- Это – Бьорндален! - уверенно сказал Тимофеев, глядя на распростертое на ковре тело, - если сбоку смотреть – вон какая рожа мерзкая и слюни текут. Без слюней может и был бы Свендсен, а так – точно он.
- А может он и не норвег, - предположила Ольга, - может финн какой, Хаккинен?
- Вы меня не путайте, - возмутился Виталя, - я с утра пил с Бьорндаленом, а теперь вы пришли, и он сразу Свендсен! Я ж тоже не лох! Я его сразу спросил – «Норвег?» А он мне – «Я!». Я ему: «Бьорндален?» Он – «Я!». И в рюмочной мы всю дорогу за биатлон говорили.
- А ты и в биатлоне разбираешься?
- Да мой батя в одной школе с Драчевым учился! Я с детства увлечен, блять, не на шутку!
- И на каком языке вы с ним пили?
- На обычном языке международного общения. Айфон, балалайка, эврибади камон.
Ольга присела рядом с телом.
- У Бьорндалена жопа такая спортивная. В красных леггинсах бегает он. Нет у тебя, Виталь, красных леггинсов, эксперимент провести?
- Да ты ебнулась? Хотя нет, ща, у Маринки были розовые колготки. Только одевать будешь сама – я ссу случайно яйца рукой задеть.
Пыхтя и брезгуя, Ольга переодела нижнюю часть лежащего.
- А по ходу и правда, он! Надо ему ноги раздвинуть, как будто он стреляет.
Виталя перевернул тело на живот и стал пинать его в ляжки, придавая стандартную биатлоническую позу.
- Похож! Винтовку надо!
Под голову Бьорндалену приспособили швабру. Спортивную пидарку Виталя зажал, ограничившись резиновой шапочкой для посещения тещей бассейна. Немного подискутировав по поводу цвета норвежского флага, на лбу спортсмену нарисовали красной губной помадой прямоугольник. Виталя маркером нарисовал на окне пять черных кружочков, один замазал сметаной.
Все отошли назад, любуясь получившейся картиной.
- Ну, надо же, блять! – сказал Тимофеев и пошел в интернет искать телефон норвежского посольства.
- Алё, это посольство? Тут такая ситуация сложилась - у нас Бьорндален пьяный в говно лежит. Не подскажете, как лучше поступить? Я абсолютно трезвый. Возможно, мы недопонимаем друг друга, может быть, вы телефончик родственников подскажете? Или Свендсена?
- Блять, бросили трубку!
-Не, ну их тоже можно понять, - сказал Виталя, - это ж международный скандал. Послезавтра чемпионат мира, а чемпион непонятно где пьяный лежит. Вместо того чтоб на сборах там, за очко цепляться.
Тимофеев постучал в центр норвежского флага.  Под флагом открылся безумный голубой глаз.
- Ты – Бьорндален? – спросил Тимофеев строго.
- Я!- сказал Бьорндален, закатил глаз и пустил обильные пузырящиеся слюни.
- Ты не отравил его, диверсант?
- Да чисто символически все было. Всего-то три раза по двести пятьдесят. Ну «Колокольчик», может, несвежий был, теплый. Просто он непривычный, спортсмен, режим у него.
- Нет, Свендсеном тут и не пахнет, - сказал Тимофеев.
В подтверждение его слов под великим норвежским биатлонистом расплылось обширное мокрое пятно.
- Вот сука! - возмутился Виталя.
- Ничего, - философски сказал Тимофеев, - ты этот ковер теперь фанатам продашь нюхать. Или вообще выделишь из него ДНК и Маринке пересадишь, чтоб бегала быстрее.
- А давайте его в посольство отвезем, - предложила Ольга, - это им по телефону неудобно, а увидят – и сразу обрадуются.
- Баба то у меня, Виталь, теперь за рулем, че трезвая-то, - гордо добавил Тимофеев, - машину купили – «Пеугеот»!
- А нас там не повяжут за спаивание олимпийского чемпиона? – засомневался Виталя.
- А мы его рядом с посольством где-нибудь оставим и свалим быстренько.
Через час Бьорндалена в розовых колготках (не снимать же ссаное) высадили на автобусной остановке неподалеку от посольства. Голова его свесилась на ослабевшую спортивную грудь, из-под резиновой  шапочки торчали мокрые волосы, так что теперь он напоминал советского певца Владимира Мигулю. Виталя опять засомневался, нашел кусок картона, размашисто написал на нем «Бьёрндален», и приспособил над чемпионом.
- Так быстрее узнают. А то простудится еще.
- Не должен. Он же привык потный по снежку.
Два дня спустя Тимофеев с нетерпением включил спортивный канал. Комментатор сообщил, что норвежский биатлонист Бьорндален в гонке участия не примет по причине болезни.
- Ну вот!- торжествующе сказал Тимофеев Ольге, щелкая банкой пива, - я ж его сразу узнал. А ты – Свендсен, Свендсен!