В 2006 году в конце ноября приехали мы на базу – Юрий Юрич, Антон и я. База пиздатая, - с русской печкой и камином,  вода в умывальнике с подогревом. Свет от переносного генератора, и туалет тёплый. Баня напротив, а главное, чуть от дома отошёл –  кабанами вокруг всё изрыто. Рябчика у ручья на елях увидеть случается, а весной  вальдшнепы вдоль дороги тянут. До этого места можно только на джипе добраться. Семнадцать километров от последней жилой деревни через лес. Между собой мы базу эту прозвали Великие Ебеня.
    На крыльце уже Лёха, старший егерь,  встречает.

        - Здорово, Петро! Как дорога?
        - Нормально. Ну, что, ночью на вышку отвезёшь?
        - Не, на кабана завтра утром загон будем делать. Семья там, на лёжке в лесочке осталась. Возьмём, точно!  И вам ноги не топтать - от дороги до номеров полкилометра  всего. Завтра охотовед с Ромкой-егерем подъедут,  и вас трое.
        - А не мало, шесть человек?
        - Хватит, Петро. У нас собаки завтра будут. Ну, чего, баньку я стопил, вы помойтесь и отдыхайте. Завтра рано вставать.

    Лексею уже за сорок, но здоровья в нём! Чистый Илья Муромец. Высокого роста и весь квадратный. Как-то мне рассказывал, что ещё до армии, на кабана без ружья, в снегопад с одним ножом по глубокому снегу охотился.
    С лёжки его стронет, посмотрит,  куда секач попиздячил  -  и за ним на лыжах.                             
А пути, по которым  зверь мог пойти, Лёха  хорошо знал. Если кабана  врасплох  подшуметь, он с лёжки  вылетает и напролом  в самые  крепи бежит, там,  где человеку пройти почти невозможно – через буреломы, болота с корягами, делянки старые. Потом, конечно, ход сбавляет, устаёт.  Вот Лёха и срезал  расстояние в редколесьях, стараясь его на чистые места выдавить.
    У кабанов ножки короткие, по большому снегу тяжело им идти. Лексей говорит:
        -  Я след пересекаю,  то здесь,  то там. Так и пру  за ним  весь день на лыжах. Потом погляжу опять на след -  уже не так ходко начинает двигаться. Пешком идёт. И тут нужно его на опушку большую или в поле выгнать. Снег в них  глубже, чем в лесу. А в  сугробах зверь совсем из сил выбивается. Подбегаю к нему и режу…
    Я ему не верил вначале,  думал, врёт,  деревенский мюнхаузен! Позже уже понял, что врать он не умеет.

    Утром проснулся от лая собак и от храпа Юрия Юрича. А тут  и охотовед Бобров в дверь постучал.
        - Мужики, подъём!  Чайку  попьём  и вперёд! Там  Лёха  с  Ромкой  уже колок тот проверили.  По рации передали – на месте кабаны, не ушли.
    Я вышел посмотреть на собак. Одна похожа на лайку, но «дворянин», конечно, сразу видать. Другая, кажись, гончая, но тоже стрёмная. Я поинтересовался у
Боброва.
        - А собачки-то рабочие?
        - Так себе… Молодые… Свиней из-под них ещё не брали, но зверя  столкнуть помогут. А гончак за зайцем бегает. Стрелял уже.

    Вчетвером сели в УАЗик. Бобров за рулём, Юрий Юрич расположился рядом с ним, на переднем. Он шеф-поваром в ресторане работал, упитанный такой и с  синдромом Пиквика. Мы ему лайколоида на колени усадили. Кобель неспокойный, псиной сильно подванивал и всё Юру в усы норовил  лизнуть. А тому хоть бы что, глаза закрывает и всхрапнуть пытается. Антон его сзади пихает – не храпи, бля,  всех кабанов напугаешь! 
    Проехали километра три, у дороги Лексей с Ромкой стоят, нас дожидаются. От дороги поле слева, а за ним деревья виднеются. Бобров инструктаж начал проводить.

        - Так, идём тихо, не курим. Лес справа обойдём, перед болотом на номера вас расставлю. Вы охотники со стажем, как стоять на стрелковой линии знаете, время зря на разговоры терять не будем. Лёша и  Ромка пока здесь останутся, с собаками, чтобы раньше времени кабанов не спугнуть.
    Первым поставили Юру, потом меня, а дальше Антон с Бобровым. Стою, слушаю и за Юрием Юричем наблюдаю, он метрах в восьмидесяти от меня.
    Вдруг закричали на той стороне леса, собаки голос отдали  и… выстрел! Что за хуйня? Влево смотрю, а шеф-повар наш в лес чуть забежал, ружьё вскинул и целится, потом пушку опускает и ко мне идёт. Блять, сколько раз на охоту его брал, неужели трудно запомнить, что с номера сходить нельзя! Я руками ему машу, стой, мол.  А сам прислушиваюсь – собаки молчат, неужели так быстро кабана застрелили? Потом мужики вдали опять покрикивать стали. Слышу, треск по лесу, и всё ближе ко мне. Ещё сильнее. И тут поросёнка-сеголетка заметил. Один. А где семья? Не могли же его ненахоженные собаки от стада отбить! Да и где они?
    Лексей с Ромкой всё ближе кричат, кабанчика ко мне оттесняют. А тот из ельника покажется чуть, и сразу назад. Услыхал, видать, как Юрий Юрьевич по лесу прохаживался. Боится…
    Наконец он не выдержал и в мою сторону потрусил. Я ружьё вскинул, только стрелять собрался, а тут собаки подваливают и без лая, с поросём вровень идут – одна с одной стороны, другая с другой. Как два телохранителя с олигархом! И так втроём к Антону на номер подались. Я их уже не вижу, но думаю, щас палить начнут. Нет. Тишина. Постоял ещё минут пять, слышу, Бобров кричит -  к себе подзывает.
    Охотовед начал  разбор полётов.
        - Пётр Яковлевич, ты чего не стрелял?
        - Так собаки его собой заслонили! Вместе  к вам  похуячили. Вы же видели. А стадо где?
        - Ромка кабана выстрелом от стада отбил, - отвечает Бобров.
    Ни хуя себе лепит! И глазом не моргнул.
        - А Вы-то сами, почему не стреляли? – спрашиваю охотоведа.
        - Для гостей охота ведь! Хотел, чтобы кто-нибудь из ваших кабанчика подбил!
    Собаки быстро вернулись и резвились на опушке, догоняя друг друга. Лёха взял их на поводок.
        - Ну, чего, поехали…
    Вернулись на базу. Юрий Юрич с Антоном водки выпили. Бобров тоже. Потом его Ромка  домой повёз. Лёха вообще непьющий.
     
    Как только он отдыхать в егерскую комнату ушёл, говорю ребятам:
        - Мужики, а кабанчик-то разводной был…
        - Да мудак ты, Шнякин, откуда он в лесу возьмётся? Подманили его что ли?
        - Откуда он взялся, это им известно. Сами вы мудаки – подставной кабанчик, отвечаю!
 
    Юрий Юрич вовсю храпел. Антон посапывал на кровати напротив. Я сидел на кухне и пил кофе. Что же за шнягу они прогнали? Через два часа Лексей зашёл поставить на плиту чайник.
        - Лёх, ты мне ответь, где вы сеголетка нашли? Я ребятам потом, в Москве расскажу, когда обратно вернёмся, здесь ни слова.
        - Дык, Петро, в живоловушку он попался. Я его на кукурузу подманил и кормил две недели до вашего приезда. Бобров говорит, давай, ребятам охоту хорошую организуем. Им интересней будет  загоном, чем с вышки. Он от меня чуть не сбежал, деревянный пол в углу прогрыз, потом железом кровельным латать  пришлось.
        - Понятно… А, правда, что кабаны так устроены, что неба не видят? Только вниз смотреть им шея позволяет?
        - Не знаю, Петро, видят небо или нет, но когда я сверху початок в ловушку просовывал, он его сразу разглядывал. Да как прыгнет, зубами хвать! Чуть не с рукой забирал.
        - А как утром всё было?
        - Вы-то на номера встали, а мы с Ромкой к ловушке подходим, собаки причуяли, залаяли. Я дверцу открыл, а кабанчик выбегать боится. И собаки тоже боятся. К ногам жмутся. Я по клетке сапогом ударил и стрельнул вверх. Он и побежал, а дальше ты знаешь.
        - Лексей, а что ты водку не пьёшь, и матом никогда не ругаешься?
        - Раньше пил и ругался, потом перестал, а почему, говорить не буду.
        - И не надо. Спасибо, Лёш… А зверя мы и с вышки возьмём.