до первого числа - неполные сутки. Выходит не хуй то меня и долго пиздить будут. Эта информацыя моментально меня успокоила и подняла настроение на плюсовую сторону таво прибора, которым иво измеряют. Я повернулся к моим товарищам, которые стояли неподалёку, смотрели в землю, сжимая в руках головные уборы и точили скупую мушскую слезу.
  - Всё нормально, братцы! Через десять дней свидимся! Не беспокойтесь за меня и не поминайте лихом! - Сказал я и полез в кабину, где немедленно впал в нирвану и проснулся только перед мрачными воротами застенков, в которых мне предстояло провести десять долгих и томительных дней, полных грязи, издевательств и унижений. Хотя как ни крути, а хоть какая то перемена обстановки после года с лишним наблюдения одного и того же пейзажа и одних и тех же рож. Всё таки мне везёт, отдохну от службы мальца - подумал я входя в суровые застенки.

  Началось фсё с того, что меня обыскали и отобрали иголки с нитками, чтобы я не сделал подкопа на волю. А ещё отобрали ремни, чтобы я охрану не передушил. Зря старались - я никогда не прибегаю к прямому насилию сразу. Врага надо обезоружить, т.е. сделать его другом. А уж пото-о-ом...

  а что было потом - я вам после расскажу.