Вот идет Одиссей – двадцать лет, двадцать лет,
Как ушел на войну, на войну за Елену.
Нет врагов, нет детей, кораблей и друзей.
Что с того, что попал ты Гомеру в поэму?
Седина в бороде, бес в ребре, за спиной –
Щит Ахилла, что выиграл в беге обманом,
И присыпаны кудри золой-сединой
И прихвачены сзади обрывком аркана.

Вот ведет его к морю лукавый ручей,
Там у моря, в песке, среди гальки и пены,
Видит он – крепко спит океанский Протей,
И его сон в воде охраняют сирены.

“Нет, удача моя, ты со мной и сейчас!” –
Бормотал Одиссей, заливая воск в уши, –
“Как с Протеем бороться, известно у нас,
Лишь бы только поймать, лишь бы только послушать!”

Бег, прыжок и рывок, и еще, и захват,
Тянет бога герой – чтоб подальше от мели,
Пробудился Протей  –  и сирены на лад
Одиссею из моря запели:

“О приди к нам, герой, мы в волнах ждем тебя,
О, приди к нам, герой долгожданный!
Плача всю свою жизнь, ожидали скорбя,
Лишь тебя мы, герой наш желанный!”

Но не слышит герой, и не слышит Протей,
Молча, яростно борются оба.
Не ослаб бог Протей, не сдает Одиссей:
Любопытство здесь бьются и злоба.

Суть меняет Протей: то цветком, то горой,
То водой, то туманом прольется,
Тигром, камнем, огнем, ядовитой змеей,
Но не слаб Одиссей, не сдается.

Уж сирены уплыли дельфиньей толпой,
И взмолился старик-прорицатель:
“Отпусти!  На вопрос, абсолютно любой,
Дам ответ я, о мой истязатель”.

Одиссей воск скорей из ушей вычищает,
Поправляет разорванный мокрый хитон,
Одиссей свой вопрос уж лет двадцать как знает,
И его задает прорицателю он:

“В чем великое счастье людей, в чем награда?
Чем гордиться мы можем, что надо желать?
А второй мой вопрос – в чем несчастье, и надо
От чего, ты скажи, нам скрываться, бежать?”

И от хохота бога мерцает зенит,
И скала опадает золою.
Одиссею, смеясь, бог воды говорит,
Уплывая с морскою волною:

“Будь ты смел, как Ахилл, как Орфей пусть поешь,
Пусть сильнее ты льва, пусть летаешь, как птица,
Но твое счастье в том,
что в конце ты умрешь,
А несчастье, что ты
имел глупость родиться.”