ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

"Попутчик"

Достать чистую одежду и немного денег не представляло трудностей. Усатый пробрался в первый попавшийся дом через окно, и... Трупы хозяев нашли только через четыре дня, уже тронутые разложением...

Сложнее было поймать машину до города - осторожные водители, избегая дорожных приключений, не останавливались.

Усатый терял терпение.

Поначалу он решил, что честно заплатит тому, кто довезёт его до города. Через полчаса он разозлился и передумал: он не заплатит шофёру ничего! А после часа бесплодного стояния на холодном ветру, сырой от измороси, Усатый, в ужасной злобе поклялся, что не только не заплатит, но и убьёт водителя, если тот заикнётся о деньгах.

Буквально сейчас же, рядом притормозила ухоженная девятка. Тонированное стекло плавно опустилось, и водитель (здоровый бритый бугай) небрежно спросил, не глядя:

- Куда?

Усатый просунулся в окно, глянул на пустующее заднее сидение, и так же небрежно ответил:

- В город.

Бугай повернул голову, и смерил его оценивающим взглядом. Усатый, в добротном пиджаке и галстуке, аккуратно причёсанный и пахнущий дорогим одеколоном выглядел вполне платёжеспособным. Положив руки на руль и, барабаня пальцами по его обмотке из кожи змеи, предложил:

- Пятьсот.

Глаза людоеда расширились: он просунулся ещё глубже в салон и уточнил, глядя водителю в глаза:

- А ты уверен?

- Чего?! - Бугаю вопрос не понравился.

- Ничего. Я согласен. - Усатый, подавшись обратно, выпрямился. Щёлкнул замок.

- Садись! - Бугай включил скорость. Усатый открыл дверь, уселся и захлопнул её за собой. Машина набрала скорость. Людоед пошарил в поисках ручки, поднимающей стекло, и не нашёл.

- Подними стекло, - велел он. - Дует.

- Кнопка слева, - процедил бугай, следя за дорогой.

Кнопка нашлась. Вернее не кнопка, а тумблер. Стекло с легким шуршанием поползло вверх. Усатый переключил тумблер в другое положение - стекло поползло вниз. Восхищённо хмыкнув, Усатый повторил операцию. Стекло задёргалось вверх-вниз. Водитель покосился на пассажира, который продолжал мучить стеклоподъёмник.

- Эй, ну хорош уже. Кончай!

Усатый поднял стекло и убрал руку с кнопки. Минуту они ехали молча, чувствуя взаимную неприязнь, - Усатый укрепился в мысли, что разорвёт наглого борова. А в слух спросил, указывая на руль:

- Кожа змеи? Настоящая?

- Да.

- А что за змея? - Усатый поскрёб чешуйки ногтём.

- Полоз. - Бугай любовно похлопал по рулю. - Сам натягивал.

Усатый отвернулся и хмуро смотрел на проносящиеся во тьме за окном деревья. Он любил змей. Не так давно он был на Азовском море и часто видел прямо на пляже валяющиеся тельца этих безобидных созданий.

С содранной кожей.

Он впадал в великую ярость и начинал искать виновного в этом злодеянии прямо там, на пляже: бесцеремонно рылся в вещах, вытряхивал на песок содержимое сумок, переворачивал лежащих на полотенцах загорающих сударынь, грубо отталкивал пытающихся вмешаться...

И как-то раз нашёл. Это была, к его крайнему удивлению (и свирепой радости), женщина. Обычная, средних лет, слегка полноватая. Она сидела на полотенце, и сосредоточенно разрезала тело полоза вдоль - голова змеи лежала рядом. Он вернулся к своей одежде, достал шило и, не пряча его, двинулся к женщине, которая ничего не подозревая, продолжала своё гнусное дело. Люди с удивлением смотрели сверкающее ослепительным блеском лезвие, но вопросов не задавали, потому что у обладателя его застыло на лице абсолютно зверское выражение.

Усатый подошёл к женщине со спины и зловещим, хриплым полушёпотом поинтересовался:

- А что это вы, сударыня, вытворяете, а?

Та не оборачиваясь и не отрываясь от дела, кокетливо ответила:

- Как - что? Шкурку сымаю!

- Ты что делаешь, падло?!!!! – людоед крикнул так, что у женщины мгновенно зазвенело в обоих ушах, а весь пляж затих и обернулся в их сторону. Дама уронила полуободранную тушку и попыталась встать на ноги.

- Сидеть, тля! - рявкнул Усатый и полоснул её наотмашь по голой спине шилом. Женщина закричала, повалившись на бок на полотенце, - кровь захлестала на песок, мгновенно впитывающий ее. Людоед повернулся к ошеломлённым людям: женщины визжали, прижимая к себе лицом детей, чтобы те не могли видеть ужасного зрелища, мужчины топтались в нерешительности, - Усатый был хоть и невысокого роста, но ощутимо мускулистее и крепче любого из них. К тому же, у него было длинное шило, которым он потрясал, и в гневе разражался громкой обвинительной речью:

- Вы!!! Значит, все смотрите, как эта сука снимает кожу! Да?! И ноль эмоций! Уроды!!!

Усатый наступил босой ступнёй на голову женщины и, наклонившись к ней, крикнул:

- Шкурку СЫМАЕШЬ, да? Я тебе покажу, как ШКУРКУ снимать, сука! - и он, перевернув её на живот, нанёс ещё одну рану, не менее ужасную.

Пляж заметно опустел, - люди с криками убегали, бросив в второпях шмотки, а Усатый кричал им вслед:

- Куда?!! Стоять!.. Поганое быдло!!! Убью!!!

Он дёрнулся к ним, размахивая шилом, и вызвал панику в задних рядах: началась давка на узкой лестнице, ведущей вверх, к пансионату. Усатый постоял, глядя им вслед, и, махнув рукой, вернулся к стонущей женщине. Он выдернул из-под неё полотенце и, пинком перевернув её на спину, наступил ногой на живот. Когда раскалённые песчинки коснулись кровоточащих ран, несчастная надрывно закричала, дергаясь на песке.

Усатый отшвырнул полотенце и направился и кабинке для переодевания. Обошёл её кругом, разглядывая крышу из гофрированной жести. Подтянувшись, он оказался на крыше и вырвал гвозди, удерживающие её. Спрыгнул и стащил громыхающий лист на песок. Хмыкнув, Усатый окинул взглядом обнажившиеся жерди, и с удовлетворением, неясно изрёк:

- Подойдёт!

Людоед повернулся к женщине, вставшей на четвереньки, и весело крикнул:

- Эй! Ползи сюда, жопа!

Но женщина, всхлипывая, поползла к морю, глядя в песок помутившимся от боли взглядом. Усатый разъярился:

- Стоять!!! Ну!!! Куда?!! - в один миг он оказался рядом, и, схватив женщину за волосы, запрокинул ей голову. Та что-то лепетала, глядя на солнце широко раскрытыми от боли глазами. Усатый брезгливо отпустил волосы, и выпрямился. Отряхнул руки от прилипшего песка, подобрал обезглавленное тельце змеи и, сунув его к лицу дамы, спросил:

- Ты знаешь правило "око за око"?

Женщина посмотрела сквозь слезы и пот, заливающий глаза, на коренастую фигуру Усатого, заслоняющую солнечный свет. Помотала головой и с трудом разлепила запёкшиеся губы:

- Нет... Прошу...

- Нет? Забыла?.. Я сейчас напомню! - Усатый отвел для удара руку. Женщина пронзительно закричала, отодвигаясь. Шило последний для неё раз сверкнуло, и наступила кровавая тьма...

Кабинка на пляже по-прежнему могла бы укрывать переодевающихся от палящего солнца, - только не жестью, а распяленной на жердях кожей, искусно снятой с тела женщины.

Многие съехали из пансионата на следующий же день. Испачканный кровью песок рабочие пляжа закидали в море, вдали от места купания... Изуродованные куски тела вылавливали потом по всему побережью, а голову нашли насажанную на упругий стебель колючки, - на макушке разлагалась ободранная тушка полоза. Убийцу, конечно, не нашли, не смотря на подробные описания очевидцев.

Но после этого события никто во всей округе не смел притрагиваться к полозам.

***

Усатый молчал, глядя на тёмное мокрое шоссе. Они подъезжали к кольцу. Бугай зевнул, посмотрел на часы и спросил:

- Ну, куда тебе в городе?

Усатый подумал и назвал противоположный конец города:

- В Бирюлёво!

Водила трагически зацокал языком:

- О-о-о... Это другой конец. Далеко.

- Ну и?..

- Что - "ну"? Накидывай бабла.

Усатый недобро прищурился:

- Что тебе накинуть? Выражайся яснее: я твой дебильный жаргон не знаю.

Бугай, оскалившись, прижал машину к обочине и резко затормозил. Хлопнул ладонями по рулю:

- Вылазь!

Усатый удивлённо поднял брови:

- Зачем? Ты меня что, в это... в Бирюлёво не повезёшь, что ли?

Водитель развернулся к нему, насколько позволяла ширина сидения и, презрительно выпятив нижнюю челюсть, проговорил:

- Ты чё, баклан, не догоняешь? Я сказал: вон из машины!

Усатый злобно рассмеялся:

- А фиг ты угадал!

Бугай мгновенно разъярился:

- Ну, козёл!!! - и, привстав, ударил левой рукой пассажира в лицо.

Усатый легко уклонился, но кулак чуть-чуть поцарапал ему бровь. Он поднял руку и тыльной стороной запястья потрогал ссадину. Удивлённо глянув на оставшийся мокрый след, Усатый, разочарованно протянул:

- Ах ты сучара...

- Ну, ты договорился, дядя! - Бугай вывалился из машины и, обежав её спереди, распахнул правую переднюю дверцу.

- Вылезай, козёл!

- Вылезу, вылезу... - успокаивающе заверил его Усатый, неторопливо засучивая правый рукав. Водила бесновался:

- Давай шустрее!

- Уже. Уже вылезаю. - Усатый пригнул голову, чтобы не удариться о проём, и перенёс через порог ногу. Бугай схватил его за плечо и дёрнул к себе так, что материя пиджака затрещала. Зарычав, Усатый вывернулся и ухватил его за кисть левой рукой, а правой рванул наглеца крюком по ноге, выдирая добрый килограмм мяса.

Бугай вскрикнул, вырвав кисть из цепкой хватки маньяка, и, схватившись обеими руками за изувеченную ногу, упал на глинистую обочину. Усатый подскочил и ударил ботинком в зияющую рану. Водитель истошно завопил. Людоед поморщился:

- Что ж ты так орёшь, жопа?! - и, наступив ему на горло окровавленным ботинком, наискось полоснул дёргающегося бугая по животу. Свитер не был помехой, и лезвие оставило глубокий порез, быстро наполняющийся кровью.

- Ого! Сколько сала! - заметил Усатый и полоснул ещё раз по тому же месту.

Водитель, корчась под ботинком, хрипел. Усатый убрал ногу с жирного горла, и наклонился, рассматривая рану на животе. Сочувственно цокнул языком:

- Да... Рана глубокая... - он замолчал. И через секунду воскликнул:

- А надо бы глубже! - Усатый на этот раз нанёс удар уже не пластиной, а крюком, подцепив и вытянув на свет божий гирлянду внутренностей. Водитель, выхаркивая кровь и закатывая глаза, потянулся за ними руками, но через несколько секунд обмяк и, изредка вздрагивая, затих.

***