Сиганув со стожка, старец Сергий стряхнул с сутаны соломинки...
Слышалось сладкое сопение, словно стекала со скалы серебряная стеклянная струйка…
Сергий сдавленно сглотнул, — сбоку спала соблазнительная солдатка, семнадцатилетняя Софья. Складки сарафана сдвинул свежий сиверко, смуглые соски сияли сквозь сорочку.
Старца сморило: - «Симпатичная!»
Сборник стихов Сумарокова серым сором свалился со слабеющих суставов старца Сергия.
Слабенькие стишата со скуки состряпанные сентиментальным секретарем славной Санкт-петербургской строительницы северной столицы. Скверные стихи синекдохами сочинял серьезный семинарист Сумароков.
«Сложная ситуация! — сызмальства скромный, стеснительный, слегка субтильный, схимник смущенно сплюнул, — Сгинь сатанинское семя! Свят! Свят! Свят! Соблазн сей суетный смети!»
Седовласый старец Сергий слыл среди святых схимников серьезным сторонником стоика Сенеки, созерцательную сущность Сократа ставил свыше самоблудия, сапфические сатурналии считал суетными софизмами…
«Секс-секс-секс-секс…» — странным срамным словом сумасшедше стучало сердце.
«Страшно! — сомнения свербили сознание старца Сергия, —  Спасение со старцами святыми! «Секс!» – само слово —  суть сатанинская! Схвачу сифилис, СПИД, стрептококки, — стыд, срам, суесловия! Синод соберется. Столетний слепец Серафим Саровский — сутяга сволочной — совсем со свету сживет!  Скверно!»
Скрипели сибирские сосны. Стервец-соловей сплетал сладчайшую серенаду. Сизый сокол сверкнул свечой, — сгинул… Синицы, свиристели свистели, словно сговорившись.
Сквозь сочные соцветия сирени слепили солнечные сверки…
Среброкрылые стрекозы сбившись скопом слюденели…
Сиреневые  сосцы солдатки, стройный стан, складки синего ситцевого сарафана, свежесть сексапильной Софьи смели старцевы сомнения. 
Сергий сурово смахнул соплю, снял скуфью, собрался с силою: — «Свершу святотатство! Скоро смерть, скопычусь со свету, стыдно скопцом сраным сгинуть! Сердце стучит стрёмно. Судьба сулит счастье сладчайшее…»
Старец, слегка суетясь, сел слева семнадцатилетней сексотки, соломкой скрыл скучные стихи Сумарокова, сказал сладкогласно, словно смирный семилетний сорванец: —
— Софьюшка! Сокровище! Сердце стонет! Слышишь, соловушка свистит сладостно? Сегодня страстная седмица, создания святые совокупляются, соитием сдвояются… Славно!
— Спятил, супостат старый? — сипло, спросонок сказала смурная солдатка.
— Софьюшка, сними с себя салоп, сорочку, сарафан, стань совсем-совсем свободной! Сильной! Смелой! Спаси старого сироту, — сиднем сидел со старцами-схимниками сорок сороков, словно скорпион скорлупой сокрытый…
— Сношаться собрался, старый? — сразу сообразила Софья, спросив: — Сидя? Стоя? Сверху? Споднизу? — согласна!
Соси, Софьюшка! — словно Силен, сын Сатира, скромничал сластолюбивый старец.
Самогон ставь, садист саврасый! — сказала сумасбродная северянка, слегка сомневаясь… Супруг Софьи суровый, семья странная…
Сорокалетний Семен Сучкарев, — супруг солдатки Софьи, — самбист, спортсмен, служил сапером-сверхсрочником севернее Семипалатинска. Среди солдат старшина Сучкарев считался старослужащей сволочью, салаг слабосильных сношал, санитарок старался соблазнять.
Самомнение сгубило.
Семен Сергеевич Сучкарев, старшина сверхсрочной службы, свистнул со сверхсекретного склада семьсот старых сапог, состав скипидару, сгущенку, суворовские сабли,  — схватили, судили, сел.  Семен сначала сулил сыскарям спирта… Собирался срок скостить, - сорвавлось. …
Срок суровый, стены справные, сторожа следят строго.
Сокамерники, - совершеннейший сброд! – свора слабоумных среднеазиатских скотоложцев, — сами стали старшину Сучкарева строгать, словно скаута. Сутки – семь соитий! Сутки – семь соитий! Сутки – семь … Сочинили среднеазиаты себе синекуру, - симпозиум склеротичных собак!
Соорудили скотоложцы сексуальную статистику, - слету свихнешься. Сознание сохранить сложно. Смазка скотоложская сочится, сочится…  Словно сметана. Стоять слякотно. Седалище свербит. Скочебочась сиднем сидеть стрёмно. Смерть станешь счастьем считать…
Со стресса стал Семен собирать сексуальные сплетни со слов Софьиных соседок. Со своей смазливой супружницы собирался скальп содрать. Сладкую славяночку снаряжался сапогами стоптать.
Страшно Софье: свобода супруга-садиста светила самой солдатке смертью…
— … Свекольная? С солодом?  – слегка сообразив, спросила сексуальная саботажница.
Совсем семитом считаешь? Свежак! Сорокаградусная! Супермена свалит! – старец стукнул стеклянным сосудом, сдул соринки со стопок.
Сивуха?  Синтетика? — сморщилась солдатка.
— «Столичная», со слезой! Сервис! Специальный состав! Стольник Славка, слуга сиятельного синклита — смышленый, сукин сын! —  сооружает со смаком, – самодовольно сообщил старец.
Стограммовый стопарь сорокаградусной смахнул супружнюю совесть словно сор. Следующая стопка «Столичной» сбила спесь со смазливой солдатки. Софья сидя стащила с себя старый сермяжный салоп.
— Соси, Софьюшка! — словно сатир скромничал сластолюбивый Сергий, сняв сутану.
Секундой Софьюшка сбросила сарафан, скинула сорочку,  стиснула старца Сергия, сверкнув сизыми сосками.
— Соси, соси, Софьюшка, — страстно стонал старец. Сладость струилась…
— Софья, сударушка сердечная, сглатывай со слюной! — сопя, словно сдуревший самаркандец, советовал Сергий.  Слезы слепили…
— Совершенство! — сытно сглотнув, сказала соблазнительница, — Счастье! Сила! Сладкий сок! Соски сисек стынут! Сунь сюда! — совсем  ссучилась Софья, став соромно соблазнительно, сверкнув седалищем словно серна. Солдаткина скважина сияла.
Сергий скакнул, словно стреноженный стригунок, сладился со спины, сунул скорехонько свой стручок, — со скрипом, скрежетом, — судорога свела скулы……
—  Софья.., сволочь.., стерва.., сатана.., скарлатина.., свинья супоросная.., спекся совсем.., скончаюсь скоро.., силушка сякнет.., — сквозь сотрясения, синхронные с солдаткиными, сумбурно стонал слабеющий схимник.
— Сукин сын! Старбень скукоженная! Слабак! — смачно сплюнула строптивая Софья, — Спала себе, — соблазнил. Спускай свое, старый срандель.
«Суета сует! Суета сует! Суета сует… Симфония сорвалась…» — свербило старцевы седины. Слились совместно страдание со сладостью,  спазмы сотрясли суставы, —  содрогнувшись, Сергий спустил струю…
Серо, скучно, стыдно стало сексуальному стахановцу: - «Синдром слекротика!»  Словно сочник субботний слопал сам с собою.
Старец, скочебочась,  смущенно стих. Свернул самокрутку, соорудил сигаретку со смаком, спичкой сверкнул…
Софья спохватилась: — «Соглядатай?!»
Стопарь сорокоградусной – самый смак. Сердечко спокойнее стучать стало. «Смешно! – сообразила солдатка: - Станет старец служить стукачом-сексотом! Скорее – собутыльником".
— Софьюшка! Солнышко славное! Сотню серебром со счета сниму, сорочку с себя, —сумбурно сулил схимник, — Сам сгорю…  Соси, Софьюшка, соси…
— Сотню? Серебром? — смакуя сморщенный стручок смекала сквалыжная солдатка, — Сумма супер-серьезная! Стократ сорву со старого самца! Сержанта своего, Семку-садиста, сифилисом со свету сбагрю!
Скрипели столетние сибирские сосны.
Сгущались сиреневые сумерки, сладко свистел стервец-соловей…
Сбившись скопом слюденели среброкрылые стрекозы …

                              Сочинил стрёмную сценку скабрезный Стилист Салтуп  слов 826 на «С»)