- Придержи рукой…да…сильнее, сильнее, блядь!!! Что ты сцышь, все что можно она себе уже поломала…- это мне на ухо
- Нахуй зажим,  дай прошить…-это уже Леночке, операционной сестре.

На повышенный тон Максимовича не реагирую – он хирург от бога и псих по жизни, к тому же псих на 25 лет меня старше. Затыкаю рваную рану кулаком. Не институт и последующие года работы, не резиновый слой тесной перчатки не спасают от легкого дискомфорта при тактильном ощущении теплой окровавленной плоти (блядь этот долбаеб завхоз постоянно закупает в операционные перчатки размера на 4 меньше чем рука у нормального человека – они то на руки налезают, но при расслаблении пальцев самопроизвольно скручивают в фиги обе кисти). Поеживаюсь. Максимович продолжает орудовать иглой, пытаясь остановить наружное кровотечение. Кстати кто сказал что хирурги мясники - мол ножами режут? Если сравнить время резанья и зашивания – то они (как верно подметил один из них самих же) скорее портные, швеи-мотористки, блядь! Максимович (грузный мужик), сосредоточившись на работе, сопит как паровоз и много потеет. Капельки пота, которые, судя по ярко-красному цвету лба должны были испариться с громким шипением, предательски-втихаря падают в операционное поле – в рану то есть. По тому же полю в такт сопению ползают нижние, незавязанные шлейки хирургической маски – они уже красные-кровь как заправский альпинист почти добралась до подбородка Максимовича…(Отец асептики и антисептики Д.Листер со стоном переворачивается в гробу)….
Аццки хочеться спать – третий час ночи. Самозабойцы как будто выбирают  наиболее удачное время для своих инсталляций.
Задумываюсь о своем. Мерно-ритмично гудит наркозный аппарат. Может даже немного придремываю, потому как ослабляю давление на рану. Тонкая струйка крови брызгает Максимовичу за шиворот (хирургические халаты и передники в суматохе ессно не одели) и его рык выдергивает меня из сумрака.
Поворачиваюсь к своему стажеру, этот иблан никого не стесняясь дрыхнет уронив бестолковку на подоконник. На наркозной карте остается округлое мокрое пятно от его слюней. Пинаю табурет под ним – он вздрагивает, хватает ручку и начинает изображать бурную писательскую деятельность – профи блядь! (моя школа)
Сестра-анестезистка ловко меняет бутылки солевых растворов на штативах. Кровопотеря нешуточная. Меняем кровь на подсоленную воду - пока посланная на станцию переливания крови машина еще не вернулась. Своих запасов крови не держим – не по профилю, и, к тому же, сегодня не наш дежурный день, и эту 20-тилетнюю деваху должны были припереть в клиническую на Советской а не к нам. Обосравшаяся бригада «Скорой» что-то перепутав очень порадывала нашу мирно-спящую смену… (Я их понимаю-выезжать на падения с высоты имея в ящике только пару ампул анальгина – удовольствие ниже среднего).

Да кстати я анестезиолух (это тот падонак который дает наркозы во время операций) и собственно затыкать руками раны не должен, но так как хирургов в радиусе 5-ти километров больше нет, подрабатываю сей момент ассистентом Максимовича… Кстати хирург то он не простой, а самый что ни наесть пластический…
Забыл сказать  - клиника у нас хоть и государственная, но специализирующаяся на восстановительной хирургии. Носы ровняем, жеппы, раскрываем тему сисек, запополняя их импортным (какляцким) силиконом, то бишь направление работы несколько отличающееся от травматологии. Поэтому и дежурят только два с половиной (это я про стажера) врача – для наблюдения за послеоперационными пациентами. Но Максимович бывший военврач, подполкан, прошедший Кабул и окружной шпиталь в Тбилиси, да и я (нескромно) не первый год на баррикадах – поэтому работа идет…херово но идет, и неординарность ситуации определяется наверное только по немного более выпученным глазам санитарки (попривыкали, сцуко, на дежурстве спать, а тут хуяк и шабаш на всю ночь!)
Мирно гудит аппарат, сопит Максимович, а я зажимая рану кулаком стиснутым то ли тесной резиной, то ли судорогой, продолжаю менять кровь на воду. Живую человеческую кровь, стекающую нам в ноги, на простую, подсоленную, бутилированную воду….Золото на тугрики…
Машина с кровью пришла только через 2 часа…

Выход на пожарную лестницу в отделении реанимации не запирался никогда, поэтому отсюда можно было спокойно попасть на плоскую крышу соседнего корпуса. Я стоял метров в трех от низенького парапета и курил (боюсь высоты шопесдец – 5-й этаж. Как эти идиоты с крыши прыгают? - х.е.з.). Курил уставший и пустой. Скрипнуло окно – через подоконник перебирался Максимович…
- Так и знал что ты здесь – сует непривычно тоненькую историю болезни мне в руки – Ты, это блядь, не переживай, твоей вины нет –
Морщусь, ну-ну, давай - типа не ребенок, типа у каждого свое кладбище…он замечает, умолкает, стучит ладонью по плечу. Я молчу…
- Ну…ты…это напиши все там правильно, не забудь написать что кровь,типа, успели влить, а то песды все отгребем низахуй….
Молчу. Он уходит. Десять минут назад, когда прехавшие менты сообщили фамилию покойной девахи-самоубийцы, операционная сестра Лена мне призналась что сегодня утром девка с такой же фамилией приходила к ним на прием. Хотела сделать коррекцию лица. Максимович был не в духе и послал ее в частную клинику, то есть по-сути на хуй…
Светает…Прислушиваюсь к себе, пытаясь уловить хоть какой-то отголосок эмоции связанной с произошедшим…НИХУЯ. Внутри темно и тихо. Этот факт не пугает, не настораживает, он просто НИКАК…
Спускаюсь к себе в ординаторскую, грамотно, как и просил Максимович, оформляю наши героические действия в операционной. Откладываю историю болезни в сторону, вывожу из гибера свой бук…Высвечивается открытая Опера…удафком/крео, альт Ф4…Ворд, стандартная шапка: Главному врачу Тихомирову В.И., врача…бла-бла…заявление по собственному….
…зависаю над подписью, и руки сами добивают:
Ебитесь в рот, ваш Cheловек.