Лихой порой 90-х водил я дружбу с интересным человеком. Звали его Гена Тарасов, родом он был из южного Ставрополья. Мы с ним учились в одной  группе  строительного института. Гена перед ВУЗом окончил техникум, отслужил в СА, дембельнувшись ст. сержантом. Одно время он даже был старостой нашей группы, заменив ушедшего в глухой академ великовозрастного рабфаковца-афганца. Вскоре новым старостой стала юная пелотка жидо-армянских кровей ,рвущяя вверх по социальной лестнице. Гене было на это абсолютно насрать.
Политэкономию читал у нас вышедший в тираж( шел 90-ый год) функционер. На лекциях его я не бывал, благо ввели тогда свободное посещение. А семинары посещать приходилось. Вела их очень ебабельная аспирантка Света. Отчество ее я забыл.
Света очень смело одевалась вообще- черная миниюбка ,черные чулки, шпильки .Она красилась пепельной блондинкой. Ниспадающие на идеальной формы небольшие груди светлые локоны четко обрамляли ее кукольное личико с ярко напомаженным,волнующим и к поцелуям (верхним, нижним )зовущим ротиком.

Заканчивалась перестройка, отрыжки ебнутых попыток быть в фарватере действий партии и правительства  ощущали и мы . Нам, студентам, выдали анкеты, где мы должны были проставить оценки всем нашим преподавателям примерно как сейчас в PC играх.
  Светке я поставил 5+ за внешний вид, как оказалось, так сделали все парни-одногруппники. Вот  и все, что я помню про политэкономию.
Прошло пару лет, и на сборах  военной кафедры, когда все мы оказались вновь в форме и в сапогах, предавшись пьянству и прочим видам затуманивания разума, Гена Тарас поведал о своих непростых отношениях с преподавателем политэкономии.
  Между ними сразу заискрило. Он, будучи 27-летним мужиком из провинции, сразу воспринял всю Светину энергетику на себя. Она тоже почувствовала в этом парне что-то особенное. Перед сессией после заключительного семинара Гена подошел к Свете и тихо попросил дополнительно помочь ему подготовиться к экзамену. Млея, Света пригласила его к себе домой.

  Гена, как иногородний, проживал в общежитии, а как воин-интернационалист был удостоен чести жить в одной комнате с двумя африканцами. Ниггеры эти были не абы кто. Один был, отзывался на Альфреда(и имя и фамилия), из племени крокодилопоклонников, из Буркина-Фасо, лицо его , словно шину автомобиля, испещряли страшные шрамы, якобы повторяющие узоры на коже крокодила. Второй, откликавшийся на Дасасонасасо ,был вроде как сыном министра чего-то Нигерии и очень задавался. Политэкономию эта братва по контрактам не изучала. На короткие зимние каникулы черные ездили как водится не к себе в Африку, а в нашем случае в Европу. В Амстердам. Ниггеры держали в комнате аквариум, покупали цветастых рыбок на распложенном около общежития птичьем рынке.

Гена, парень из провинции, легко сошелся с ниггерами. Он поведал им о предстоящем визите к Свете и те угостили тунисским гашишем. Сами-то они опять уезжали в Амстердам и было не жалко. Заодно велели ему кормить рыбок. Гена, будучи из Ставрополья, конечно-же покуривал всякие производные каннабиса, но все это было доморощенным совком . Деловито забив в беломорину охуенную пайку чистейшего тунисского гашиша он попер освежать свои знания в области полтэкономии. 
  Протолкавшись битый час в троллейбусе, Гена с облегчением вздохнул освежающего февральского воздуха. Идти от остановки  было совсем ничего и, завернув за будку трансформатора, он достал и ,обмакнув губами, деловито раскурил африканский подгон.
Вкусненькая, не першит, не режет горло- заценил продукт . Посмаковав неожиданно легкий и интересный привкус и механическим жестом разорвав на мелкие кусочки остатки папиросины, он орлом взлетел на четвертый этаж. Легко определя заветную дверь, Гена поднес руку к кнопке звонка. И  вдруг время остановилось. В голове неожиданно зазвучала ритмичная музыка, «Walk This Way!!!»,невидимые рэпперы в четыре глотки  вроде как хотели подбодрить, но почему-то все желание иссякло.

..Пространство вокруг Гены приобрело какую-то замороженность, непоколебимую статичность. Ему стало одновременно хорошо и страшно. Невидимые негры продолжали призывать его к действиям и движениям, но новое состояние души и тела не давало Гене сдвинуться с места. Он  не запомнил, сколько он простоял около двери Светки. В один момент он решил, что может двигаться и пошел на остановку. На последнем троллейбусе он доехал до общаги, закинул в аквариум пол батона бородинского( черные друзья просили позаботиться о рыбках) и исчез в предгорьях Кавказа. Со Светой он больше не встречался, пересдав таки предмет на кафедре. А ниггеры  на Гену сильно обиделсь, увидев по приезду вместо радующего глаз маленького кусочка всемирного океана грязный, зловонный сосуд с забродившей субстанцией. Разъехались, и больше, конечно, ничем не угощали.