Сергей Григорьев был, пожалуй, наиболее интеллигентным жителем 29-ого закрытого мужского отделения. Вместе с ним в больнице находился его брат Иван, он попал сюда пару лет назад, однако с психиатрией был знаком с детства, учился в специализированной школе, нигде не работал, лечился. Сергей же был совсем другое дело, но обо всем по порядку.

Отец братьев, Александр Иванович Григорьев, работал директором школы в том самом городе, название которому дал классик русской литературы, и откуда были родом почти треть всех постояльцев нашего отделения. Школа, которой руководил Александр Иванович, была самой обычной чеховской школой. Дела при нем шли не плохо и не хорошо, все было обычно. Григорьев даже не воровал сантехнику, как это делали, по слухам, некоторые его коллеги. Правда, иногда он брал небольшие взятки с родителей из других районов города, которые по только им понятным причинам хотели, чтобы их дети учились именно в этой школе. Но все же чаще Александр Иванович предлагал таким родителям сделать ремонт в классе или купить какой-нибудь шкаф и подарить его школе.

Жена Александра Ивановича работала в каком-то оборонном институте в Москве, из-за какой-то засекреченной вредности она рано вышла на пенсию. Оба сына, Иван и Сергей Григорьевы, жили вместе с родителями, потом младший Сергей поступил в институт и уехал в Москву. У старшего Ивана с детства обнаружились некоторые психические отклонения, врачи объясняли это возникшими в результате тяжелых родов нарушениями в черепной коробке. Выражались эти отклонения в легкой форме аутизма и стойкой неспособности к восприятию каких-либо знаний. Иван учился в специализированной школе для детей с отклонениями в развитии, и особо ни кому не доставлял неудобств. Врачи сразу сказали родителям, что на особый прогресс рассчитывать не стоит,  поэтому лечили Ивана преимущественно на дому, тем более что больнице, куда он попал в двенадцать лет на обследование, ему явно не понравилось. Дома Иван вел полуовощную жизнь, единственной его страстью было прослушивание на проигрывателе старых граммпластинок. Начал он с детских сказок, потом перешел на советскую эстраду и прослушал почти все имеющиеся дома пластинки. В 90-е годы винил уже почти не выпускали, все перешли на кассеты и компактдиски, однако Ивана это не смущало, тем более, что он особо не обращал внимания на названия исполнителей и саму музыку, его привлекал непосредственно процесс вращения черного диска на вертушке.

Зимой 2003 года в школе Григорьева-старшего случилось крайне неприятное событие. Одна из странных родительниц, пытающихся пристроить своего ребенку в школу за скромные 3000 рублей, оказалась подсадным агентом Отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Причем, если бы Александр Иванович попался бы на настоящей, не срежессированной взятке, он мог бы без труда откупиться, а здесь все закончилось тюремным сроком.

Тюрьма, где отбывал срок новоиспеченный взяточник, как и полагается, находилась в глухой сибирской провинции. Жена Александра Ивановича стала ездить к нему, а потом и вовсе решила снять комнату в поселке недалеко от места заключения мужа. Оставшись в одиночестве, и так не очень вменяемый Иван стал чудить, болезнь явно прогрессировала. Ни чего особо страшного он не делал, однако чрезмерно впечатлительные соседи видимо испугались, что он сожжет квартиру или что-то вроде этого, и сообщили в милицию. На милицейской машине уже совсем невменяемого Ивана отвезли в соседнюю с городом больницу, так он попал в наше отделении. Здесь он быстро освоился, даже завел знакомства с похожими на него тихими психами. Он исправно мыл полы, не буянил, и был у руководства отделения на хорошем счету. Оказалось, что уже известный мне наркоман Вадим знал братьев еще до дурдома, он даже взял Иван под своего рода опеку. Собственно, почти всю эту историю рассказал мне именно он.

После этих событий Сергей был вынужден бросить учебу и вернуться в Чехов. Он стал сразу искать работу, т.к. от былого материального благополучия семьи не осталась и следа, и пенсии жены Александра Ивановича явно не хватало. До этого почти никогда не испытывавший никаких проблем, Сергей сразу оказался в непривычной для себя ситуации. Он неплохо учился в школе, потом более или менее учился в институте, денег, которых выделял на его содержание отец, вполне хватало на жизнь. Теперь же ему предстояло содержать и себя, и родственников. Он был шокирован случившимся с Александром Ивановичем, однако не сколько из-за самого факта попадания близкого человека в тюрьму (надо признаться, отца он любил не сильно), сколько из-за свалившихся на него в результате этого проблем. Все эти события очень сильно изменили Сергея, он стал нелюдим и подозрителен.

После нескольких неудачных попыток, Сергей устроился на работу в кредитный отдел в торговом центре. Он сидел за компьютером и оформлял потребительские кредиты людям, которые по каким-то причинам хотели за бытовую технику или ноутбук заплатить в полтора или два раза больше только для того, что бы не платить сразу всю сумму. Григорьева сразу удивило поведение этих людей, он тщетно пытался понять мотивы их самозакабаления. Сам он до этого в кредит ничего не покупал, и возможно, если бы он не оказался бы сразу по ту сторону стойки кредитного отдела, Сергей и сам бы мог попасться на удочку коварных процентщиков. "Но все же непонятно, - думал Григорьев. - Сейчас мне нужны деньги, и я бы мог согласиться взять кредит в надежде, что скоро мои дела поправятся. Но эти люди не производят впечатление нуждающихся, тем более они не берут деньги, а покупают второй телевизор или микроволновую печь, то есть, вещи, без которых в принципе можно обойтись. Вместо того, чтобы скопить денег, они оформляют кредит и выплачивают за тот же срок, за который могли накопить, сумму в полтора раза больше, только для того, чтобы второй телевизор появился в их квартире на полгода раньше".

Сергей еще не успел как следует удивиться всему этому, как столкнулся с еще более странными явлениями. Начальство проинструктировало его насчет разного рода мошенниках, обитающих в районе выдачи кредитов. Некоторые из них предлагали свои услуги особо нуждающимся в деньгах людям, предлагая им оформить потребительский кредит и продать купленную вещь за полцены. То есть оказавшийся в тяжелом положение человек покупал, скажем, ноутбук за тридцать тысяч, оформлял кредит на общую сумму почти в сорок тысяч, и продавал "мошеннику" за пятнадцать тысяч. И должен был за эти пятнадцать тысяч заплатить сорок в течении полугода. Сергей много думал, но не мог найти какого-либо разумного объяснения существования такого большого количества людей, готовых добровольно себе закабалить из-за призрачной надежды "уладить дела в ближайшее время".

Также ему рассказали о мошенниках, оформляющих кредиты по чужим паспортным данным, украденным или обманом выведанным. Ему объяснили, что такие мошенники обычно действуют в сговоре с такими же, как Сергей, работниками кредитных отделов, и рассказали о соответствующей уголовной ответственности. Скорее всего, именно эта информация переполнила и так уже под завязку заполненный мозг Григорьева-младшего, и послужила отправной точкой его странной паранои. Конечно, опытному человеку происходящие с Сергеем метаморфозы показались бы странными, однако не следует забывать, что находившийся до этого под полным родительским покровительством вполне преуспевающий студент почти не сталкивался с жизненными реалиями, тем более с их наиболее негативными проявлениями.

Сергей Григорьев стал бояться, что мошенники каким-то образом задействуют его в своих махинациях, а он ничего не будет знать. Каким образом это произойдет, он пока не понимал, но его проницательный ум стал сам подсказывать развитие будущих печальных событий. Перед его глазами был яркий пример - история с его отцом, и Сергей понимал, что попасться на чем-нибудь может даже невиновный. "Если мошенники, оформляющие кредит по чужим паспортным данным, - думал Григорьев, - действуют в сговоре с работниками кредитного отдела, то в случае, если обман вскроется, в тюрьму попадет этот самый работник. Не могут же они об этом не знать. То есть, они в этой афере рискуют больше всех, и должны это понимать. А значит они попытаются себя как-то от этого оградить. Как? А если они попытаться обставить все так, как будто это я оформлял кредит по ворованным паспортным данным?" Сергей не сильно себе представлял, как такое возможно, и возможно ли вообще, однако, он справедливо предполагал, что мошенники должны лучше его разбираться в этих вопросах. "Они наверняка знают, как это сделать, если занимаются такими делами, - думал Сергей.

Теперь он был уже практически уверен, что так и произойдет. Склонность к параное, или по крайне мере, к некоторой сверхбдительности, у Сергей была с детства. Еще учась в школе, он боялся забыть закрыть за собой дверь, когда уходил из пустой квартиры, потом стал еще бояться оставить включенный газ на плите или открытой воду. Но теперь параноя приобрела совершенно громадные размеры. В один день Сергей просто понял, что злоумышленники уже все оформили, и ему только остается пассивно ждать, когда афера вскроется, и его арестуют. Он попытался зайти в базу данных оформленных его напарником кредитов, это у него естественно не получилось, и от этого параноя только усилилась. "Они точно знают, как туда заходить. А теперь еще может вскрыться, что я пытался зайти в базу данных напарника, спрашивается, зачем? Подумают, что я хотел от его имени оформить кредит на чужие паспортные данные." Эта мысль окончательно сломила Сергея.

Он взял две недели за свой счет, закрылся у себя в квартире и перестал отвечать на звонки. Он не брился, не мылся, почти ничего не ел и не включал в квартире свет, рассчитывая скрыть свое присутствие. "Хотя, как бы я не пытался спрятаться, - думал Сергей, - они знают где я, и обязательно придут. Им и невиновного посадить ничего не стоит, тем более, если от моего имени что-то оформили. И этим людям нет до меня ни какого дела, они просто выполняют свою работу".

Как мы знаем, соседи семьи Григорьевых были очень подозрительные и привередливые люди, тем более после истории с Иваном они уже поставили крест на всей семье, и ждали, когда Сергей тоже слетит с катушек. Обнаружив, что Григорьев-младший сидит дома и не включает свет, соседи решили, что пора действовать и позвонили в милицию. Милиционеры выехали, предположив, что с Сергеем что-то случилось, но обнаружив его, хоть и обросшего и немытого, но живого, успокоились и уехали. Однако Григорьеву этого было достаточно. Он решил, что за ним уже следят, и не арестовали его только потому, что предполагают через него выйти на сообщников.

Он кое-как пересидел в темной кухне ночь, а на утро понял, что надо бежать. На улице было еще довольно холодно (стоял апрель), несмотря на это Григорьев вышел из квартиры в трусах и футболке и побежал по городу. Куда бежать и зачем, он не знал. Вид бегущего по городским улицам безумного человека в трусах, никак не походившего на спортсмена, привлек внимание людей, и возле центральной площади его остановили милиционеры. В отделении Сергей отказался с кем-либо разговаривать, и это определило его судьбу. Выяснив, что его брат находиться в психиатрической больнице, участковый решил отправить его туда же, по крайне мере на обследование. Бегающий по городу полуголый человек, тем более отказывающийся разговаривать, полностью нормальным, по мнению милиционера, быть не мог. Так чрезмерная впечатлительность в сочетании с жизненными невзгодами привели здорового, в общем-то, человека в дурдом.