С уважением к КБК,
сподвигнувшего меня
своими рассказами ,
на всю эту ерунду....

Весна принесла нам неопределенность. Река, вынырнув из снов, разрешилась дикой смесью из смальца и грязных обмылков льда. Второпях разбирая накопившийся за зиму мусор,  выкидывала его на берега, задвигая  ледяными пластами, мешала снежную кашу, пронося весь этот кавардак в неизвестность. Мы стояли на воде. Дни шли. Капитан, раз за разом появляясь  из  управления, все больше мрачнел. Нету фрахта!  Фрахта не было два месяца. Умножая наши печали, к этой дате было объявлено, что получки тоже нет.
.
- Во жеж..- хмыкнул тогда Петрович, и принес нам  банки с красными помидорами и еще какие то закрутки. Кэп, исчезнув на пару дней, молча приволок свиную, воняющую паленым, ногу.  Водку добывал Санька, закладывавший собственную популярность и неотразимую фиксу, мордатым продавщицам  комка. За что был регулярно бит собственной женой. 
Дни тянулись бесконечно. Рядом, в затоне, среди плавающего мусора хохлились полумертвые буксиры. Даже бравые старички на проходной, доселе выпрыгивающие на каждого проходящего, отгородившись табличкой «Обед» беспробудно медитировали, увеличивая груду пыльных бутылок у собачьей будки. Порт был тих и растерян. За несколько недель, казалось, облупилась краска и высохли елки у управления. Больной, проспав зиму, так и не проснулся.

  Мы, в который раз, играли в дурака, прислушиваясь к разговору капитана с Петровичем.

- Че делать будем, Толь?- механик пластал сало на газетке, постеленной на ящик.
- Хозрасчет, ема, Петрович.. Нету фрахта.. Кого тянуть?- Брониславыч, ковырялся в зубах, пряча остатки обеда. – Искать надо…В управлении, все как один в отпуск ушли..
- А соляру?-
- Да то нальют… Я говорил уже..
- Тута Пашка пробегал, завтра уходят они…
- Пиздит, твой Пашка – отрезал толстяк – Нету такого … на доске, все в приколе…
- Может, зальем по самые уши, да в низа прокатимся? -  невнятно прочавкал Петрович, рот его был забит хлебом с салом, весь этот винегрет он пытался протолкнуть водкой. 
- В Иран може? – пошутил капитан- Черный флаг поднимем… Тебе деревянную ногу справим… Сильвер Петрович ема…
- Все одно Толя… Все одно.. получки нема.. груза нема… Может статься, и черный флаг подымем.. – механ издал звук унитаза, проглотив пережеванное.
- Семен с грузового, сказал завтра подгонит че нибудь…- мрачный Брониславыч аргументировал неуверенно, этих «завтра» было много.

Но завтра – было. Капитан появился просто фантастически - с маленьким мальчиком, дымящим «Панетелас», одетым в смокинг и какое то легкое пальтецо с полошащимися фалдами.  Я забросил вечного моралиста Тацита, оставив ветру задумчиво шелестеть его грязноватыми страницами. Зрелище заслуживало внимания. Мало того, что толстяк почтительно слушал малыша, так он еще поднес ему, тщательно сберегая в арбузных кулаках, чахоточное пламя спички. Саня, позевывающий по левому борту, застыл с открытым ртом.  Ветер  гонял теплую пыль по бетону, по щенячьи  играя с мятым листом то прилепливая его к ногам приближающихся, то унося. Когда парочка, наконец, подошла, все стало на свои места.

- Знакомьтесь, Валерий Кузьмич – подобострастно протянул Брониславович – Мои орлы… Алик Баскаков…Виртуоз лебедочник.. А это, Александр…

Александр захлопнул рот со звуком хорошо смазанных гильотинных ножниц. Малыш,  привычно отреагировал на наши лица, и произнес неплохо поставленным баритоном

- Доброе утро-
- Здравствуйте.. - я пытался смотреть на него индифферентно. Санька булькнул  невнятность. Вежливый Валерий Кузьмич, тут же потеряв к лебедочникам и Александрам всякий интерес, начал тереть какие то подробности с толстяком.

- Нас сейчас грузят, обещают управиться в течении часа. К восьми, мы уже должны быть на месте, вы понимаете?
-  Все будет в лучшем виде..  Вы не беспокойтесь – капитан попытался изящно изогнуться

Малыш, посмотрев на кэпа снизу вверх, произнес.
- Вы должны понять, что те невероятные деньги, которые я вам плачу. Это деньги за скорость и качество. Вы уловили?   
- Все будет.. Все будет… И скорость будет и качество.. Все уловлено..У меня ребята..Вон… Орлы –  толстяк по привычке прибавил – ема!
- Ема, ема- поморщился Валерий Кузьмич -  Деньги после разгрузки получите. Не раньше.
- Да нам бы аванец… На топливо… - капитан поплыл.
- Я с Семеном как договорился? – их разговор выглядел комичным, наниматель, едва достававший до пряжки ремня, полоскал  Брониславыча  - кэп мялся и сопел.-  Отвезете, разгрузят, получите деньги. Топливо – не моя проблема.
- Ладно- толстяк махнул рукой – через полчаса будем.
- Не опаздывайте – щелчком пальца сигарный окурок исчез в реке.


Установилась суета. Саня приставший было к капитану с вопросами, был сослан в кубрик с проклятиями. Впрочем, переждав исчезновение Брониславыча, он вновь появился на палубе. Я, пока не заморачиваясь, занимался брезентом и лебедкой. Стянутые еще осенью, вымоченные и подсохшие узлы, поддавались с трудом.

- Алик, а Алик.. Это че был, карлик да?- Александр – гроссмейстер глупости.
- Карлик, карлик. Сань, глянь, что там с буксиром, а?  Сейчас цеплять будем – меня глушит рокот проснувшихся дизелей.  Санек, исчезнув, оставляет за собой видимый шлейф любопытства.
- Алик – из ходовой выглянул Брониславыч- Ты их осторожно поначалу, в натяжечку их давай.. Ценное там штоле…

  Баржа была населена маленьким народцем, весело щебетавшим и переругивавшимся. На фоне косо погруженной яркой вывески «Цирк» меня любопытно разглядывали десятки пар глаз и несколько упитанных задниц пони. Пони махали хвостами, и чем - то закусывали из ведер. 

  Наши планеты  соединены пенькой. На большей из них кипела невероятная жизнь, бродил народ, фыркали кони.  Буксир, казалось, имел только одного обитателя, меня.  Грустного Робинзона – с интересом разглядывающего ценный груз. Они смеялись, и я улыбнулся им. Мы оценивали цивилизации друг друга. Мою – состоящую из пахнущего соляркой суденышка и их, воздушную мельтешащую красками, невероятную.
Цирковые, согласованно взобравшись на плечи друг другу на покачивающемся дощатом настиле – устроили пирамиду, на вершине которой, маленькая «девочка?», «женщина?» помахала мне рукой.
Я поднял руку им в ответ и неожиданно понял – этот рейс, последний. Весна, что-то надломила в мне, покопавшись в мозге вывернула все на изнанку. Я уже не мог ежедневно появляться  на причале, работать, плыть, смотреть на знакомые синеватые берега, читать.  Все неуловимо изменилось. Мне хотелось чего - то нового,  не похожего на реку, буксир, потрескавшийся бетон причалов. Мысль взорвала меня изнутри. На барже – планете, был слышен гомон. Пирамида распалась, и они потеряли ко мне всякий интерес.

  Через два дня я ушел. Все мои вещи поместились в небольшую черную сумку, кинутую за плечо. Я пожал всем руки и, не оборачиваясь, двинулся к проходной.
- Алик!.. Алик!…Обожди.. – Санька запыхался - Держи..
В мою ладонь был втиснут мятый ворох желтых бумажек и коробка «Панетелас».
- Тыщя двести … - это был весь наш цирковой заработок – Брониславыч сказал… Короче давай, приходи… Когда сможешь…

Прийти я так и не смог.