Сидишь, как тюркский бай, в лохматой пёстрой кофте,
И руки у тебя по локоть в чистоте.
Те руки, что давно забыли о работе,
Что волокут тебя к критической черте,

За шкирку. Как щенка или – ха-ха! – котёнка.
А время подойдёт, приблизится черта.
«В пизду, – зеваешь ты, – любая работёнка».
В пизду? Ну, хорошо. Пожалуйте, пизда:

Пунцовые уста и зубы в пол-аршина,
Распахнута она на ширину ворот,
В ней ты сгинешь ты на раз – как хуй, а не мужчина.
Ну, люб тебе такой, приятель, поворот?

Иль нравится в пизде, как ёжик копошиться?
Ерошить мозг лишь тем, чтоб глубже не упасть?
Пиздато? Заебись? А так легко случится –
Знай: алчет уж тебя сама Вагино-Пасть.

Бильярды, кофеи и трубки с чёрной черри,
Пивные вечера в дешёвых кабаках…
Да ты, дружок, мудак, себя лелеешь в теле
Холёном, белом – ну, короче, жирном, нах.

Ты думаешь, что сам себя пОишь и кормишь?
Ты веришь, день-другой – и лени нет, как нет?
Да хуй там, милый мой! Судьбу не объегоришь.
ПИЗДА ТЕБЯ РАСТИТ. НА МЯСО. НА ПАШТЕТ.

Она зассыт таких, как я, трудолюбивых.
Зассыт – в том смысле что сробеет, понял-нет?
А лодырей (эхма, вас бы пороть крапивой!)
Она глотает вмах – на завтрак и в обед.

Ну, ё! Ну в рот компот! Ведь ты нехилый малый.
Ведь ты способен так ебашить, что пиздец;
Любой пизде пиздец – зубастой, крупной, малой…
Вот и ебашь, мой друг! Понятно? Молодец.