Я иногда думаю, какой она будет – жизнь после нефти? На чем придется ездить нашим замечательным машинам? Ведь осталось совсем немного, каких-то двадцать-тридцать лет, и всё – можно будет констатировать, что  в первой половине двадцать первого века третьего тысячелетия от Рождества Христова  нефти не стало. Как закончилась когда-то эпоха динозавров, чьи, собственно, останки мы и сожгли в двигателях внутреннего сгорания.

  В гламурных журналах рассыпан бисер надежд: нанотехнологии, лунный гелий, термоядерные реакторы,  ветроэнергетика, вулканы, гейзеры, приливы-отливы и много ещё чего модного-красивого… Но что есть реально из топлива, по более или менее адекватной цене? Наверное, только биотопливо. И немного – электричество. Все остальное слишком дорого.

  В грядущие времена, проезжая, например Татарстан, вместо многочисленных нефтяных качалок, неустанно отбивающих поклоны божеству евродоллара,  путешественник будет видеть бесчисленные жёлтые поля геномодифицированного  рапса. Семена этого растения будут охраняться специальным законом, поскольку именно из него будет готовиться сырье для биосолярки.

  Уренгой и Сургут станут умирающими техногенными территориями. О них будут говорить вскользь и неохотно, как об уродливом ребёнке. А круто  – это Краснодар и Ставрополье. Там самая дорогая земля и живут все основные олигархи – держатели рапсовых плантаций и биоперегонных заводов.  Станет модно быть фермером. Запестрят заголовки электронных газет «Открой свое дело!», «Стань независимым!» А очередной президент пойдет на выборы под лозунгом «Свободное фермерство – будущее России».

  Биокорпорации будут втихую скупать наиболее эффективных производителей среди фермеров. Несколько непокорных будут убиты - милиция долго и безуспешно будет искать заказчиков преступлений. Впрочем, криминальный мир тоже изменится: будет популярна контрабанда китайского кукурузного бензина, а также  вербовка батраков на рапсовые поля.

  На семьдесят девятом году жизни из тюрьмы выпустят Ходорковского.  Он немедленно уедет в Израиль, купит там дачу из ливанского кедра и небольшой ноутбук. Будет сидеть на веранде, слушать отдаленный стрёкот автоматных очередей и ваять цикл мемуаров «Как меня обул Путин». Иногда к нему будет приезжать пенсионер Абрамович. Вместе они будут пить грузинский чай и спорить о макроэкономике переходного периода.

  По стране пройдет волна самоубийств учёных экологов: кислорода в атмосфере завались, технологические выбросы минимальны, а отходы производства прекрасно разлагаются на дружественные живым организмам компоненты.

  Климат широты Москвы приблизится к климату широты Липецкой и Тамбовской областей, негры начнут ломиться в Россию ввиду ухудшения климата в  самой Африке (засуха). Их отправят в районы Нечерноземья.

  Экспортом топлива за рубеж традиционно будет заниматься государственный концерн «Рапспром». И обязательно один из рапсовых олигархов захочет стать царём горы, чтобы продать половину рапсовых угодий забугорным негодяям. Но  доблестные Стражи порядка  его разоблачат, и колесо истории сделает очередной поворот.

  А где-то будут играть дети, и звонкий смех не будет зависеть от котировок акций ни «Рапспрома», ни других могущественных корпораций. И всё равно детям, кто победит в этой бесконечной интриге  за  авторитетное место под солнцем. Им важнее игрушки, улыбка мамы, ясный солнечный день, когда можно до изнеможения плескаться на речке, безмятежно валяться на мягкой траве…  И этот забытый футбольный мяч кажется гораздо реальнее натруженного нефтяного коромысла - ему не нужно задумываться, что же именно будет там, после нефти…  «Но ежели порассудить, то, может, и дивиться нечему: сколько уж веков не видел я ничего нового под солнцем и под луною…»
  Тут более и добавить нечего.
  Аминь.