На торфяниках от зноя снова дым, пиздец и жуть.
Заебало солнце злое - мне б водички. Хоть чуть-чуть.
Только здесь не запасёшься чистой влагой родника,
И конечно хуй напьёшься, как олень из ручейка.
Лес высокий и могучий повалился, обгорел –
Лишь стоят берёзки кучкой, словно выйдя на расстрел.
Знаю, озеро тут близко. Эх, дойти б скорей туда…
И хуячу, зубы стиснув, до заветного пруда.
Наконец припиздел к цели, охуевший от жары -
Тут же роем налетели слепни, мухи, комары.
Где же озеро? Болото! Или как его назвать…
На душе погано что-то, встал и начал наблюдать.
Пруд задушен скользкой тиной – мрачной вестницей беды.
И травою, как щетиной обрастает гладь воды.
Камыши завязли в иле, что-то грустное поют.
Черепами белых лилий пересыпан тёмный пруд.
Вышел тропкою к полянке через ил и камыши.
Глядь – построена землянка. А в землянке – алкашы.
- Эй, старик, откуда чешешь? -… Я-то? С самых Черустей.
- Ни хуя себе. Не брешешь? - …Принимаете гостей?
Мужики, до слёз обидно - взял опарыша, червя.
Только километры, видно, отхуячил я зазря.
Не заладилась рыбалка. Раньше был – другой расклад.
Есть водицы, коль не жалко? Да попизжу я назад.
Тут алкаш, в кирзу обутый, улыбнувшись, мне сказал:
Ты, дедуля, ебанутый…. Верно, пруд помельче стал.
И налил портвейна кружку: – Пей и выслушай меня.
Для рыбалки, что нам нужно? Сети, верши, бреденя.
Эй, Колян, - сказал с улыбкой, попросить тебя хочу –
Ты в рюкзак отсыпь-ка рыбки старикашке-москвичу.
Что, дедок, ты взял не много ль? Плечи гнутся, погляжу.
Я тебе сейчас дорогу на Воймежный укажу.
Вот туда, как раз по силе будет с ношей дошагать.
Ну, а пруд наш, как Россию - никогда не исчерпать!