В настоящее время на постсоветском пространстве явственно наблюдается дегенеративная тенденция восхваления Советского Союза и всего с ним связанного. А ведь теперешние малолетние адепты совка  и не подозревают, что не развались СССР, они бы сейчас даже совокупиться полноценно не имели бы возможности. Вопреки расхожему выражению, секс в Союзе, конечно, был, но секс – это ведь не только тупое засовывание члена во влагалище, это еще и огромный комплекс сопутствующих материальных, ментальных и психологических факторов. И тут были проблемы.

Главной такой сексуальной проблемой в СССР были женские трусы. Точнее практически полное отсутствие таковых, так сказать – поголовное беструсовье.  В соответствии с теорией психоанализа, трусы, на бытовом уровне, призваны играть важнейшую роль фетиша в сексуальном возбуждении мужчин, и посему практически во всех странах мира был налажен их массовый выпуск. Но в стране победившего социализма фрейдистский психоанализ считался буржуазной лженаукой и трусы, соответственно, шились в очень ограниченном количестве, мгновенно превращаясь в дефицит. 

Вместо трусов министерство лёгкой промышленности, для прикрытия интимных мест советских женщин, большими сериями изготавливало рейтузы, панталоны и укороченные гамаши с рюшечками и без. На вид эти модели практически ничем не отличались друг от друга за исключением цвета: рейтузы были линяло-розовые, панталоны – грязно-салатные, а гамаши – цвета детской неожиданности. Во время сексуальных прелюдий, при стаскивании с женщин таких рейтуз и панталон, грация в движениях полностью отсутствовала, что надолго выводило мужчин из состояния возбуждения и уменьшало частоту и качество половых актов. К тому же после нескольких стирок хозяйственным мылом и вываривания в десятилитровых оцинкованных вёдрах, панталоны и рейтузы увеличивались в размерах примерно вдвое, что тоже не способствовало развитию сексуального аппетита.

Нормальные белые женские трусы можно было достать лишь перед государственными праздниками и перед Восьмым марта и только в ЦУМах столиц союзных республик и в московском ГУМе, при этом очередь за трусами, порой, выходила на Красную Площадь. Счастливые обладательницы таких трусов берегли их как зеницу ока и стирали уже не в мыле, а в порошке «Лотос», после чего изделие приобретало характерный желтоватый оттенок, в местах, в которых до стирки его не было. После наступала процедура отбеливания с добавлением единственно доступного средства «Лебедь», но поскольку оное содержало активный хлор, то трусики сильно утонялись, обтрёпывались по краям и начинали напоминать марлю. Отсюда произошла поговорка – «Слабый, как марлевые трусы».

Верхние части нательного белья – бюстгальтеры, называемые в СССР «лифчиками» или попросту «лифонами» встречались в магазинах чаще трусов, поскольку были на 2-3 размера больше среднестатистически необходимых и особым спросом не пользовались. В конструкции такого бюстгальтера использовалась не только ткань, но и полихлорвиниловые чашки с каркасом из станиолевой проволоки диаметром полтора миллиметра. За спиной такие лифоны застёгивались при помощи железных петель и крючков армейского образца. Снять в пылу страсти с жены это полувоенное изделие, да ещё при выключенном свете, было более чем затруднительно. Многие мужчины терялись.         

В свою очередь, мужские трусы тоже были одного фасона – семейные - чёрного или фиолетового цветов с постоянно влажной от пота мотнёй. По видимому, Госплан СССР считал советских мужчин склонными уписываться и семейники светлых цветов не выпускал. Более менее приличные трусы типа «плавки» появились только к 1980 году и тоже мгновенно стали  дефицитом. Казалось бы, тотальный дефицит нижнего белья должен был бы способствовать росту сексуальных контактов, но в жизни этого не происходило из-за сильной необразованности в этом вопросе обоих полов. 

Сексуальная литература в СССР была запрещена Кремлём и, соответственно, ни Камасутры, ни Плейбоя на одной шестой части суши не существовало. В ходу были подпольные самиздатовские перепечатки Баркова «Лука Мудищев», Толстого «Баня» и переделанные произведения Александра Пушкина со строками типа «Залупой красной Солнце встало». На пьянках и кухонных посиделках интеллигенция пересказывала друг дружке якобы стихотворение Маяковского о женщине, у которой жопа метр на метр как витрина в ларьке продовольственном, и о километровом члене, которым якобы можно доставить ей удовольствие. Вершиной наглядных пособий на тему эротики служили малоформатные чёрно-белые календарики, изготовленные фотографическим способом из югославских журналов, качество которых было таково, что решительно невозможно было разобрать, что у изображённых там женщин находится на лобке: толи густая растительность, толи чёрные трусы. 

Сексуальное образование дети и подростки получали на улице или в подворотне, поэтому некоторые мальчики 12-13 лет всерьёз допускали мысль, что у девочек тоже есть яйца, только они внутри (слух о яичниках), и не могли точно определиться с направлением расположения на женском теле половых губ. Даже взрослые, образованные мужчины не всегда знали о взаимном чередовании клитора, уретры и влагалища и часто путались. 

Минет и куниллинг были вне закона в соответствии с «Моральным кодексом строителя коммунизма», а сами эти слова даже не были включены в толковые словари русского языка и языков братских республик. И в самом деле, разве может женщина, пососавшая сегодня член своему мужу, завтра полноценно штукатурить на очередной стройке века? А муж, погладивший своими губами промежность жены, разве может этими же губами с достоинством говорить на районном партсобрании об очередных успехах и свершениях в битве за урожай? Очевидно, что нет. Даже безобидное понятие «петтинг» народ путал с «питтингом»  –  усталостным выкрашиванием поверхности зубьев в шестерёнчатых передачах редукторов. 

Не меньшей проблемой, чем трусы было и постельное бельё. Простыней, пододеяльников и наволочек в галантерейных отделах универмагов не было, а если их иногда и выкидывали, то давали не более одного комплекта в одни руки. Хитроумные граждане, отстояв двухчасовую очередь, становились в неё вновь в надежде оторвать ещё и сменный комплект, но, будучи узнанными продавцами, с позором из очереди изгонялись. Во время полового акта на таком белье,  рачительные хозяйки поверх простыни клали клеёнку, дабы случайно не осквернить её сопутствующими выделениями. В общежитиях было и того хуже, казённое бельё  меняли  раз в неделю, по субботам, причём безотносительно к прежнему пользователю – кому что попадётся. Расторопные товарищи, бывшие первыми, имели возможность выбирать и получали простынки без большого количества пятен от спермы, крови и менструальной жидкости. Зевакам – что осталось.     

Секс в малогабаритных хрущёвках и панельных домах происходил, как правило, только в тёмное время суток, при этом женщины старались пореже и потише стонать (даже если им было хорошо), поскольку отличная звукопроницаемость стен могла способствовать побудке детей или родителей и наделать сраму. Позу «раком» и позу «всадница» официальная советская пропаганда отвергала, считая первую унижающей женщину, а вторую – мужчину. И это считалось вполне серьёзным. Так что 90 процентов совокуплений в СССР происходили в тривиальной «позе миссионера», хотя о таком мудрёном её названии тогда ещё никто и не подозревал. 

В критические дни советские женщины не имели права пропускать роботу, как на загнивающем Западе, поэтому, заткнув причинное место тряпочкой или ваткой (иногда промокашкой из школьной тетради), отправлялись и дальше класть рельсы или варить асфальт. Тампонов в СССР не было, да и само слово применялось лишь в контексте покрасочных работ. Нормальных противозачаточных таблеток также не наблюдалось, а от тех, которыми располагали аптеки, вырастали такие усы, что впору можно было идти устраиваться на службу в овощной магазин. Изделия № 2 выпускались из того же материала, что и резиновые моторы для свободнолетающих моделей самолетов, они никогда не рвались, и с их помощью можно было накладывать жгуты при переломах конечностей, но пользовать презервативы по их назначению мало кто рисковал, особенно если партнёрша в рейтузах.   

У студентов на сексуальном фронте был именно фронт. Посещать женские общежития власти дозволяли только до 22.00 и то не везде, в некоторые вход был даже днём воспрещён. Пускали исключительно по предъявлению паспортов и с указанием времени входа – выхода, под роспись. На вахтах были установлены огромные твёрдые турникеты из нержавеющей стали, возле которых неусыпно дежурили злобные бабки-церберы с милицейскими свистками, отставные сотрудницы НКВД, ГПУ и МГБ. Влюблённым молодым людям приходилось лазить по балконам, пожарным лестницам и водосточным трубам. Некоторые для совершенствования этих занятий даже записывались в секции альпинизма, но это мало помогало. Многие юноши разбивались или становились инвалидами.

Ухажеры дарили женщинам цветы только ко Дню рождения или к Восьмому марта –  это были тюльпаны или мимозы, поскольку на розы денег не хватало. На рядовые свидания вместо цветов старались принести что-нибудь дефицитное из кондитерских изделий или хотя бы бутерброд с колбасой. Один парень своей зазнобе приносил каждый раз отбивную с луком, а ваш покорный слуга ровно двадцать лет назад притащил девушке на первое рандеву килограмм зефира, а во второй раз пол-литровую банку собственноручно приготовленного салата «оливье». Секс происходил в лесу, в сорока километрах от города и переваривающееся в кишечнике дамы яство, приготовленное любимым человеком, урчало почище испанских серенад.

И, наконец, для отношений между полами в СССР обязательно требовалось чувство – так называемая  «любовь». Марксистское правило из «Капитала»: «товар – деньги – товар» тут практически не срабатывало и для завоевания понравившейся особы необходимо было блистать интеллектом, эрудицией, быть нежным, предупредительным и обходительным, растекаться мыслею по древу или, в конце концов, писать даме стихи. Т.е. куча времени, которое могло бы быть потрачено непосредственно на секс, тратилось впустую.

Совсем другое дело сегодня.

После развала СССР, наступивших демократических преобразований и сексуальной революции появились трусики типа «танга», на которые можно онанировать, даже если внутри них никого нету. Полки магазинов завалены Плейбоями, Камасутрами, презервативами, вибраторами, фаллоимитаторами, эротическими кассетами, проститутками и порносайтами – на любой вкус. А главное – наконец-то практически официально отменена т.н. «любовь», уже не нужны потоки изящной словесности, высокопарные объяснения и вздохи под Луной. Отношения между полами переведены в рыночную плоскость – всё решает чистоган. У кого средств немного, тот «любит» ПТУшниц и колхозниц, у кого по более – выпускниц ВУЗов, у кого не меряно – длинноногих узкобёдрых фотомоделей. Хочешь – покупай девушку на час, хочешь – до гробовой доски. И все довольны. Секс стал столь же доступен как еда и алкоголь, а это и есть один из главных показателей того, что жить стало лучше, жить стало веселей!

Tweet