Предавать людей неэтично и крайне подло. Но иногда другого выхода нет.
Например, когда просыпаешься в гостиничном номере после банкета и в похмельном ахуе видишь на ковровом покрытии огромную лужу засохшей блевотины, замаскировать которую можно лишь насрав сверху и прикрыв говно газетой. Если площади газетного листа хватит накрыть весь этот пиздец. Мысли под черепной костью судорожно мечутся, словно пассажиры падающего с небес Боинга.
Паника.
- Блядь, что это тут вчера было?
- Не помню как блевал…
- Не вспомню когда последний раз блевал…
- Заебись, хоть не труп…
Мягко чмокает дверца мини-холодильника, открывая доступ к бутылке нефильтрованного, припасённого до начала вчерашней пьянки. Пассажиры Боинга уже расселись в кресла и молятся – хуле бегать понапрасну.
Опыт.
- Ссука, присохло всё насмерть. Левее на полтора метра и на плитку – проблем бы не было…
- Блядь, и на стул наблёвано и на стены отлетело, нехуёвый напор…
    Нефильтрованное реально помогает – расфокусированное зрение приходит в норму, желудок яростно требует завтрака. Хочется срать. Пассажиры Боинга увлеченно рассматривают стремительно приближающуюся землю.
    Поебать.
- Тааааак, а что это там фрагментарно виднеется?
- На грибы похоже, а грибочки я вчера проигнорировал…
- Зырь, зырь, следы блевотные к выходу, вот же сука подстава…
    Нольпять приканчивается, пора играть в служебно-розыскных собак. Ну, или в экспертов-трасологов, кому как приятнее. Пассажиры Боинга поймали крадущегося с парашютом к аварийному люку командира воздушного судна и радостно готовятся его линчевать.
    Рефлексы.
    Из соседнего номера извлекается коллега, накануне требующий продолжения банкета после закрытия кабака, а сейчас вяло пытающийся очистить от рвотных масс рубашку и брюки. Сравнительная экспертиза подтверждает идентичность субстанции на ковре моего номера и его элементах одежды. Пассажиры Боинга закурили в салоне и пьют шампанское – пилот водворен на свое место и вывел самолет из штопора.
    Обструкция.
- Ну ты и папуас, до своего ковра не добежать было? Пиздуй на ресепшен, оплачивай сколько зарядят. Вещи я к тебе заброшу, ебал я сюда заходить. Вот тебе ключ, а я на завтрак.
    Шведский стол. Народ изображает из себя европейцев – йогурты, тостики, сок. Нахуй-нахуй, я азиат. Мясные нарезки, котлеты из подогретого судка, местный черный хлеб, просто охуительный на вкус. Утолять жор с похмелья – что может быть прекраснее, наверное ебля, да и то не всегда. Пассажиры Боинга аплодируют экипажу, чудом посадившему  летающую братскую могилу.
    Облегчение.
    К расчетному часу представитель принимающей стороны – тётенька лет пятидесяти сурово требует приготовить дензнаки для оплаты дополнительной уборки номера, администратор настучала, а сосед не рассчитался вовремя, чтобы погасить инцидент. Из номера слышны горестные причитания уборщицы. Такое впечатление что вся ее семья погибла в авиакатастрофе. Пассажирам Боинга похуй – они-то живы.
    Предательство.
    - Да вы что, я с водки с пяти лет не блюю. Это К*** плохо стало, да еще и в моем номере…
    Извинения, перешептывания с женским составом делегации, взгляды в сторону соседа, настолько многозначительные, что обедать он не приходит и появляется только к отправлению на вокзал. Это всё влияние города - там установлен памятник пионеру-герою, который увлеченно сообщал в сельсовет о вредительстве кулаков, за что был убит почти 80 лет назад. Немного неловко перед соседом, наши женщины такие моменты пообсуждать любят.
Но недолго.
До следующего совещания.
Уже в другом городе.
А там свои герои.