Далекий 1984 год. Для меня он стал годом полным различных испытаний, как крайне неприятных, так и любовно-романтических.
Мне 18 лет. После бурно проведенного отдыха в Коктебеле в июне-июле, пережитых там двух довольно-таки сильных влюбленностей, я, трясясь в поезде, увозящем меня в сторону Одессы, думала о своей истрепанной душе и молодом, жаждущем любви, теле. Со мной моя подруга, младше на год. Конечным пунктом был какой-то дом отдыха, куда мы отправлялись впервые без взрослых.
Место, где мы очутились, показалось мне довольно-таки скучным. Первый день мы искали СВОИХ, то есть либо москвичей, либо подмосковных, либо питерских. Таковых не оказалось. Зато было много представителей республик Украины и Молдавии. Когда и как к нам прилепились два студента из Кишинева, за давностью лет уже не помню. Один - типичный грубоватый мужлан, другой - поинтереснее, смазливый мальчик, крепкий, среднего роста, со здоровым цветом лица. Тогда молдаване еще не были «строителями», действующими лицами анекдотов. Да я никогда и не заморачивалась по поводу нацпринадлежности. Если бы передо мной, конечно, возник негр, то я обратила внимание. Тогда, скорее, делились по принципу землячества.

Студенты были старше года на три-четыре. В день знакомства они пригласили нас на «точку», которая представляла собой стол, скамейки, свисающий отовсюду виноград и огромную бутыль молодого красного вина - все это во дворе одного из местных жителей. Надо заметить, что такое вино я попробовала впервые, и вначале мне показалось, что это в чистом виде сок, разведенный  водой.
Сидели долго. К этому времени уже стало понятно, что тот, крепенький, уделяет мне больше внимания, а моей подруге пришлось довольствоваться обществом другого. За время общения я совершенно четко в разговоре почувствовала некоторый гонорок с их стороны, некое чувство совершенно неоправданного превосходства. От природы чувствительная ко всяким нюансам, я внутренне слегка оскорбилась. И, наверное, уже тогда, где-то в подкорке засело желание переломить ситуацию.
А вино начало действовать. Сначала банально. Я просто чуть не упала, когда мы встали, чтобы уйти. Ноги не слушались, а голова была абсолютно ясной. И еще было неприлично весело. Мой новоявленный кавалер успел схватить меня за руку прежде, чем я завалилась в кусты. Потом была дурацкая дискотека с совершенно  непотребной музыкой. Потом нас просто проводили до нашего барака. Я так его назвала. Одноэтажная постройка с кучей дверей, за которыми столько же клетушек с кроватями и тумбочками. Но зато море в двадцати метрах. Надо заметить, что все это находилось на широкой косе, которую с одной стороны омывало море, а с другой лиман. И, наверное, поэтому сильный, влажный ветер дул то с одной стороны, то с другой, не утихая ни на минуту. Этот ветер и стал причиной того, что через день я осипла, а потом, впервые в жизни, совсем потеряла голос.
В тот день меня приятно удивила прыть моего ухажера, который не поленился встать (после выпитого накануне всеми нами немыслимого количества того самого вина) в шесть утра, чтобы посетить местный базар, где он приобрел туесок отличного меда. Когда он зашел в нашу келью, моя подруга решила пойти погулять, естественно, возражений не последовало.

К тому времени вино уже стало практически частью моей сущности и начало то магическое воздействие, о котором я еще не подозревала. Мы выпили, я съела ложку меда, а потом плавно оказались в горизонтальном положении. На тот момент у меня уже был определенный опыт в любовных делах, но довольно-таки незамысловатый. На удивление, я не запомнила начала. Было раза два или три подряд. Все это перемежалось возлияниями того самого вина.
Он оказался ласковым и очень хорошо чувствовал партнершу, то есть меня. Я даже не была влюблена в него, что мне не свойственно. Обычно, все мои отношения случались по сумасшедшей любви, как мне казалось. В голове после каждого глотка вина все больше прояснялось. Все звуки и картинка вокруг становились все четче и ярче.
И в какой-то момент, момент затишья, когда мы просто лежали рядом, мне захотелось вдруг взять над ним верх. Чтобы тот гонорок, о котором выше, убрался из него надолго. Рядом стоял мед. Я взяла, окунула пальцы в туесок, потом повернулась к нему. Его лучший друг мирно почивал, лежа на боку, и ни о чем не подозревал. Я погладила его медовыми пальцами, и тут же произошло то превращение, которое я считаю одним из чудес природы. Из жалкого заморыша он на глазах превратился в гордо устремленную вверх фаллическую скульптуру, ту самую, которая веками вдохновляла художников и архитекторов на создание известных шедевров.

Я посмотрела на парня. В его глазах я увидела крайнее удивление, желание и, где-то в глубине (о, радость!) - страх. В голове приятно звенело, а тело наливалось возбуждением и какой-то неведомой до этого силой. Я зачерпнула побольше меда, и начала медленно покрывать сладкой глазурью готовый эклер. Его хозяин застыл и, по-моему, даже не дышал. А я чувствовала, что внутри меня проходят с бешеной скоростью потоки энергии, вниз -  вверх, вниз – вверх. И вот пирожное было готово к поеданию. Я наклонилась и, упершись языком в верхушку, губами сняла первую ложку меда. Несмотря на то, что я испытывала дикое возбуждение и ощутила через пару минут обильную влагу внизу, я не переставала наблюдать за своим партнером. Как будто я ставила какой-то опыт, который проходил пока крайне удачно. По-моему, он был на грани потери сознания, и это приводило меня совершенно в дикий восторг. Я еще не доела глазурь, как эклер вдруг набух и взорвался, выплеснув из себя начинку. Парень практически не мог дышать, глаза были абсолютно дикими, наверное, он был где-то в другом месте.
Отвернувшись, я выпила вина, легла и поняла, что представляю собой набор донельзя возбужденных нервов и клеток. Я горела изнутри и мне показалось, что я стала ведьмой. А потом я опять почувствовала ту неведомую силу... Мне хотелось дико хохотать.

Я снова окунула свои пальцы в туесок, а потом намазала медом сначала один свой сосок, потом другой. При этом я ощутила такое желание, что еле сдержалась. Снова, окунув пальцы в мед, я провела извилистую дорожку от груди вниз (делать прямую мне показалось неинтересным). Моя попытка хотя бы чуть-чуть подсластить ту штучку внутри, которая очень похожа на мужскую, но значительно меньшего размера, закончилась тем, что я, не помня себя, вцепилась в плечо ничего не подозревавшего партнера. Он подскочил и совершенно безумно уставился на меня.

И тут я поняла, что я достигла своей цели. Он был готов исполнить все, что я захочу, любой мой каприз. Почувствовав свою власть, я, показав глазами на свою грудь, прошептала: «Целуй». Он, несмотря на свое состояние, послушно приступил к слизыванию меда. В это время мой внутренний восторг перемежался с полным осознанием, что с этого момента я являюсь властелином всех фаллосов и их хозяев. Когда его язык следовал вниз точно по тем извилинам, которые я так высокохудожественно нарисовала, вдруг открылась дверь и вошла моя неискушенная подруга. Вошла и через несколько минут выскочила, как ошпаренная. (Как потом я узнала, она была, мягко говоря, в шоке). Это небольшое происшествие не помешало ему достичь  конечной цели. От самого ожидания этого кульминационного момента  я уже несколько раз содрогалась от сильнейшего оргазма. И, наверное, поэтому я не могла потом вспомнить концовку. Скорее всего, меня вынесло и я летала на метле, как  булгаковская Маргарита.

Позже, я открыла дверь. Оказывается, уже стемнело. На море был полный штиль и лунная дорожка вела к горизонту. Мы выпили вина. Наверное, именно тогда мне в голову пришла совершенно неожиданная мысль. Протянув руку к воде, я сообщила, что слышу зов моря, и кто-то просит меня прийти. Надев трусы, этого мне показалось достаточно, я медленно пошла к морю. Что я в этот момент представляла? Что я, по меньшей мере, Сара Бернар? Или что я «бегущая по волнам»?  Или известную сцену из «Бриллиантовой руки» с хождением по воде? Не знаю… Я старалась идти четко по середине лунной дорожки, чтобы моя фигура красиво подсвечивалась. Плавно войдя в море, я шаг за шагом погружалась в глубину.
На берегу была немая сцена. Моя подруга и два студента в совершенном ступоре наблюдали за моим спектаклем. В моем понимании, он должен был броситься меня спасать. (Я прекрасно плавала, но он об этом не знал). Когда вода дошла до плеч, я подумала, что он ни на что не годен. Когда до шеи, я услышала сзади тяжелый всплеск. Он все-таки «спас» меня, вытащил на берег, был полностью вымотан и изнутри и снаружи. Я торжествовала.

Когда мы уезжали, при расставании я увидела в его глазах, помимо вполне объяснимой грусти, облегчение. Еще бы, парень выглядел похудевшим на несколько килограмм, под глазами наметились тени. Я расставалась без малейшего сожаления. Ведь я приобрела тогда то, что ни раз потом испытывала на мужчинах - необъяснимую власть над ними и некоторую чертовщину в глазах. Только не понятно, почему все это произошло у меня с человеком, которого я не любила, который мне едва нравился. Скорее, то молодое вино было волшебным…

А мед я с тех пор не люблю. Объелась, наверное...