Йесть у миня суканах друк - Саня Кеселёф, распесдяй пездетс, кедала, торчь и алкаголик. Ну, ясен бивень, мы с ним быстра сдружились так не пахуйне. Учился тагда Кесель в каком-та злаебучем техникуме для далбайобоф, куда я хоть и ни паступил, но частенька захаживал, чтоб забрать на утриннюю пьянку ево бисдыханное тело, дышущее перегарам на паследней парте так, что навирняка даже на первых рядах батаны за мгнавение ока аказывались пад натискам паров брашки, палёнки и партвейна. В ачиридной рас придя в путягу с пахмилюги, я каронна пастучался в полувыламанную дверь кабенета, где есщё не пратрезвевший Нахалюга грыс гранит злаебучей науки. Вышыл Саня в кампашке двух сваих не менее распиздяйствующих сакурсникаф - один суканах бритый и грязный, заикался фсё время и всем сваим тупым ебальником с барадавками как будта и гаварит: "д-дайте вып-пить за-за-зайебенить и п-паспать". Череп паганяла, беспезды. Втарой ваабще, лашара паследний - Тоша звать, замызганный, обрюзгший такой и носящий гордую кличку - Капыта, ёптваюнахуй. Капыта - патаму шта в первую ниделю сваево паселения в абщаге он жрал толька свиные ворёные ноги - так как па дароге ф горот его жистока абъебали жлабы в кожанках, отхуячили и забрали и бис таво нещедрые наличные. Че ани ваапще вышли - эта пиздабратия (Тоша и Череп) до сегодняшнива дня жыла дваём в апщаге. Именна жыла. Патаму шта севодня им афициально дали паследний день съебаться ис казённово дома. Для этой щастливой вазможнасти ниапхадима была сабрать всиво три лишь рапарта. Но наши далбаёбы (то есть Череп, паскольку Тоша был тихим и нихуя ни делал, но пизды за сажителя отхватывал толька в путь) набрали аш семь - три за драку с ахранниками, адин за тарговлю норкотиками, адин за паджок апщижития (кагда абдолбанный Черип сжигал пасриди комнаты сваё грязнае нижнее бельё на глазах ахуевающего Тоши), и адин проста за выломанную дверь в чужой (естественно) номер. Паследней каплей тирпения ректара стала то, как вчира укуреный Череп, вазамнил сибя главным гироем ис фильма Крик беспезды, и расдевшись догола и накинув на сваё далико не атлитическае тело рванае адияло с брызгами спермика, взял в руки нош и начал наситься па всей апщаге в жажде крови. Когда все саседи, ф том числе павидавшая виды вахтёрша (которую после этого зачем-та увизла скорая) пазакрывались ф сваих каморках, на гаризонте паявился нименее упитый ебанатик ф пидарских джинсах. Ясен хуй, он был мгнавенна праткнут ножом Крика беспезды... Это и явилось седьмым рапартом и Черипа и непавиннова Тошу вежлива и бес лишних выебоноф паслали к ебеням...
- Шым, вон этих дауноф с апщаги турнули. У миня тут идейка, начал нашёптывать пиригаром мне на уха Кесель...
Врубившись в задуманную Саньком биспроиграшную, суканах, латырею, я его тут же паддиржал.
- Харашо пацаны, хату вам нада искать. Идём карочи газету абъяблений купим.
- Да какое, у нас ща лабараторка будит па матириалке, - пустил слюни Тоша и тут жи палучил ат Кисиля добрую пиздюлю, вылажиф ему в руку сваю паследнюю штуку, якабы на снятие квартиры или комнаты для сваей, беспезды, падшей души.

Пашли мы траём - я, кесель и череп искать хату. В первам жи папавшимся баре "Хитта", где нам, как пастаянным пасититилям уже как минимум далжны были при входе отсасывать хуи и накатывать по крушке певчаги, мы собстна и сняли для Тоши квартиру. Двухкомнатную беспезды. Одна комната саракаградусная, белая такая, празрачная сцука. Втарая бальшая хмильная 4.5 квадратных метраф. Патом ещё па комнате было, и ещё, и ещё... Тошина штука улитучивалась за сщитаные минуты, и мы с Кеселём наканетс дабились сваей тцели - напаить Черепа, так как с утра матушка уже пиричислила сваему уёбку на кридитку 7 штукарей. Стоила только Крику въебать пару пива, пару вотки и пару винища, как его апилачный моск пириклинивала в писду и зацикливала толька на адной мысли - на-нахуяри-риться дада-да патери пу-пульсса. Эти семь косарей как рас служили отличным ингридиентам для ево, а заадно и нашей, суканах розавай мичты...
Толька мы сабрались с Кеселём вывадить ево качающеесе тела на улицу, дабы он не атхуячил педерастического вида бармена, на каторава уже пасматривал паследние полчаса, ярастна сжимая заточиный пад хуй костлявый кулак, как в двирях паявился Тоша в своём ебучем синем петушке с красная палоскай и пенгвинами.
- А чё вы тут сидите? (Знает пидарас гашеный, где нас искать)
- Не парься.
- Ну чё, нашли хату? (Я прячу косое ебло, дабы не заржать)
- Нашли, нашли, у бабки.
- И чё там?
- Да вот адрис, схади пиздатая хата, бабки уже атдали. За штуку в месятс, - с этими славами Кесель спиздовывает наугад какой-та адрис из сваей задурманенай галавы.
Тоша, объёбанный, но давольный, уизжает на тралике, а мы едем снимать с карты бабло Черепа...

Спустя два часа. Бар "Невское"...
- Слушай Череп, нафиг те ваще хату снимать? Можишь у деда маево пажить - опять злостна наябывает ево кесель.
- У де-деда?
- Нуда.
Тут он парит нещастной заике, какой у ниво замичательный дет - пьёт, курит, и чуть ли не барыжит герычем, которым Череп нам предлагает вмазаться уже паследние минут, беспезды, петнадцать. За пять штук дет якабы беспезды пустит такова пиздатава чувака пажить к себе да канца учебнава года. Эта бля на 6 месяцев. Кесель берёт пять штук, и пака давольный черепъ внофь вприпрышку хуячит за пивам к стойке, мы опять падливаем ему в кружку палёнки...

- Са-са=саня, ку-куда вы-вы ми-миня ви-видё-ёдте, в апща-гугу нинильзя, - па синьке Череп заикался ещё пуще прежнива. Сийчас кагда все его бабки (2 штуки) были нещадно проёбаны, а астальные пять падпрыгивали у кеселя в кармане, крик нуждался в скарейшем, суканах, сплавлении. Нидолга думая, паскольку он уже ваапще нихуя не панимал, мы скинули его тушняк в сугроп пазади "нефсково". Хароший такой сугроп, сам там ни рас был. И нарот не ходит и снегу не так многа, паэтаму яйца, беспезды не атмарозишь. Ну а если б этат ебанат их и атмарозил - нас эта никак беспезды ни ебала.

На следущий день с утра. Мы с кеселём в хитта-баре.
Приходит тоша с разбитым еблищем. На вапрос чё случилась, атвичает, что не была вчира там никакой бабки , а бык какой-та аткрыл, он типа и еблище непадецки раскалатил.
- А какой я те адрес дал? Ты апять нибось пидар всё напутал? - кесель делает невиннае литсо.
- Североморцев, 32 - 59. - А! (Кисель ахуевает и ржёт). Косого адрес.
- Так чё, вы не сняли хату чтоли?
- Сняли, но адрес я те не тот дал. Заходили мы сёдня с Шымом к этой бапке. Умерла, суканах... Выходит бабло твоё улитело. А ты где кстати начевал? - пиздит первое всплывшее в голове фуфло Санёк.
- Да Сань, чё ты паришь? В шкафу я начивал в апщаге...(этат далбаёб спрятался в шкаф и прасидел там да утра, паскольку баялся вахтёрши, каторая ево уже не рас от души отхуячивала палкай).
- Да шучу, у Черепа твои бабки. Он там, за невским спит...

Тоша едет на тралике в невское. Мы берём па апсенту... Пищит мабила. Череп.
- Са-сань, ну ччё с дедом? Пу-пустит миня?
- Умер дед...
- Да уж... Чё-ё в-внаттуре?
- Беспезды (я давлюсь картофилем фри и падаю пад стол ат смеха)
- Так а бабки мои где?
- У Тоши, - атвечает кесель, прихлёбывая ис гранёнай крушки "тошину комнату" и "квартиру черепа"...

Кагда я праезжал дамой на тралике, видел на астановке тошу с катомкай вищей. Ебало было свежерасколоченнным, из напалавину аторваннава рукава синива пухавика вылезала синтипонавая хуйня. Что-то мне патсказывала, што ани с крикам не паладили...

Tweet