… Волкодав оглянулся на неожиданный шорох, увидел старуху няньку, на четвереньках выползавшую из палатки, и сразу насторожился.
– Кнесинка тебя зовёт, – прошипела старуха. – Ступай!
Волкодав поднялся и прошел мимо воинов, которые, совсем одурев от безбабья, обсуждали, кто, как, когда и с кем проделывал в славном Галираде. Они называли это «пустить мышку в переднюю калитку». Особенно старался высокий и статный Доброслав. Все, кто был с ним в бане, знали, что мышка у него немаленькая и что перед ней растворились очень многие передние калитки в городе. Опытный Аптахар, поглаживая бороду, рассказывал о мономатанских обычаях – там, мол, мышку бабам пускают не только в переднюю калитку, но и в задние ворота. Воины сплевывали и ржали – все, кроме юного отрока Козюли, который в это время не отрываясь мечтательно смотрел на Доброслава.

Палатка была очень невелика. Волкодав приподнял входную занавеску и, пригибаясь, ступил коленом на кожаный пол.
– Звала, госпожа? – окликнул он негромко.
Кнесинка помедлила с ответом…
– Иди сюда, – послышалось наконец.
Кнесинка сделала над собой видимое усилие и прошептала, словно бросилась с обрыва в глубокую тёмную воду:
– Я всё знаю про тебя, Серый Пёс.
– Скоро приедет мой жених, – продолжала она по-прежнему очень тихо.
Венн уже успел собраться с мыслями. И глухо ответил:
– Это не имеет значения, госпожа.
Кнесинка запрокинула голову, но слёзы всё-таки пролились из глаз.
– Для меня – имеет, – сдавленно прошептала она. – Я хочу, чтобы ты уехал. Прямо сейчас. Я люблю тебя, Волкодав…
– Государыня, – только и выговорил венн.
У неё блестели глаза, как у больного, мечущегося в жару.
– Я больше не увижу тебя, – шептала кнесинка Елень. – Я сама пошла замуж… я дочь… Я ненавижу его!.. Когда у меня… у меня… родится сын… я хочу хоть надеяться, что этот сын – твой… И я хочу, чтобы ты взял меня сейчас же! И я желаю, нет, я приказываю, чтобы ты пустил мышку не только в переднюю калитку, но и отверз мои задние ворота!

Мир в очередной раз встал на голову. Перед мысленным взором телохранителя пронеслась тысяча всевозможных картин, одинаково сводящих с ума. Руки оказались быстрей разума. Он сорвал с кнесинки поневу и раздвинул ей ноги…

Через очень непродолжительное время над лагерем раздался громкий стон кнесинки.
- О Волкодав, - кричала она, - моя калиточка всегда будет открыта для тебя!

Не прошло и десяти секунд, как притихшие воины услышали буквально следующее:
- Во имя Величайшего! Мои задние ворота никогда не знали такого наслаждения!

Тишина в лесу была абсолютной. Все – воины, служанки, нянька и посол – в ужасе слушали крики кнесинки, в которых слова высшего наслаждение мешались с самыми грязными матросскими ругательствами, которые она просто не имела права знать. Казалось, ничего хуже произойти уже не могло.

Но раздался долгий стон такой звериной страсти, что Козюля упал в обморок, а старая нянька заскрежетала оставшимися тремя зубами.

Кнесинка орала так:- Вот так! Вот так! ВОТ ТАК! ВОТ ТАК!!! О Волкодав, как ты так можешь, одновременно и калитку и ворота, о господи!!!

Пауза. И тишину разорвал долгий стон:

БОЖЕ, У ТЕБЯ ЖЕ ДВА ХУЯ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!