Дело происходило в Эвенкии. В период очередного, на этот раз горбачевского периода обострения борьбы с пьянством и алкоголизмом рейдовая милицейская бригада направилась из окружного центра Тура в одно из тунгусских поселений,  до которого по Нижней Тунгуске было двести с лишним километров. Менты всю ночь плыли к намеченной цели на водометном катере КС, а  причалившись ранним утром к берегу и прихватив с собой местного председателя сельсовета, тут же нагрянули  по ставшему известным им  из «агентурных» источников (а проще говоря, из чьей-то кляузы) адресу.
На остервенелый лай собак из невзрачной бревенчатой избенки выскочил заспанный и явно похмельный хозяин  с ружьем в руках  - наверное, подумал, что  медведь  из тайги пожаловал, что в здешних местах случается сплошь и рядом. И ошалел от вида четырех или пяти милицейских фуражек с алыми околышами – спросонья ему показалось, что они заполнили собой весь его пустой, сплошь заросший изумрудной травкой двор.
- Ты, это…как тебя зовут?... Ты, Ануфрий,  ружье-то опусти, - ласково посоветовал ему старший группы, пузатый майор. – Кстати, разрешение у тебя на него есть? Веди в дом, покажешь. Заодно и самогонный аппаратик сдашь.
- Какой такой аппарат, насяльник? – прошепелявил Ануфрий (у него не было передних зубов), опуская ружье. – Нету у меня никакого аппарата. Нисего нет.
Аппарата и в самом деле не оказалось, как его ни искали – ни в доме, ни в чулане, ни в дровянике. Но в квартире стоял густой бражный запах, и милиционеры быстро нашли источник  этого амбре - сорокалитровую молочную флягу, стоявшую за спинкой кровати в спальне. 
- Ну вот, а ты говоришь – ничего нет, - довольно сказал капитан. Он открыл крышку фляги и в нос ему тут же шибанул резкий сивушный запах поспевшего зелья.
- Ядреная! – крякнул капитан. – И литров десять уже отпил. Давно квасишь? Почему один-то дома? Жена где, дети? Гости твои где?
- Зена в Туре, в больнице. Гостей выгнал. А дети у тёсси, - пробурчал Ануфрий.
- Ясно. Все, начинаешь с сегодняшнего трезвый образ жизни, - присев за стол, хлопнул капитан  ладонью по столу, на котором валялись остатки закуски – почерневшие куски сушеной оленины, полуобглоданные трупики соленых сигов. – Штрафа мы тебе выписывать не будем, один хрен не заплатишь. А вот брагу как сырье для самогона уничтожим. Еще раз на этом попадешься – в ЛТП оформлю. Выносите, мужики, брагу во двор и выливайте ее к чертям собачьим.
- Постой, насяльник! – вдруг просительно сказал все это время застенчиво  молчавший Ануфрий. – Мозьно, я в бутылоську отолью бразки?  Баська трессит, похмелиться надо бы! Мозьно, а?
Он умоляюще смотрел на капитана. Капитан был понимающим мужиком.
- Ладно, отливай, - милостиво сказал он, закуривая. – Но только одну бутылочку!
- Я ссясь, мигом! – засуетился Ануфрий. Он резво прошлепал босыми ногами в чулан, завозился там, зазвенел пустой посудой. А когда вернулся, у всей рейдовой группы  отпали челюсти. Ануфрий в одной руке держал резиновый шланг, второй сжимал за горлышку пыльную и огромную, литров на десять, бутыль, в которой обычно хранят кислоту для аккумуляторов.
- Я ссясь, ссясь, музики, - бормотал он, торопливо втыкая один конец шланга во флягу, а второй  себе в  рот. Небритые щеки  Ануфрия заходили ходуном, он начал втягивать в себя воздух, а когда по шлангу потекла собственно сама брага, узкие черные глазки его масляно заблестели. Видно было, что Ануфрий сделал несколько жадных крупных глотков из шланга, прежде чем вставил его в горлышко принесенной им посудины.  Брага с негромким журчанием стала перетекать из фляги в громадную бутыль, и уровень почти бесцветной жидкости  медленно, но верно поднимался кверху. Милиционеры молча таращились на эти манипуляции Ануфрия.
Первым за живот схватился капитан.
- Бу… бутылочка! – всхлипывая, простонал он. – Ну ни хрена себе бутылочка, а?
Вслед за ним, придя в себя,  загоготали и остальные члены рейдовой бригады. 
Бутыль у находчивого Ануфрия отбирать не стали, это все же капитан  позволил ему отлить бражки в «бутылочку», а в  какую именно -  уговора ведь не было.  Правда, и заполнить посудину Ануфрию позволили лишь наполовину, здраво рассудив, что пяти литров браги на опохмелку хватит и ему самому, и его вчерашним гостям, которые наверняка вскоре должны были объявиться.
Ну а остальным зельем милиционеры, как и полагается, полили травку во дворе Ануфрия, тем самым внеся немалый вклад в борьбу с пьянством и алкоголизмом.