Лера закинула ноги на стол и закурила.
- Я, Олежик, тебя, в последнее время, не узнаю. Ты еще, что ли, любовницу завел?
- С чего ты взяла?
- С чего взяла? А ты считаешь, что вот сейчас, вот это, был секс?
Олег нервно натягивал брюки.
- Не знаю. Не могу долго.
- А я значит могу?!
- В смысле?
- В прямом! – фыркнула Лера и потушила сигарету в рюмке с коньяком.
Её можно было понять. В пятницу она, глава единственного в городе бизнес-центра, минут двадцать пять сосала у этого наглого хуя хуй. Не целовала, не ласкала, а именно сосала, как пылесос, так как бедненький уставший и пьяный Олег Сергеевич Шторов, её одноклассник, а ныне заместитель по вопросам аренды, видите ли совсем утратил силы не только для ебли, но и для «закончить».
По лицу начальницы мужчина понял, о чем шла речь.
- Извините! Бывают и мужиков неблагоприятные дни!
- Хорошо устроились, мужики! Не находишь?
Олег Сергеевич управлялся с галстуком.
- Лера, ну извини! Правда, сам не понимаю. Не хочу ничего. Никого, в смысле.
Олег взглянул на Леру и вспомнил жену. У той-то точно имелись основания для постоянных скандалов. Но ведь Лера иногда получала то, что хотела. Ну, или хотя бы часть. Просто сейчас как-то настопиздело все Олегу Сергеевичу. Со взрослыми мужчинами такое случается. Бабам не понять. У них одна любо… ебля на уме. Олег мысленно огрызнулся, недружелюбно посмотрел на Леру, достал сигарету из распечатанного «Парламента», закурил. Отворил окно за спиной любовницы и выпустил белое кольцо дыма. Лера, в это время уже думала о том, что какая она дура, и что пошли они на хуй, эти импотенты, что муж, что Олежик. Она ловко скинула ноги и сидя в кресле, забывшись, оттолкнулась руками от стола. Тяжелый, кожа с деревом трон на колесах дал Олегу шикарного пендаля, и Шторов в молчаливом удивлении перевалился за подоконник.
Мгновение спустя женский крик заставил прохожих всматриваться в небо, где еще не угасло июльское солнце, а из высотки кто-то стремительно приближался к земле.
- Вот уроды! – злобно шепнул на ухо, дважды охуевшему Олегу Сергеевичу, пролетающий мимо воробей. - Ни дать, ни взять, ни летать … Житья от вас нет, паскуды!