Я в шоке, пацаны. Даже не так, я ахуел реально. Дело в следующем. После напряженного рабочего дня я усталыйнодовольный вернулсо домой. Дома хорошо – пожрать, выпить – ну вы в курсе. Коньячок, опять же, с собой прихватил. Вот значит, расположился, налил, нож-вилку в руки (реально с ножом и вилкой ужинаю) и, заодно, включил телевизор для фона. Там новости сначала, а потом говорят, дескать, смотрите продолжение мегаахуенского сериала «Я вернусь» про войну. Ну, я одним глазом в рюмку, другим – в телевизор, гляну, думаю, чо там, тем более, что про войну люблю – танчики там, самолеты, герои-панфиловцы, даже, признаюсь шепотом,  могу, если хороший коньяк канешно, и слезу пустить, дедов своих на войне оставшихся вспомнить. Вот, значит, налил, настроилсо, а там показывают какое-то заседание врачей, летучка или пятиминутка – Мандала с Листеноном лучше знают. В госпитале военном – это я сразу догадалсо. Ну и ходит там одна, злая как собака, это я тоже догадалсо – они, блять, так изображают (не играют) хороших-плохих, только што из экрана только не выпрыгивают. Ну и, понятно, начальница – плохая – начала там наезжать на хорошую – и опять я догадалсо, поскольку в ее семитских глазах все это время отображалась вековая скорбь еврейского народа. И у плохой начальницы, значит, естественно толстая русская тупая кобыла, есть помошница-стукачка, которая сказала типо, што хорошая лазила в рентгеновский аппарат атверткой – мол, вредительство. Я сразу заинтересовалсо – ведь каждому понятно, что если при Сталине – значит, искали вредителей все время. И похуй, что это было лет за десять до описываемых (ябы даже сказал окакиваемых) событий. Сразу скажу – понятия не имею, были ли тогда рентгеновские аппараты, но то, што в них может лазить атверткой врачиха даже сейчас – сомневаюсь. Вобщем, наезжает, значит, эта плохая на хорошую, а каждый знает, что даже среди плохих тупых русских кобыл, всегда есть совестливые тупые русские кобылы, и вот одна такая и говорит: а я, грит, типо тогда настучу на плохую, так как у нее на столе раненый умер от болевого шока. Вот. Я чуть не подавилсо коньяком. Ведь каждый знает, как было при Сталине, скока там этих раненых, кто их щщитает: ну умер от шока и умер, ево быстренько отнесли в крематорий – и все. И только совестливая тупая русская кобыла это заметила. А плохая сразу зоплакала, и мне ее не было жалко ничуть. Вот.

      А потом, значит, эта плохая в курилке хорошей и говорит: вы же понимаете, милочка, что после всего, что между нами было, мы не можем работать вместе. Уволила, значит. Из военного госпиталя. Ведь каждый сценарист знает, что война, это вот как типо кризис. Когда хорошему сценаристу плохой начальник говорит: ты вот написал ахуенский сценарий, но я, тупое быдло, глубину твоего мегапроизведения понять не могу, поэтому идика ты на х… второй канал. И, понятное дело, страшнее переживаний нет, и похуй, что в военное время эти врачи вроде как военнослужащие и раненых лечить надо не только в этом конкретно-историческом госпитале. Вот, значит, как расправились с хорошей героиней. Но это еще не все, что я успел увидеть за 15 минут просмотра мегасериала. Пошла, значит, эта героиня домой, а у дома очередная тупая русская жырная старая кобыла спрашивает: ты, типо, кто такая. Я, грит, домой иду, а типо ты кто? А я, говорит тупая жырностарая пизда, начальница народной самообороны ПВО. И, говорит, я тут типо всех знаю, а тебя не знаю. Значит не всех, устав за день от тупых русских кобыл, атвичает героиня и гордо идет, значит, домой. Ведь каждому понятно, что всакой такой хуйней занимаются выжившие из ума и уставшие от безделья пенсионерки, это же во время терактов в Москве пережил сам сценарист, и нидлякаво нисикрет, что занятые люди рано уходят, поздно приходят, а потому их в лицо сбрендившие соседи не знают. Так и во время войны в Москве было. А потом-то я тонкий йумор создателей фильма понял! Но чуть позже об этом. Приходит, значит, героиня домой, а на столе стоит графин с водочкой, тонкая сервировочка, за столом, каг я понял, родственники, и тут, хуяк, стук в дверь. Такая-то Соломоновна здесь жывет? Все, абзац, приехал чорный воронок. Ведь каждому сценаристу понятно, что по ложному навету чорные воронки ездили к настоящим интеллигентам (это я по графину догадалсо) при Сталине не отдыхая. Что в 37-ом году, что в 43-ем. И, понятное дело, выводят эту Кактотам Соломоновну злые нквдисты в разноцветных погонах. А я каг погоны увидел, сразу йумор понял! Погоны-то в каком году вернули? Вот то-то и оно. А в это время налетов на Москву уже не было – наши деды постарались. Вот тебе и народная ПВО!

    Налил я опять коньяку, а тут кадр меняетсо и, о джа!, каво я вижу! Дочь, не побоюсь этова слова, кумира удавкома, звезду «Одмерала», Лизоньку Боярскую. Она, значицца, сестра Какойтотам Соломоновны. Это я не сам догадалсо, аз грешен. Видел еще до того рекламу мегасериала, чо уш тут скрывать. Кадры там мелькали с Лизой, еще с какой-то Соломоновной, и там, значит, мальчик-переросток каво-то агитировал вступать в комсомол. Так прямо и говорил дословно: сейчас вся ПРОДВИНУТАЯ молодежь в комсомоле! Ох уш эта молодежь, со своим сленгом. В 40-х годах. Да любому сценаристу понятно, что и тогда они, охальники, так прямо и говорили. Да че там греха таить, всегда так было. И при Сталине, и при Петре, да и при Иване Грозном такая же хуйня была. Пойдем-ка Охрим, в опричники, там щас вся продвинутая дворянская молодежь тусуется. Ну, это я отвлекся. Итак, Лизонька свет Боярская, показывают ее значицца, и видно, что она за границей. Думаю, в Германию угнали на работу. Она такая вся в передничке аккуратном с корзинкой в руках, кругом пейзажы, пастораль, француз какойто ее обхаживает, хозяйка ейная вся такая строгая, но видно, что она на самом деле добрая-добрая. А чтоб подчеркнуть, что времена не простые – война все-таки, Лизоньку обули в смешные ботинки. Ну, чистая красная шапочка. Ведь любому режиссеру понятно, что в Европах-то оно не то, что в России, особенно в сталинской, а угоняли Соломоновичей на работу к добрым европейцам, чтобы они там по дому помогали и романы крутили. Ога. Выпил я еще коньяку, чуйствую, поплохело мне. Не сразу понял почему – коньяк вроде проверенный. Выключил телевизор – отпустило. Вот она, волшебная сила искусства! Всего 15 минут, а впечатлений не огрести лопатой. Я вот че кумекаю, коллеги, надо, наверное, сценаристу обязательно какой-нить приз дать, или почетный знак. С закруткой на спине. А режиссеру повесить орден. Вместе с режиссером. А еще эти бляди удивляются, а чой то в Европах хотят нас к фошиздам приравнять? Айяйяй. И поляки с хохлами добра не помнят. Ога. А я бля удивляюсь другому: доколе этот бляццкий рассадник охуевших пидорасов будет сидеть на нашей шее и срать в мозг нашим детям. Иуды.
 
    ЗЫ. Чтобы не было разночтений среди коллег, коньяк был не какой-нибудь «Хенесси» - мы чай не Базуки какие, а самый, что ни на есть отечественный, посконный, называецца «Старый Кенигсберг». Ога. Оттуда, откуда наши деды этих добрых, но строгих взашей прогнали. Очень мне там нравиццо, особенно на Куршской косе.