«— Вы не поймете, вы хорошо живете… Когда два часа стоишь на остановке, а потом не можешь втиснуться в третий по счету автобус… Когда подвергаешься оскорблениям, просто возвращаясь домой… Когда вот он, твой дом, лежит в руинах, а власти вынуждают тебя жить с семьей в палатке на улице… Когда полицейский оскорбляет и бьет тебя, если ты поздно вечером садишься в маршрутку… Когда целый день ты обходишь магазины, кружишь в поисках работы и ничего не находишь… Когда ты вырос и выучился, а у тебя в кармане только один фунт, а то и просто ветер гуляет… Пройдите через все это — и тогда вы узнаете, почему мы ненавидим Египет…»
«Аззам шел по жизни прямым путем и верил, что его набожность и страх разгневать Аллаха были главной причиной его успеха: он не пил спиртного, а что же касается курения гашиша, то многие мусульманские богословы уверяли его, что это, хоть и не приветствуется, но не греховно и не запрещено, гашиш не толкает человека к разврату и преступлениям, как алкоголь, скорее, наоборот, успокаивает нервы, уравновешивает, проясняет ум».
«Как только офицер произнес это слово, словно оно было сигналом, на Таху набросились со всех сторон. Его опрокинули на пол, и множество рук приподняло его галабею, сдернуло нижнее белье. Он сопротивлялся, как мог, но на него навалились, пригвоздив тело к полу руками и ногами. Пара огромных ладоней, протянувшихся к нему, взяла его за ягодицы и раздвинула их. Таха почувствовал, как что-то твердое всаживают ему в проход и как рвутся внутренние ткани. Он стал кричать. Кричал изо всех сил. Вопил, пока не почувствовал, что и глотка его разодрана».

Европейская аудитория (особенно, если речь идет о читателях из восточной Европы) сегодня мало знакома с новой, современной арабской литературой. И непонятно, чья вина здесь первостепенна — самого читателя или культурной политики властей конкретного арабского государства, пекущегося об отечественном авторе и издателе приблизительно с той же теплотой и заботой, что и их украинские коллеги. Тем не менее, некоторым, особенно резонансным произведениям, все же удается преодолеть этот искуственно созданный культурный и языковой баръер, отпечатавшись в сердцах читателей всех пяти континентов. Причин такого успеха может быть несколько, в каждом конкретном случае они отличаются. Но одна из них обязательно остается неизменной — хорошая книга всегда рассказывает о жизни. Роман египетского автора Аля аль-Асуани «Дом Якобяна» — именно такое произведение, описывающее не столько египетское общество 90х годов, сколько фокусирующееся на проблемах любого государства, где существует коррупция, социальная несправедливость и двойные стандарты:
«В целом их отношение к оступившемуся человеку зависело от того, насколько он им нравился. Если они не любили его, то настраивали себя против, выступали защитниками морали, ругались с ним вдрызг и запрещали своим детям с ним общаться. Но если любили, как Абду, прощали и относились как к несчастному, заблудившемуся человеку. Они повторяли, что, в конце концов, все предрешено и предопределено, и скоро Всевышний, хвала Ему, наставит его на верный путь. «Были люди и порочнее, но Бог наставил их на путь истинный, и они стали святыми», — говорили они, причмокивая и сочувственно качая головой».
«— Даже наивный понимает, что мы подтасовываем результаты… Да… Но вся соль в том, что мы хорошо изучили психологию египетского народа… Бог создал египтян, чтобы подчиняться власти… Ни один из них не пойдет против собственного правительства… Есть народы, которые рождены протестовать и митинговать, но египтянин… Он всю жизнь гнется за кусок хлеба… Историей доказано, что на всем свете легче всего управлять египтянами… Только приди к власти, и все египтяне будут поклоняться тебе и унижаться перед тобой, а ты будешь ими вертеть, как хочешь… И какая бы партия ни находилась у власти, именно она победит на выборах, потому что египтяне не могут не поддержать свое правительство… Такими их создал Бог…»

Однако глобальные проблемы государственного строя и перипетии социального толка в «Доме Якобяна» не подаются в качестве отдельного, основного блюда. В центре повествования всегда находится Человек — с его слабостями, желаниями и трагедиями. Именно поэтому реализм Аля аль-Асуани в его изображении человеческих слабостей порой может казаться шокирующим, болезненным, как свет от лампы в уборной, куда пришлось забрести по нужде, прервав ночной сон... Социальные вопросы, которые поднимает автор, прямы и провокативны, они напрочь лишены налета политкорректности, столь свойственной современной литературе (как западной, так и восточной).
«Аззам заплатил аль-Фули нужную сумму и думал, что исход выборов предрешен в его пользу. Но это было не так. В округе Каср ан-Нил его конкурентами стали бизнесмены, желавшие получить место представителя рабочего класса в Народном Собрании. Самым опасным из них для хаджи Аззама был хаджи Абу Хмида, владелец популярной сети магазинов одежды «Ар-Реда уан-Нур». Как в природе подобное отталкивает подобное, так же хаджи Аззам и хаджи Абу Хмида яростно ненавидели друг друга — в основном за то, что у них было много общего».

Язык аль-Асуани наполнен сочным колоритом и пульсом жизни, сила которого не затихает даже после перевода «Дома Якобяна» на иностранный язык. Всего роман издан более чем на 22 языках мира, по нему снят фильм, в Египте также показывается телевизионный сериал. Выход произведения в свет вызвал волну публикаций в наиболее авторитетной западной прессе. Так о «Доме Якобяна» пишут в New York Times. Здесь http://www.lemonde.fr/cinema/article/2006/08/23/l-immeuble-yacoubian-t и здесь http://www.lefigaro.fr/livres/2006/10/12/03005-20061012ARTFIG90124-lou можно ознакомиться с соответствующими статьями во французских Le Monde и Figaro. Не остались в стороне и отечественные периодические издания. Так, газета «День» в специальной рубрике опубликовала перевод статьи Криса Паттена, комиссара ЕС по внешним связям, где автор рассматривает произведение в ключе событий «Арабской весны» и текущей ситуации на политической карте мира. Ознакомиться можно здесь: [http://www.day.kiev.ua/290619?idsource=586&mainlang=ukr]. Непосредственный перевод произведения на русский язык, выполненный в 2008 году, также радует. Прорабатывая текст на предмет цитат, ловишь себя на мысли, что проблемой становится не поиск удачных пассажей, а попытка отсортировать лучшие среди множества доступных.

«Маляк мечтал разыграть такую партию, чтобы заполучить добычу покрупнее: отхватить как-нибудь славный кусочек земли или завладеть большой квартирой после смерти ее владельца. Такое нередко случалось в стране: умирал одинокий старик-иностранец, а его жилье доставалось знакомому египтянину — гладильщику, повару, мужу служанки; он незамедлительно переселялся в квартиру, оформлял все юридические документы, менял замки, посылал сам себе письма (чтобы получить еще одно доказательство) и договаривался с лжесвидетелями, которые подтверждали, что он всегда проживал на одной площади с почившим иностранцем. А потом поручал какому-нибудь адвокату медленно и долго вести тяжбу против владельца здания, который чаще всего, в конце концов, вынужден был идти на мировую с захватчиком квартиры за сумму, гораздо меньшую, чем ее реальная стоимость. О таком счастливом повороте судьбы и грезил Маляк, такая мечта кружила ему голову, как ветер кружит листву деревьев».

«Камерность — отличительное свойство бара «Chez nous», прославившегося как место встреч сексуальных меньшинств (именно так он значится во многих туристических справочниках)… Его владельца Азиза за белую кожу, светлые волосы и голубые глаза прозвали Англичанином. Он сам нетрадиционной ориентации. Поговаривают, что Азиз дружил со старым греком-христианином, которому принадлежал ресторан, и так ему понравился, что перед смертью тот отписал ему заведение. Ходят также слухи, будто он устраивает бесстыдные вечеринки, на которых предлагает мальчиков арабским туристам, и что такой разврат приносит баснословную прибыль, из которой он платит взятки, гарантирующие ему безопасность от силовых структур. У хозяина заведения сильный характер и редкое чувство такта, при его покровительстве многие геи завязывали отношения, освобождаясь от общественных рамок, мешающих им заявить о своих наклонностях. В курильнях гашиша и игровых клубах встречались посетители разного возраста, из разных социальных слоев. Среди них были рабочие и интеллигенция, молодежь и пожилые — всех объединяла только нетрадиционная ориентация».
При ознакомлении с изложенными цитатами стоит учитывать специфические интересы автора данной статьи — на самом деле роман «Дом Якобяна» кроме наркотиков, нетрадиционной ориентации и политической чернухи содержит еще много чего. В первую очередь — социальную риторику, которая по духу и тематике очень близка в том числе и украинскому обществу. К примеру, проблемы морального выбора, поиска средств к существованию и попыток совести примириться со способом получения этих средств…

«... Бусейна перестала жалеть людей, ее сердце покрылось толстой коркой равнодушия. Такая черствость поражает обычно молодых людей, неудачников и оступившихся на жизненном пути, она не позволяет им проявлять сочувствие к другим. После нескольких попыток ей удалось избавиться от угрызений совести, она навсегда похоронила стыд, который охватывал ее, когда она раздевалась перед Талялем и смывала со своего платья его скверну, а затем протягивала руку, чтобы взять десять фунтов. Она стала более жестокой, более желчной и более смелой. Ее не тревожило даже то, что соседи говорили о ее репутации. Она знала об их позорных и постыдных делах, поэтому ей смешно было смотреть на то как они стараются казаться благочестивыми. Она вступила в связь с Талялем за деньги, в которых нуждалась, но знала женщин с крыши, которые изменяли своим мужьям просто ради удовольствия. В конце концов, она все еще оставалась девушкой и могла выйти замуж за любого приличного мужчину. Вот тогда тот, кто сейчас говорит о ней плохо, прикусил бы язык…»
«Она прячется от людей, как воровка или блудница. Единственная ее задача — спать со стариком, от слабости и немощи которого она каждый день задыхается, ложась рядом с рыхлым, отвратительным телом. Он не хочет, чтобы она ездила к Тамеру, и, когда она заговаривает о своем маленьком, он хмурится, как будто ревнует. А она каждую минуту тоскует по сыну, страстно хочет видеть его, крепко обнять, вдохнуть его запах, погладить по мягким черным волосикам. Если бы Суад могла привезти его и оставить жить в Каире…»

    И в заключении хотелось бы процитировать слова Салаха Фадла, журналиста одной из наиболее известных газет арабского мира, египетской «Аль-Аграм»: "If Alaa Al Aswany writes nothing other than this novel, it will put him in the top rank of Arab novelists". Английская The Times высказалась проще: "International hit".
Вышел роман в 2002-м году. Ознакомиться с произведением можно по прямой ссылке здесь: http://book-q.com/downloads/Dom.rar

Tweet