Тряслись рельсы, стучали колеса, летящие квадраты окон резали горящей желтой чертой чернила ночи.
В тамбурах мужики курили и пили водку. В вагонах мужики читали Маринину, прямо и грубо говорили о главном и пили водку. Бабы крикливо пиздоболили о неглавном и пили водку с мужиками.
Прислонившись к фанерной стенке, юноша с волосами цвета кипящего гудрона читал "Облако, озеро, башню." "…все они сливались постепенно, срастаясь, образуя одно сборное мягкое, многорукое…". Он поднял голову и глянул в запотелость окна: "Ёб твою, дались дуре яички по 90 копеек десяток. Советской власти, пизда, захотела…" - "…все они сливались постепенно, срастаясь, образу…".
Черт. Юноша зло отложил книгу, расстегнул сумку, вынул бутылку и выпил водки.
Стрекоча разрядами, рассыпая искры, электричка неслась к мосту через знаменитую русскую реку с нерусским названием.
А мост этот новые русские жиды продали жидам старым и нерусским на металлолом. За мацу.
Они жрали её, полив густой, как кетчуп кровью христианских младенцев, полив майонезом. И пили водку
Под мостом-которого-нет плескались в струях жирные лещи.
Луна, огромная и кровавая, уползла в густую облачность. Ливень падающего в воду красноватого света иссяк. Видно лишь ощипанные края туч. А внизу темно, как у негра где?
Константин Кудряшов