Похмельное утро алкоголика-материалиста Лёхи началось тяжело и в обед. Накануне вечером он славно отметил удачную операцию по превращению спижженных с родного завода материалов в их алкогольный эквивалент и теперь, лежа в темноте, предавался размышлениям. Лёха размышлял о том, почему он не может открыть глаза. Вариантов было два: либо он ослеп от трех бутылок чудо-водки «Перезагрузка», которые выменял на ведро эмалевой краски у самогонщика Сливы, либо просто умер. Второй вариант был крайне нежелательным, и, представив, как его зароют, и  сытые червяки, доев проспиртованное тельце, с песнями расползутся по домам, он мысленно  содрогнулся, и глаза открылись.  « Это что ж получается, после меня останется только куча костей и пустая тара? Ёбана в рот, пора и о душе подумать! Если найду, конечно. Всё, подвязываю нахуй с бухлом»,  -  решил испугавшийся Леха и пока ушел в отпуск за свой счет.

    Обнаружив в туалете только начатое толстовское «Воскресенье», без первой главы, он приступил к духовным исканиям и в три дня асилил сей пухлый труд. Монументальное произведение, использованное по прямому назначению, захватило его. Будто свет пролился с его страниц на  никчемную и трижды не нужную жизнь и обозначил цели, смыслы и причины.  На третий день, в волнении выйдя из дома, Лёха побрёл пешком к морю, обдумать неожиданно нахлынувшие мысли на свежем воздухе. Цвели акации, шумели птицы, зеленый город дышал весной, и окрыленный  Лёха, не разбирая дороги, случайно оказался возле мужского монастыря. У ворот сидел слепой нищий с баяном, и Лёха, умилившись нехитрому мотиву, высыпал ему всю мелочь из  карманов.  Он прошелся по огромному двору, усаженному старыми липами и цветами, и остался доволен.  Атмосфера строгости и воздержания благотворно подействовала  на него: волнительное чувство восторга вместе с предчувствием  чего-то светлого охватило Лёху до такой степени, что он был готов увидеть чудо. Он вышел из ворот обители, возвел очи к небу и узрел большое серое облако в виде стоячего обрезанного хуя.

    «А вот и знак. Хуй тебе, а не премия, значит», - подсказал внутренний голос. «А может, это по всей стране началось, и, наконец, встаёт еврейский вопрос в свете мирового финансового кризиса?» - с надеждой спросил у себя Лёха, но внутренний голос молчал. Облако медленно проплывало над изумленным Лёхой, и вдруг крупными каплями из него пошел дождь. «Нет, это знамение лично мне, ты смотри, как поливает прямо на голову, а вокруг сухо. Всё бесполезно, и никаких перемен не будет. Это – хуй рухнувших надежд. Поздняк метаться, украл - выпил – похмелился, вот оно твоё счастье. Посему надо выпить и быстро», - рассудил почему-то обрадовавшийся  искатель и двинул к родимому ларьку. «А деньги, нахуя последние раздал, меценат ёбаный?» - справедливо спросил внутренний голос. «Бляяя…точно. Ты чего расселся, кот Базилио, пиздуй на завод выключатели собирать», -  вернулся он к слепому музыканту и, нагнувшись, аккуратно подхватил кружку с баблом. «На выходные хватит, - пересчитав наличность, подумал Лёха, - А с понедельника, глядишь, и в стране что-нибудь наладится».