Из пяти лет, прожитых мною в училище, два Новых года я встретил на посту. Дежурить на первом курсе нам пришлось всем классом. Скорее всего, ротный просто проиграл  нас в карты. Отшуршали на камбузе, вернулись около одиннадцати в казарму, поставили веник в ботинок, украсили его как смогли, и все это водрузили на подоконник. Потом дождались боя курантов, пропрыгали по коридору верхом на стульях, выпили тайнопринесенный коньяк, легли спать. Да, еще кто-то пакет с конфетами приволок. Мы их съели, я бумажки собрал, и высыпал их на Клима, который к тому времени заснул. Последнюю конфетку сунул ему в руку, Серега крепко ее зажал. Утром все по договору стали Клима укорять, мол – как у тебя рожа не треснула? Он юмора не понял, обиделся. Вот и все веселье.
      К встрече второго Нового года мы готовились уже по-настоящему. Завезли на съемную квартиру водки и вина, втарились продуктами. Тридцать первого декабря Глаз нам сказал, что мы опять заступаем. В армии не спорят. Так получилось, что утром двое могли смениться. Посчастливилось мне и Климу. Полетели домой. Отпустили б всю компанию – мы бы, конечно, отожгли. А так – и пить не в радость. Тут черт меня дернул – говорю, Клим, давай по-китайски праздник отметим. Я прочитал, что китаезы традиционно вино из чайников пьют, подогретым. (Это я уже потом узнал, что вино у них – одно название, три-четыре градуса, и нагревают слегка). Экзотики захотелось. На кухне – два ящика портвейна. Откупорил пару бутылок, залил в украденный армейский чайник, поставил на газ. До кипения доводить не стали – только зашумело. Мы называли этот шум «кавитационным» - умное слово из гидроакустики. Так вот, наполнил я два стакана до краев – пар идет. Клим говорит: «А может ну его? Давай водочки!» Я отвечаю – будет и водочка, все успеем. Мы же – «на повышение градуса». И выпил. Клим тоже выпил. Как-то противно стало, я сразу еще по двести: «С непривычки!» - говорю. Залил в себя, смотрю – а у Сереги не пошло, он вскочил, глаза выкатил, и руками машет, щеки надуты. Я ему – ванна справа от кухни! Куда там - он на балкон ломанулся – повис, и блюет. Дом новый, белый, только что сдали. Красная полоса с третьего этажа до самого асфальта так и осталась. Даже потом, когда с квартиры съехать пришлось, эту отметину видно было издалека. Говорили: «Вон те подтеки на фасаде видите? Там Захаров с Климом Новый год по-китайски отмечали, когда нас в наряд поставили».

      Трудно представить новогоднюю ночь без фейерверка. Стало вполне обыденным открыть после боя курантов окно, накатив «за уходящий» и «за наступающий», поджечь фитиль, и выставить руку с трубкой. Небо прорезают сотни разноцветных звездочек, все трещит, шипит и взрывается. Веселятся соседи, уличные гуляки, дети и взрослые. Порох в Китае при проведении празднеств использовали еще три тысячи лет назад, в Россию контрабандные петарды стали завозить году в девяносто пятом. Тем не менее, в начале девяностых в Севастополе под Новый год салют устраивали тоже. Перепившиеся военные выходили на балконы, и палили из табельного оружия, иногда раздавались автоматные и пулеметные очереди. Шпана промышляла в пригороде города-героя – на Шампанке. Со времен Отечественной войны в катакомбах остались военные склады. Боеприпасы подвозили немцы, потом – наши. После того, как крепость отбили, все было завалено трупами и оружием. Шмайсеры, ППШ и «трехлинейки» загружали в фронтовые полуторки, под контролем НКВД вывозили и сваливали в каменоломни.

      Подходы к пещерам всегда охраняли постовые – морские пехотинцы из расположенной поблизости бригады, только, как говорится: «если нельзя, но очень хочется – то можно». Ходили не только для того, чтобы найти стволы. В толщах известняка залы с непонятным оборудованием чередовались с остатками дореволюционных винных погребов – отсюда и название района, когда-то здесь работал завод шампанских вин. Когда найденную запыленную бутылку разбивали, из нее извлекали душистую желеобразную массу, которая заполняла приблизительно четверть объема. Вино, отлично закупоренное и пролежавшее при неизменной температуре около ста лет превращалось в хмельной мармелад, который валил с ног. Некоторые подростки обратно не выходили – задыхались, упав в пороховые ямы, подрывались где-то внизу – настолько далеко, что и взрывная волна на поверхность не докатывалась, просто исчезали. Говорили, что там, в темноте, кто-то живет… Впрочем, легенды о собаках – людоедах и таинственных мутантах рассказывают и про катакомбы Владивостока.

      Бесконечные и путанные подземные ходы пронизывают крымскую землю, делая ее похожей на муравейник. Доподлинно неизвестно, кто первый стал рыть эти лабиринты, что за цели были у древних строителей. Тайные магистрали тянутся от Херсонеса Таврического до Фиолента, Бахчисарая, один Бог знает – куда они уходят. В две тысячи третьем я побывал в Чуфут-Кале. Некогда сокровенное место - древняя крепость, спрятанная в горах, теперь доступна любому желающему, туда проложили дорогу и пустили маршрутки. Наверное, призрачные огни уже не загораются по ночам над ее развалинами – их вытоптали. Ребята – археологи из Киева за небольшую плату спустили в свежеотрытую штольню. На стенах – граффити на латыни и древне-арамейском. Боковые ответвления оказались затоплены. В потолке можно рассмотреть окаменевшие остатки рыб. Вряд ли все это вырыли караимы, которых считают основателями старинного поселения. Это сделал до них кто-то сильный и рослый: ступени высотой около полуметра уходят под воду. 
      За стенами тоннеля в некоторых местах угадываешь пустоту. Там что-то есть. И это «что-то» больше, чем египетские пирамиды. Недалеко от выхода я остановился. Нюх кладоискателя – здесь золото, говорю. Не знаю, глубоко или нет, но оно есть.  Через год из программы новостей узнал, что в нескольких десятках метров нашли клад, случайно, у поверхности  – самый большой в Европе. Киллограммы золотых и серебряных монет – турецких, караимских, персидских. Некоторые монеты настолько древние, что не понятно вообще, что за государство их чеканило. Нахрен такая интуиция, когда чувствуешь, а взять не можешь?
      Наш проводник ждал наверху – смуглокожий, похожий на мальчика житель из расположенной в нескольких километрах деревни. Тоненькие, будто склеенные из картона для театральной сцены, минареты деревухи видны издалека. По узким улочкам бродят козы. Местные жители, называющие себя крымскими татарами, торгуют кустарными сувенирами и нанимаются гидами, хотя по-русски говорят паршиво и знают совсем немного, а может – просто не хотят рассказывать. «Бывал ли там, внизу, на третьем ярусе? Да, бывал. Здесь можно пройти далеко. Старики рассказывали – до Симферополя есть подземная дорога, главное – не заблудиться. Сам по ней не ходил. Пару раз из интереса спускался тут, а поднимался на поверхность там» - экскурсовод вытягивает лапку, и машет в сторону утеса, виднеющегося на горизонте…

***
      Уже перед самым отъездом из города я заметил на пляже две знакомых физиономии – ребята когда-то учились на соседнем факультете. Мы не общались в «системе», но и они меня узнали. Фамилии прикольные – Княжа и Саит. На морду и по паспорту – русские. Разговорились, взяли пивка, потом решили отметить встречу по-настоящему, и уже затемно завалились на хату к тому, кто жил ближе. Жена уехала к маме… Быстро чего-то зажарили, водки по пути в ночном гастрономе прикупили. Неплохие парни оказались. Выпили еще – Саит говорит: «Вот теперь я тебя вспомнил! Действительно учились вместе!» - и смеется. Я удивился – почему, мол, сразу не сказал, что в непонятках. А он: «Мало ли… Всякое бывает в жизни». Оказалось – антитеррором занимается, вот и привычка такая – постоянно на стреме. Вспомнил, в общем – расслабился. Рассказал, что накануне «Большой Босс» приезжал. Украинского никто не знает, а докладывать – ему. Что делать? Нашли человека, тот рапорт написал – загляденье. Только ничего не понятно, и ударения не поставили. Стал читать как Бог на душу положит – все стоят, слушают. Адмирал ВМС Украины на самом деле до этого на севере служил, в языке тоже – «ни бэ ни мэ». Не стал тупить, перебил минут через пять: «Спасибо, говорит, что подготовились! Сразу видно, что патриотизм в области на высоком уровне! А теперь расскажите мне по-простому, своими словами!» «Я бы рассказал! – жаловался мне Витек – Но ведь я не знаю, о чем говорил, и на каком месте остановился!» Выкрутился:
- Тут зовсИм трОхы залЫшылось.
И дочитал доконца. Потом главкому, конечно, рапорт, напечатанный по-русски дали прочитать. Просмотрел он списки, и нахмурился: «Что-то фамилий подозрительных у вас в командовании много. Мусульмане одни, что ли? Кто особыми вопросами ведает?»
Витька вскакивает: «Разрешите доложить! Просто совпадение! Славяне все!»
- Контрразведчик? Фамилия?
- Подполковник Саит!
«Да вы охуели все!» - сказал адмирал, и вышел из комнаты.

      «Эх, жаль – раньше не встретились!» - сетовали мы, наливая еще по одной.
- Когда уезжать?
- После обеда, завтра.
- Я б тебе настоящую экскурсию по подземному Крыму устроил. Прикинь – комната в известняке вырублена, кованная дверь. На стене – таблички. Нижняя - совсем новая: «Здесь був у 1999 роцi президент Л. Кравчук». Выше – позеленевшая: «Адмирал Павел Степанович Нахимов разместил свою ставку…», над нею – совсем черная «Иоанн Васильевич» только и разобрал. А самая первая – в камне знаки какие-то непонятные вырезаны…

      Я все время порывся встать и уйти – чемоданы надо было паковать, но хозяева уговаривали «посидеть еще пять минут». Когда все-таки вырвался, оказалось, что четвертый час. Ходики на кухне стояли. Возле кинотеатра Россия увидел маршрутку – в Севастополе они ходят и ночью. Билет что-то там на три рубля дороже (на русские деньги). Такая вот приятная неожиданность. Старушка-гречанка, у которой снял комнату, не спала – волновалась. «Живы – и то хорошо!» - ворчала она. Неплохая бабка. Я перед отъездом успел ей кран починить – так она плату хотела уменьшить. Жаль было уезжать. Когда хочется отдохнуть, а времени и денег немного, я еду в Севастополь.

/окончание будет/