Ни напиться, ни обкуриться,
Ни нажраться, ни наипацца...
Всё нельзя! Можно только молиться
И от ужоса, бля, обсираться.

Грех кругом! Я тихонько хуею
От засады такой беспробудной,
И терплю, от желаний зверея,
И мечтаю о водке подспудно.

Но нельзя!
Конец Света настанет
Беспощадный как речь прокурора!
А запретное манит и манит,
И не скрыться от божьего взора.

Не съебаться от бога в пампасы,
И от чёрта не скрыться в пещере:
Всё равно в голове - ананасы,
Водка, рябчики, женские щели...

Мне сказали: Ты думай о вечном!
О душе и о бренности мира...
А мне хочется жить беспечно,
Какать в мраморном, ёпта, сортире.

Что я, бля, Диоген, чтоб из бочки
Рассуждать о вселенной красиво?!
Грея жопу на тёплом пляжочке...
Околел бы он нахуй в России!

Вот, когда у тебя есть квартира,
А в квартире большая кладовка,
А в кладовке - запасы на зиму,
И ещё автомат и винтовка,
Вот тогда, развалясь у камина,
Можно малость подумать о вечном,
И лениво почёсывать спину
(поясницы пониже, конечно).

Ведь, когда это место прикрыто,
Ты не думаешь только как выжить,
Ну, а нам предлагают молитву,
И не прячут глазёнок бесстыжих...

Ё моё! Как же, блять, заебало
Фарисейство ебучих уродов,
Тех, что пиздят, а им, суко, мало,
Тех, что мозг засирают народу!

Что-то я озверел не на шутку,
Прекращать надо злобой давиться,
И забыть всё говно на минутку,
И пойти, чёрт возьми, помолиться...