Нахуя я обо всём этом пишу. Незнаю.  Но!
Во-первых. Наверное, многие кто побывал Там: в коротких клинических смертях или нескольких; в несколькодневных комах, пишут-рассказывают об одном и том же. Сука, ну об одном и том же. Они проваливаются все далее и далее вниз, опускаются значит, все глубже и глубже и, видят белое-световое пятно. "Из тьмы, глазами крота-я смотрю на мир!" Но никто, никто из Них не может ответить на вопрос: "Что там в низу? Какое оно-твоё дно?
На свет нельзя падать, можно упасть лишь во тьму, на свою тень.
Во-вторых. Много тех, кто излил на страницы буквами ли, маслом ли, или царапая на коже других свои мысли, свои убитые мозги. Свои меркантильные души. В погоне за длиным, ухоженным состоянием жизни.
В-третьих. Я видел Чаръльза Додджонсона, именовавшего себя самого в простанородье как Льюис Кэррол. Видел я его девочку Элис. Без зеркал, без чудес. Худенькую и обнаженную. Стимулирующая  рукою своей овуляцию какой-то, никому ненужной Там блондинки.
Было именно так или почти так, и я, пожалуй начну.

                                                                                ****Там****

Моё Там было долгим. Там я был вечность. Я не падал. Увы, извольте-только вверх. Вверх. Стремитесь друзья к солнцу.
Секунды в темноте-как короткометражная жизнь за шторой. Нопонятный, потливый страх. Ведь только секунды всего лишь-муж её забежал за своим портфелем. Забыл ненароком. А что ты-прыгаешь как заяц. "-Куда, спрашиваешь сам себя. Куда, ёб твою,-любимая? -За штору,-предлагает она". И ждешь, потея там за ширмой, сильнее его физически, но мораль как у провинившегося школьника ебёт мозг.
Я лечу. Вверх. Все, в принципе в белом. Белое всё вокруг. Я не вижу себя, своей тени. Слепит и режит глаза. Hадо привыкнуть. Это не корридор, не длиный тоннель-это спираль. Белая такая, обычная спираль. Как и весь, только в красках мир. Наверное также и спермотазоид по фолиевым трубам, спешит развратный, сделать еще одного урода.

***

-Ну что,-ты говоришь мне: "Хуйню несёшь, поцан". Делаешь паузу..............Я ебу как длинно. Много здесь можно поставить многоточий. И летишь вперёд него, его коммeта-представляя себя его сыном, впереди скорости интернета. Бух-бах-бух. Горят провода петардами. Мысли жирными, разнообразными кобылами заприходовали танцполы. Срут. Везде говно. И прыгаешь на этом всём как по желе-железной-нержавеющей ложкой-лижь бы провести время. С девочкой, с красивым ливчиком, своим лицом. Kрасивым в ней. Слушать от другой, о её судьбе, свадьбе. Потеря брата по фотографии. Как так? Да вот говорит-пропал. А я в его теле.
Помнишь я говорил, что расскажу тебе о твоих лицах?! Ну так вот.Слушай!
Пауза.
В этом первом лице я запутался. Это я-твой сын,-страый-Tы мой Oтец. Слышишь.
Жрать вот это-вот говно. Целый день. Но такая вот учесть нести через вселенную весь этот кошмар. Ваши лица.

***

Там я еще вспоминал какую-то катострофу. Без волшебного, без магии. "Я жил",- говорю. Про улицы, что хранят секреты. Старые дома, позже новостройки. Нат там мешали жить. Кругом крыса:-везде она. Съедает шнурки для последнего дня, как святое-страницы жизни. А по округе славятся они-охотники за крысами. Другое. Женщины-фужеры: ......пухло-опрятные, стеклом слащеным на три четверти полные-на ладони официантки. Больщими глазами-японки.  Кричат они: " Yes, Yes, Yes".(анг.-Утв. "Да"). По просьбе меня, трудящегося. Я в отпуске.
Я думаю,-что я устал! Я засыпаю.

HeKTo
2010 (c)