Так её звали, а точнее он звал её -Старая Пизда, и то про себя, не вслух. Поговорить-то в слух ему было об этом и не с кем. Может быть все соседи так её звали, он не знал, да и какая разница? Он догадывался, что не его одного она раздражала своим постоянным присутствием на лавке у подъезда, когда пытливо всматривалась в лица всех проходящих и выходящих, противно шамкая старческими губами. Она именно так и смотрела, словно пыталась прочесть своё имя на лице идущего мимо, и вряд ли когда ошибалась, особенно с ним. Он каждый день повторял её имя -Старая Пизда! «Опять сидит и подозрительно смотрит. Когда же ты сдохнешь, Старая Пизда»? Ничего не менялось. И в солнечную погоду, и в дни ненастья, встречаясь с ней глазами он произносил про себя – Старая Пизда. Других вариантов не было: каждый его день начинался со встречи с ней, - Старой Пиздой. Но однажды, ему пришлось переехать на долго в городскую больницу, где времени думать было хоть отбавляй. Несколько «обманутых вкладчиков», попавших не без его участия на бабки, сговорились, и совершили над ним акт вандализма. Вывезли за город против воли, долго и бессмысленно били, затем уставши под утро привезли к подъезду дома и кинули прочь из машины. Когда он оклемался в больнице, и будучи в состоянии разговаривать со следаком, он с удивлением узнал, как ему повезло, что некая Марья Ивановна, соседка по подъезду вызвала скорую и мусоров в пять утра, иначе б он точно сдох.
-Марья Ивановна? Это та, с первого этажа? А-а-а!
«Старая Пизда», - мелькнула в голове его мысль. «Спасибо тебе, бабуля»!