Летом я понимаю, что у меня плохая память на лица, зато хорошая память на имена – только человек представился, как я уже не помню, как его зовут.
Если лето - это маленькая жизнь, то лето на ЮБК - это маленькая, вялотекущая кома.
Гостиницы и эллинги расположены слишком близко друг к другу. Это явное нарушение санитарных норм, мы почувствовали это, когда вышли покурить во внутренний дворик. После Мадональдса наши жопы громко пели серенады. Скорее, это был полифонический оркестр. Целое стадо разговорчивых, болтливых жоп. Очень общительных, как жопа-тамада. Через минуту мы увидели две благообразные семьи, ужинавшие в двух метрах от нас, за забором с плющом. Их можно было щупать за выпученные глаза.
А хозяин гостиницы рассказал нам, что когда гостиница строилась, при каждой заливке перекрытия строители забивали барана, только предварительно бегали за ним с арматурой и били его по рогам, потому что кто-то затупил и зарезал его тупым ножом, до конца не перерезав горло, а он упал с петли и начал бегать по всему котловану, а за ним бегали турки с арматурой и собаками.
Потом хозяин гостиницы хотел рассказать, как правильно дизенфицировать проституток эконом-класса подручными средствами, но мы отказались, поэтому он рассказал, что его зимний сторож Дедушка Ого прошлой зимой напился, поджег матрас для собак, лег на него и уснул.
Позже сам Дедушка Ого рассказал нам, как в молодости он поехал на картошку и они с друзьями пошли на дискотеку в соседнее село, и это откровенно рудиментарное заведение не имело ничего общего с клубами Ибицы или Амстердама. Под навесом на стуле лежал баян, за возможность сыграть на котором дрались те тусовщики, которые еще держались на ногах после конских доз самогона. Семечки стоили дороже золота.
- Святое дерьмо, - сказал он, - да ты только посмотри на это быдло вон там! Они приближаются! Они засекли нас!
В ходе короткой стычки они поняли, что не проходят фейс-контроль, и затаили обиду. И утром с помощью отвертки и двух килограмм зеленой алычи они совершили акт кощунственного возмездия – они насрали в баян. Слабо сказано, сильно сделано. Блядь, да по его словам они уронили в баян минимум десяток чудовищного размера катяхов.
На следующий вечер баянист с пяти аккордов выдавил из мехов два кило коричневой вирмишели, а они стали персонами нон-грата на той дискотеке и вскоре уехали.
На закрытие Казантипа мы гуляли около ветряков, за табличкой «Проход запрещен», около нас остановилась, скрипнув непрокачанными тормозами, проржавленная Волга, и ухоженный мужчина в сером свитере оглядел нас и устало проворчал в рацию:
- Это залетные туристы, все в порядке, возвращаюсь.
Я окликнул его:
- Наверное, часто тут гуляют?
- В это время года – постоянно, летом здесь настоящая Мекка для романтичных прогулок. Под утро со всех пляжей сюда свозят пьяных баб. Они трутся п*здами о фундаменты наших ветряков.
Мужчина плюнул на землю, поигрывая сцеплением, извлек из коробки передач продолжительный хруст, и уехал, оставив после себя облако песка.

Илона загорала на пляже и рассказала, что писала диплом по поведению стариков. Выбрала себе старушку, месяц ее интервьюировала, а потом – и смех, и грех, тема ее диплома умерла. А Илону хотели отчислить.

Утром Данил просит у меня таблетку от головной боли. Я выдавливаю из блистера аспирин ему на ладонь. Мы идем на пляж. Данил прячется в тень, мы с Олегом бросаемся в воду. Качаясь на волнах, мы видим, как к Данилу подходит аниматор в костюме осьминога радужного цвета.
- Что за таблетку ты мне дал, - спрашивает Данил, когда мы выходим из воды.
- Они продаются в аптеке без рецепта, - говорю я. – Но если понравились, покупай их только у меня.

Что я хочу сказать? Летто - это серьезнее, чем полтора килограмма чеснока.