Гвадалквивир
-Тону! – услышал Федор Дуняшин приглушенный крик. На водной глади реки он увидел чью-то медленно плывущую лысую голову. Федор бросил удочку и спросил:
- Слышь, мужик, а чего это тебе не спится? Чего здесь плаваешь в такую рань?
Лысый прохрипел:
- Так я это…Утопиться хотел.
Дуняшину стало любопытно, из-за чего это можно лишить себя жизни в такое прекрасное июльское утро. Он пошел параллельно курсу медленно плывущей головы.
- А зачем же ты хотел утопиться?
Лысый горестно вздохнул:
- Шеф достал, теща, заела. А тут еще жена заначку нашла и конфисковала.
- И только-то? – недоверчиво спросил Дуняшин.
- Да? А знаете, сколько там было? – обиделся несостоявшийся утопленник. – Три тысячи долларов! Я пять лет копил, даже в пиве себе отказывал.
– И на что же ты копил? Кстати, я – Федор. А как тебя зовут?
- Ипа. Ипполит то есть… Так вот, я хотел купить путевку и в Гондурас съездить, - наконец признался Ипа.
-К-куда? – Дуняшин от неожиданности споткнулся и чуть не оказался в воде рядом с Ипой. – Почему именно в Гондурас?
– У меня с детства прямо-таки жгучий интерес к этой стране. «Почему это именно Гондурасом у нас ругаются? - думал я. – Неужели у них там так все плохо?» И вообще, есть что-то загадочное, притягательное в названии этой страны. Ты только послушай: Гон-ду-рас!
- Сам ты Гондурас! – сердито сказал ему Федор Дуняшин. – Ну, нашла жена твою заначку… И что, из-за этого надо топиться? А не проще было дать ей по лбу?
- Что ты, что ты! – зашлепал руками по воде Ипа. – У нас не такие отношения…
- Да? – язвительно сказал Дуняшин. – А чего ты тогда бабки от нее заначиваешь?
- Ну, это так просто не объяснишь, - смутился Ипа. – Дело в том, что я одно время крепко выпивал, вот и осталась привычка к заначкам. Да и хотел жену уже поставить перед фактом: вот мол, Лизонька, у меня такая мечта, уже и возможность есть ее осуществить. И показал бы ей деньги…
- Да ты вылезай из воды-то, простынешь, - озабоченно сказал Дуняшин, протягивая руку Ипе. – Че ты голый-то полез топиться?
- А это чтобы сразу замерзнуть и утонуть от судороги, - сказал, выбираясь на берег, Ипа.
- Сам ты судорога! – с сожалением сказал Федор и, сняв с себя куртку, накинул ее на плечи Ипы. – Простынешь еще. Слушай, а можно бестактный вопрос?
-С-спрашивай, - разрешил Ипа. Видно было, что он замерз, и зубы его начали выбивать мелкую дробь.
- Чего ж ты не утонул-то, чего на помощь звал?
Ипа перестал дрожать и внимательно посмотрел в глаза Федору – не издевается ли? Но взор у Дуняшина был серьезный и участливый.
- Ты знаешь, передумал, - наконец доверительно сказал Ипа. – Уже когда в воду с моста летел, меня как ошпарило: «Дурак же ты, Ипполит, - подумал я. – Ну что тебе дался этот Гондурас? Если бы это и в самом деле была хорошая страна, разве бы ею ругались». И знаешь, что я надумал?
- Ну, ну, - заинтригованно спросил Федор.
- Начну заново копить деньги на поездку на Гвадалквивир…
- Тьфу, блин! Ну, ты и урод! – в сердцах сплюнул Дуняшин. – Это еще что за страна такая, и какого хрена ты там забыл?
- Это не страна, это река такая есть. В Испании, - мечтательно сказал Ипполит. – Ты только послушай, как она звучит: Гва-дал-кви-вир! Как романтично!
- А, вспомнил, кино когда-то смотрел, в детстве, - оживился Федор. - Там пацана одного учили запоминать название именно этой реки. И он все время долдонил: «Глотал кефир, глотал кефир».
- Вот! – обрадовался Ипполит. – Вот туда я и поеду. Но не один, а с Лизонькой! Вместе накопим денег и поедем… Поехали с нами, Федор? На берега Гвадалквивира!
-Уф, устал я от тебя! – рассердился Дуняшин. – Езжай-ка ты сам глотать кефир, без меня, ладно? Но для начала тебе не мешало бы одеться. Вот где ты свои штаны и все прочее оставил?
- На мосту, - простодушно ответил Ипполит.
- Ну так беги за своими шмотками, пока им ноги не приделали! Но сначала куртку мне верни, утопленник!
- Бегу, бегу! – оживился Ипполит и, сбросив куртку на руки Федору, припустил к виднеющемуся в утренней дымке мосту через реку. С которого он спрыгнул всего с полчаса назад, чтобы свести счеты с жизнью. Но передумал. Потому что у него появилась новая мечта.
- Ишь ты: Гондурас ему подавай… И этот, как его, Гвадалквивир, - бормотал тем временем себе под нос, возвращаясь к своему заветному рыбному местечку, Федор Дуняшин. Но бормотал не зло, а по-доброму. Потому как понравился ему этот дурында Ипа с его мечтой. И теперь Федор думал вот о чем: у него самого была притырена заначка. Немного – на моторную лодку копил. Но съездить с женой и детьми поездом хотя бы на Байкал, чистыми и глубокими водами которого Федор грезил с детства, а потом как-то забыл, вполне хватит… А лодка может и подождать!
Пикник
Денек выдался как по заказу: и пятница, и тепло, и работу над заказом смежника закончили накануне, почему  и зарплата с утра случилась. И коллектив небольшой фирмы ОАО «Эдельвейс»  делегировал своего представителя к шефу: мол, давайте, Максим Викторович, устроим детский крик на лужайке. То есть сразу после обеда съездим на пикничок, шашлычков пожарим на природе, пообщаемся в неформальной обстановке, покупаемся-позагораем. Конечно, можно было и без него, без этого придурка М.В. Козловского махнуть на природу. Но, во-первых, очень хотелось урвать халявных полдня, во-вторых, это шеф командовал мини-вэном, в который  влазил весь дружный коллектив фирмы, все восемь человек, в-третьих, этим дождливым летом не всякий раз удавалась такая хорошая погода, так что надо было ловить момент.
Козловский поломался  для вида, но в виду смягчающих обстоятельств, как-то: другого заказа пока не было и все равно фирма опять простаивала, и настроение у него было хорошее (никто же не знал, хотя и догадывался, какую он себе зарплату, а еще и премию отхватил из полученных от заказчика денег), да и, наконец, почему бы, в самом деле, не оттянуться на природе без жены и детей, - согласился. Так что с обеда все сотрудники «Эдельвейса» явились на работу полностью в нерабочем настроении, в прогулочном облачении, весело погрузились в мини-вэн, уже упакованный благодаря стараниям водителя  Абаккумова мангалом, вязанкой полешек и парой пластиковых ведерок с магазинным замаринованным  шашлыком. В конце салона нежно перезванивались в двух больших сумках бутылки с пивом, сухим красным и мокрой беленькой. И уже через полчаса «Эдельвейс», оживленно гомоня, оккупировал облюбованную лужайку на берегу озера Карасевое.
Весело затрещали дрова в мангале, из стереоколонок мини-вэна  на волю вырвалась музыка,  забулькали откупориваемые бутылки, зазвенели сдвигаемые стаканы,  пошли тосты. Во главе застолья восседал на раскладном стульчике, как на троне (остальные члены коллектива просто сидели или полулежали вокруг  импровизированного дастархана) благодушно настроенный М.В. Козловский и благосклонно выслушивал тосты, каждый из которых так или иначе заканчивался реверансом в его сторону. Максим Викторович узнал от Вики Маргариткиной, что он «самый человечный из человечных», Николай Петрович Шевчук открыл глаза присутствующих на то, что их шеф – «гениальный менеджер», но всех переплюнул Шота Магарадзе, заявивший, что с таким «замэчателным чэлавеком «можно хоть в развэдку, хоть по жэнщинам – успэх будэт абэспечэн». Расчувствовавшийся Козловский в длинной и пространной речи сообщил, что заново открыл для себя коллектив и щедро  пожелал ему простого человеческого счастья. А потом все решили искупаться  в теплом-претеплом озере. Над окрестностями водоема разнеслись крики, хохот, женский визг и шумный плеск воды.  Козловский, регулярно посещавший бассейн по абонементу и потому чувствующий себя в воде как рыба, набрал в  легкие побольше воздуха и нырнул. А вынырнул аж метрах в пятидесяти, в камышах на противоположной стороне озера. И озорно затих там, решив попугать родной коллектив.
Занятый водными процедурами, «Эдельвейс» не сразу заметил пропажу своего шефа.
- Э, народ, а где Максим  Викторович? – обеспокоенно спросил шофер Абаккумов (он купаться почему-то  не любил и в воду не полез, а лениво курил на бережку).
- Да вот же, рядом с нами плескался, - весело отозвалась Вика Маргариткина, с визгом отталкивая ногами Шоту Магарадзе, назойливо подныриваюшего под нее и покачивающуюся рядом с ней Нелли Петровну. – Шота, ты не видел шефа?
-Он гдэ-то тут биль, - отфыркиваясь, отозвался вынырнувший темпераментный грузин. И снова нырнул под женскую  часть коллектива,  жадно топыря под водой бесстыжие волосатые руки. 
- Биль, да сплиль! – передразнил его Абаккумов. – Но где же, в самом деле, Максим Викторович? На берег он не выходил, это точно. Черт, неужели… А ну, вы тише! Слышите, что вам говорят: шеф вошел вместе с вами воду, и теперь его нигде нет.
- Неужели утонул? – охнул Суханкин и мокрые его волосы от ужаса встали дыбом.
- И не хотелось бы верить, но это похоже на правду, - мрачно сказал Абаккумов. – Поныряйте-ка, ребята, на всякий случай, может, сами достанете.
- Ой, я боюсь утопленников! – закричала Вика Маргариткина и пулей выскочила на берег, а за ней торопливо полезли из воды и остальные «эдельвейсовцы».
«Ага, испугались! - обрадовался сидящий в камышах Козловский, бесшумно прихлопывая впившегося ему в шею комара. – Ничего-ничего,  поволнуйтесь-ка еще!»
- Ну да, сейчас, буду я еще из-за этого придурка нырять! – неожиданно заявил Шевчук и сплюнул в воду. –  Давай, Абаккумов,  звони спасателям. А по мне  так -  пусть покоится на дне. Там и ему место.
- Я не взял с собой мобильник, - сказал,  щелчком отправив в воду окурок, Абаккумов. – Ладно, приедем домой, позвоним. 
- Утонул Максим, ну и хрен с ним! – вдруг радостно объявил пьяненький  Суханкин, и все захохотали.
Козловский не верил своим ушам и от охватившего его гнева даже перестал отгонять настырно зудящих над головой комаров: а как же «самый человечный из человечных», а «гениальный менеджер», а с кем пойдет в «развэдку и по жэнщинам» Шота?
- Плахой биль чэлавек, жадный, - обличающе сказал Шота, обнимая дрожащую Вику за плечи.  – Я би с ним в развэдка нэ пашел.     
- Уж что верно, то верно, - поддакнула бухгалтерша Нэлли Петровна. – Вот вы  три месяца зарплату не получали, а он себе регулярно  и зарплату рисовал и премии, и что хочешь… А что мне, что мне-то? Так, для отмазки да чтобы молчала,  давал какие-то копейки. 
К-козел!
- А я всего неделю отсутствовал на работе по уважительной причине –  да вы помните, теща ко мне  приезжала, так он меня уволить хотел, - пожаловался Суханкин и всхлипнул. – А куда я пойду, я ж ничего не умею! Вот и отлились ему наши слезы.
«Ну, сволочи, сейчас вы у меня попрыгаете!», - яростно прихлопнул Козловский у себя на багровой лысине сразу  десяток опившихся начальственной кровушки комаров. И уже хотел было с ревом вылезти из камышей, как услышал злорадный голос Абакумова:
- А если бы  Козловский вдруг вынырнул и сказал, что все слышал, что бы вы стали делать, а, храбрецы?
Над озером повисло тягостное молчание.
- Да нет, уже не вынырнет, - нарушил тишину Шевчук. – Что он, дядька Черномор, что ли, или Ихтиандр какой? Уже не меньше получаса прошло, как он утоп. Нет, кирдык нашему козлу. Раки его уже едят.
- Я би на его мэсте нэ виниривал, - угрожающе пошевелил усами Шота.
- Конечно, зачем человеку два раза тонуть, - согласился Суханкин. – Ну что, сироты, у нас там, вроде,  еще осталось чего-то?  Пойдем, помянем шефа, будь он неладен, да в город надо, в ментовку,  пусть этого утопленника  ищут, кому положено…
- Вот только кого теперь  нам главк  посадит вместо него?  – спросила сама себя Вика и мечтательно зажмурилась. – Хорошо бы кого помоложе, да неженатого... Отстань, Шота!
В камышах тихо и злобно плакал Козловский, облепленный комарами и пиявками…