Предисловие.


    Эту историю поведал мне за бутылкой пива один мой давний приятель и земляк, а мне осталось лишь записать сказанное. Что здесь правда, а что вымысел, сказать не берусь, ведь для нормальных людей визит в посольство бывшей родины вовсе не является сверхъестественным, даже мистическим актом. Не знаю, кем воображает себя мой приятель: разведчиком самого себя, занудой, или же человеком, которому не чужда магия. Замечу только: лично мне тоже доводилось бывать в посольстве Украины и там всё оформили строго по закону, взяток никто вымогал, поэтому желания обращаться к колдунам, чтоб навести на здание порчу у меня не возникло. За сим, предлагаю читателю прочитать эту историю, сверить её с собственным опытом, или с опытом людей, заслуживающих доверия, и самому сделать вывод.




Глава 1. За забором.

      К 30 годам я уже чётко осознавал, что встретил, и ещё не раз встречу на своём жизненном пути немало препятствий в виде людей, организаций, государственных машин, а возможно, и других существ; к примеру, бесов или ангелов, если далеко зайду.

Дружить, или же бороться с людьми, побеждая, убеждая, или обходя стороной большинство из них я научился, но мощные и неповоротливые государственные организации были мне не по зубам до определённого времени. Однако, я справедливо рассчитывал не победить эти гигантские махины, или переделать их корявый механизм, а легко проскочить между неповоротливыми зубчатыми колёсами. Однажды мне понадобилось продлить украинский паспорт, так как срок его действия истёк полгода назад, а мне нужно было срочно приехать из Израиля в Одессу. В Одессе меня ожидал школьный друг Колян с предложением интересно и взаимовыгодно поработать; старшая сестра с мужем и двумя племянниками; и больная бабушка, которую я не видел уже два года. Незадолго до того, как я решил ехать, меня как раз уволили с работы с приличным выходным пособием, поэтому, казалось, особых препятствий на моём пути не было.

Приём в посольстве Украины начинался в 9 утра, засим,  зная местные порядки, и учитывая наплыв страждущих добраться до вожделенных берегов Таврии, я прибыл к чугунным ворота особнячка в фешенебельном районе северного Тель-Авива к 7 утра, чтоб закончить дела поскорее и ещё успеть на работу, где надо было кое-что доделать, решить кое-какие вопросы, поболтать с бывшим начальством о перспективах на будущее и забрать свои личные вещи.

Несмотря на ранний час, у консульства уже собралась разночинная толпа, причём были и прилично одетые люди, и господа в стоптанных шлёпанцах да рваных застиранных майках, и даже пара спившихся бомжей, которые сходу принялись жалобно и неразборчиво скулить о любви к родине, ещё не успев записаться на приём.

Элегантно обогнув, чтоб не испачкаться, неповоротливых бомжей, я записался на приём семидесятым. После недолгих расспросов выяснилось, что первый номер в списке занял очередь в час ночи. Непрекращающие скулить бомжи, добравшиеся до списка почти сразу после меня, каким-то чудом оказались семьдесят пятыми на пути к негостиприимной родине.

До открытия консульства оставалось 2 часа, но беспощадный израильский Гелиос, несмотря на ранний час, уже выкатил свою огненную колесницу, и принялся изо всех своих июньских сил лучами жечь головы людей; однако, народ в массе по-прежнему плотно толпился на солнце у раскалённой чугунной ограды, и лишь вокруг бомжей образовалось небольшое свободное пространство. Опытные ходоки достали минеральную воду и надели панамки, а менее терпеливые просители отошли от ворот в спасительную тень.

Я тоже спрятался в тени соседнего дома и огляделся в поисках достойного и приятного собеседника. Потрепавшись о погоде и нынешних порядках со знающими дедами и бабками, которые всегда сидят в избытке у любого совкового учреждения, я выяснил, что попасть внутрь мне светит лишь к 11 часам, и это в лучшем случае. Поэтому я решил сходить на работу, благо офис находился неподалёку, но предварительно договориться с надёжным человеком из очереди, чтоб меня вызвали по мобильнику, когда придёт моё время.  Лицо одного пожилого мужчины мне показалось приятным, я подошёл к нему и вежливо спросил, доставая из кармана пачку сигарет:
- Извините, вы давно ждёте? Как думаете, семидесятый номер сегодня примут?

- А бог его знает, ответил мужчина,- покосившись на пачку сигарет. – Можно сигаретку?,- деликатно попросил он. Я протянул потенциально полезному собеседнику сигарету, мы закурили и разговорились. Оказалось, мой собрат по очереди работает инженером-механником и умеет делать всё и руками, и головой.

Я отрекомендовался инженером в области хай-тека, умеренно сетуя, что могу работать, в основном, головой. В общем, мы быстро познакомились, нашли общий язык, и около часа поболтали о политике, погоде, новинках хай-тека и неумных порядках приёма в посольстве. Сказать честно, мне стало даже неохота идти на работу, потому что туда надо было чапать двадцать минут пешком по сорокаградусной жаре, а тут, как я понял, можно найти ещё много приятных и потенциально полезных собеседников.

Тем временем, инженер-механик по имени Лев рассказал о своём пятнадцатилетнем житье-бытье в Израиле, о жизненном пути от старшего инженера на крупном заводе в Запорожье к должности дворника на земле обетованной, и обратно к старшему инженеру-проэктировщику на заводе возле Беэр-Шевы, на юге страны. На этом пути ему случалось встречать самые разнообразные подводные рифы и даже целые айсберги, а то и всякие вайсберги, но он с честью и юмором прошел все испытания.

Однако, не всё было так гладко: к 50 годам Льва хватил инфаркт, после чего он навсегда бросил курить. Сигарета, которой я его угостил, была первой после 8-летнего перерыва.
- Вы меня простите пожалуйста,- виновато потупив глазки сказал я. – Я не знал. Больше не буду вам курево предлагать.

Лев улыбнулся, ласково потрепал меня по плечу, и сказал:
- Не переживай, парень, ты здесь не причём. Дай-ка лучше ещё одну сигаретку!

У ворот посольства мой новый знакомец тоже не подкачал, быстро выяснив, что для получения документов есть отдельная, как сказали просители, «живая», очередь вне списка; не теряя времени встал в неё, и, таким образом, быстро пробрался за чугунную ограду через пол-часа после начала приёма, любезно уступив мне свою очередь в общем списке.

Оставшись один, я не спеша передвигался между рядами ожидающих, пытаясь привлечь внимение интересного собеседника или, ещё лучше, земляка. Кого – шуткой, кого – жалобой на жару, кого – невинным вопросом: «Не подскажите, какой номер сейчас вошёл?». Люди реагировали по-разному: кто-то шутил в ответ, иные не обращали внимания. Один даже замычал, и я решил больше его беспокоить. Красивых девушек в толпе было несколько, но разговаривать с ними было явно не о чем, к тому же, охмурять их мне было недосуг.

Поэтому я некорое время стоял в сторонке, приобняв себя за талию одной рукой, держа в другой сигарету. В общем, принял неприступный вид Наполеона под Бородино, чтоб сходу отсечь нежелательных просителей вроде скуливших бомжей; курил и размышлял о бренности земного бытия, попутно наблюдая за движениями в толпе, чтобы не пропустить свою очередь.

- Ивините, у вас ручки не будет? –Вежливо поинтересовался неизвестно откуда взявшийся парняга пониже меня ростом, с недельной щетинной на роже и в стоптанных драных тапках на ногах. В одно мгновение оценив его внешность, я решил, что он все же не бомж и, не опасаясь зашквариться, порылся в сумке и молча протянул ему ручку.

- Большое спасибо,- сказал он: - А бумага есть?
- Бумаги нет,- суховато сказал я, снова оценивая его щетину. – Есть старый конверт. Поможет? – И протянул ему просимое.

- Да, спасибо огромное,- верноподанно сказал он, чиркая что-то на обрывке конверта.
Протянув мне ручку обратно, парняга снова поблагодарил меня и неожиданно спросил, заглядывая в мои карие глаза:
- Скажите, а вы на Украине родились? Знаете украинскую историю?

Я слегка отстранился, подозревая в нем человека, который может неизвестно зачем шпионить в толпе, или задавать провокационные вопросы с непонятной мне целью. Потом, немного помедлив, соображая, к чему он клонит, спросил:
- А почему вы спрашиваете?

Парень явно не ожидал такой реакции на свой невинный вопрос. Он тоже явно задумался и сказал: - А вы знаете такого писателя, Михайло Дорошевского?

- Нет,- честно ответил я. И отчитался, не давая тому вставить слово: – Других украинских писателей и поэтов знаю: Ивана Франко, Тараса Шевченко, Лесю Украинку, Коцюбинского. Историю тоже в школе изучал, слышал про Богдана Хмельницкого, Тараса Бульбу и Богуна. А что это за писатель такой? – Поинтересовался я, почему-то решив сходу не посылать в далёкую пешую прогулку этого странного парня с дебильными вопросами. Наверное, подозревал я, через него хитрые хохлы хотят вычислить в рядах просителей неблагонадежный элемент, и не прошедших этот экзамен, вернее, собеседование по украинской истории, не допускают на приём в консульство.

- Вы понимаете, этот писатель, он мой дед. Историк. Написал правдивую, несоветскую историю Украины с древних времён до наших дней. – Горячо и убеждающе заговорил парниша в рваных лаптях.

- Альтернативную историю, вы хотите сказать? – ехидно заметил я, искоса поглядывая на растерявшегося внучка знаменитого деда.

- Нет, правдивую. И вам обязательно надо её прочитать! – уверенно сказал он.
- Ну, давайте книжку, так и быть, прочитаю,- милостиво предложил я, потому что любил посмеяться, читая подобные опусы о том, что Украина есть родина слонов и питекантропов. В наличии слонов в устье Днепра я сомневался, а вот питекантропы обитают там до сих пор в изрядном количестве. Впрочем, где их нет?

- Книжки у меня нет,- огорченно сказал паренек. – Вы в интернете почитайте!
- Непременно почитаю при случае, но не согласитесь ли вы, если я скажу, что есть страны с гораздо более богатой историей, чем Украина? К примеру, тот же Израиль, или Греция.

Парняга все понял и, вежливо попрощавшись, отвалил, а между тем подошло и моё время, я протиснулся сквозь толпу и вошёл внутрь особняка, любезно, но отрывисто, по-военному поздоровавшись с израильским охранником явно русского происхождения и руководившим им украинским прапором с открытым лицом честного служаки. Этот же прапор полтора часа назад с порога прогнал двух невнятно скуливших бомжей, отправив их за справкой в отделение полиции на другом конце города.

Заходя в посольство, я вежливо поблагодарил Льва, уже получившего паспорт с визой, за услугу, мы пожелали друг другу удачи, попрощались, и каждый пошёл своим путём: Лев -на работу, а я занял очередь к окошку паспортистки.

Очередь продвигалась не очень быстро, и я успел не только прочитать имя на табличке , но и хорошенько рассмотреть девушку: личико у нее было смазливое, глазки голубые, довольно смышлёные, волосики светленькие. Добравшись до окошечка, я мило улыбнулся блондиночке и, в отличие от собратьев по очереди, обращавшихся к ней: «Э, девушка, мы бы тут вопрос решить...», вежливо, но немного напористо, сказал:
-  Татьяночка Леонидовна, здравствуйте. Мне бы, пожалуйста, паспорт продлить, а то надо срочно в Одессу, билет может пропасть. Вы уж поспособствуйте, сказали что можно в тот же день, если доплатить за срочность.

Суровая маска на её лице немного оттаяла, она протянула мне анкету и, с интересом, глядя мне в глаза, словно очарованная, сказала:
- Вот, заполните и верните мне вместе с паспортом. Вам всё сделают.

- Так у меня уже все заполнено,- радостно сказал я, слегка угодливо протягивая ей анкету на украинском языке, который я неплохо освоил ещё в школе. Причем, в графе «Цель визита» я, мысленно благодаря родителей за верный выбор школы, предусмотрительно и верноподанно написал: «Повертаюся на Батькiвщину».

Она мило улыбнулась в ответ, взяла анкету, исправила несколько корявых украинских букв, и для порядка полистав паспорт, уже собиралась отложить его в стопку документов, другой рукой потянувшись к баланкам квитанций, как неожиданно её лицо нахмурилось.

- Стоп, стоп, стоп,- разочарованно сказала она. – У вас же нет штампа консульского учёта и отметки от выезде на ПМЖ. Вы что, столько времени находитесь в Израиле как турист? Вы гражданин Израиля, и не встали на консульский учёт? - укоризненно спросила меня паспортистка.

- Да, гражданин. Но, понимаете, я же не живу постоянно в Израиле, а регулярно езжу в Одессу и обратно, посмотрите, там, в паспорте, печати стоят. И до сих пор всё было в порядке! – деликатно, но настойчиво я убеждал её. – А теперь мне бы только паспорт продлить, а уж там, на Украине, я все улажу, если скажут – снимусь с учёта, и у вас встану на учёт.

- Нет. – Чётко сказала посуровевшая блондиночка, нахмурив чело и протягивая мне обратно мою потрёпанную и немало повидавшую за 10 лет использования паспортину.

Я понял, что она окончательно разочаровалась во мне, и больше помогать не будет:
- Простите, а что же мне делать? Ведь это ваша работа – продлевать паспорта, и кто мне поможет, кроме вас?

- Мужчина, я же вам сказала: нельзя! Не положено! Вы же нарушили закон Украины, не поставив нас в известность о том, что вы – гражданин другой страны, – напирала паспортистка, резко превратившись из милой девушки в сварливую тётку.

Долю секунды я лихорадочно соображал, чем ещё её можно достать, и решив, что мои бизнес-проекты её вряд-ли волнуют, стал давить на жалость:
- Милая девушка, если я нарушил закон, то готов хоть сейчас заплатить штраф. И поймите, я же еду не просто так, а по важному делу: у меня больная бабушка в Одессе. Сестра мне позвонила вчера, сказала, что дела не очень хороши (тут я не соврал, бабушка действительно болела, хоть и не смертельно), я уже и билет заказал, осталось только с паспортом вопрос решить! Я не хотел с самого начала грузить вас своими проблемами, на что же мне делать, родная? Видите, какая непростая ситуация.

Паспортистка в последний раз оценивающе на посмотрела на меня, уже вышедшего из роли приятного правильного парня - скромного просителя, и ставшего напористым бизнесменом, попавшим в беду, и сказала:
- Обратитесь к консулу в пятое окошко. Возможно, он решит ваш вопрос.

Глава 2. Консульское вето.


    Делать было нечего, и я пошел к пятому окошечку, занял очередь и принялся понемногу расспрашивать соседей о местных порядках и выяснять, каков нрав консула?
В какой-то момент я почувствовал сзади необычное шевеление и сильную вонь: оказалось, настырные бомжи все же съездили в полицию за справками и теперь скулили внутри посольства, требуя внимания к своим немытым личностям.

Как только они подошли к пятому окошечку, я не выдержал, и, стараясь не дышать, негромко зарычал:
- Тебе не сюда! Здесь консул! – И добавил для усиления эффекта: -Бррысь!

Бомжи немедля повиновались, развернувшись, словно по команде, потом еще немного побродили в разных направления не видя перед собой ровным счетом ничего, пока суровый прапор не выставил их снова за забор, докопавшись к отсуствию какой-то формальной бумажки; или к тому, что в помещении нельзя находиться в панамке; или что запрещено черезмерно вонять на территории посольства,- я толком не расслышал.

Наконец, я добрался до консульского окошка, немного наклонился, чтобы заглянуть в него, вежливо поздоровался, и изложил свою проблему о больной бабушке в той же форме, как и паспортистке. Консул поглядел на меня из-под сросшихся бровей, и сурово сказал:

- Нет! Ничем не могу помочь. Вам нужно ехать на Украину, и там продлевать паспорт.
Я заволновался: - Простите, но как же я доеду? У меня ведь паспорт просрочен уже давно, пол года назад. Может быть вы мне визу в израильский паспорт поставите? Я заплачу сколько надо, и за срочность тоже. – Горячо, но вежливо я принялся убеждать его.

- Нет, так нельзя. По закону вы обязаны сняться с учёта на Украине, и встать на консульский учёт в Израиле. А вы этого не сделали, получается – нарушили закон! – сурово промолвил государственный муж.

- Хорошо,- ответил я: - Пускай, по-вашему, я нарушил закон. Так давайте я заплачу штраф, и мы решим это дело на месте, полюбовно. Я не могу себе позволить кататься из Одессы в Тель-Авив ради того, чтоб сниматься с учёт и вставать на учёт. У меня срочное дело, через две недели я снова должен быть в Израиле, меня на работе ждут.

– Мы можем для вас сделать следующее: вы придёте сюда с билетом, мы продлим вам паспорт на период до двух недель, чтоб вы смогли въехать на Украину, но выехать обратно в Израиль вы не сможете. Вам придется оформить все как положено для выезда на ПМЖ: принести справки из военкомата, ЖЭКа, образовательного заведения, если вы там учились, и ещё кое-какие бумаги. – Милостиво сказал консул.

Я представил себе на секунду, что вместо отдыха с Коляном и родственниками, буду две недели судорожно бегать впопыхах по всяким сраным шарагам, вымаливая у чугунных ублюдков какие-то жалкие бумажонки. Мой рассудок просто отказывался признавать такую действительность и поневоле восстал:
- Извините, такой вариант меня совершенно не устраивает. Нельзя ли мне выехать обратно в Израиль, а потом, тут, у вас, все неторопливо оформить?

- Нет. - В десятый раз повторил консул,- Я предложил вам на выбор два варианта....

- Поймите! – Я перебил его,- Варианты эти меня не устравивают! У меня больная бабушка в Одессе, это вы понимаете? Я срочно должен её навестить!

Консул тоже повысил голос: - Ну, не вижу проблемы. Паспорт мы вам продлим на 2 недели, езжайте на Украину, и там живите в бабушкой. Зачем вы смешиваете ПМЖ и бабушку? – немного казуистически спросил он.

- Да, бл.. – Не договорил я, пока ещё не желая переходить на личность: - Не хочу я жить с бабушкой! Сами живите с бабушкой! Это вы смешиваете ПМЖ и бабушку! Вот вы мне объясните, причем тут ПМЖ? Я вам – про бабушку рассказываю, а вы мне какую-то ерунду про ПМЖ! Надо сняться с учёта, чтоб встать на учёт! Бред какой-то!!! – громко говорил я, стараясь не кричать, но и не давая консулу вставить слово. А он, не долго думая, просто захлопнул окошечко, предварительно пихнув мои бумажки прямо мне в лицо.

Несколько секунд я стоял, как вкопанный, переваривая произошедшее. Мой мозг разрывался от возмущения, и повинуясь порыву, я чуть было не выломал окошечко ногой, чтобы вытащить оттуда наглого консула за галстук и хорошенько втолковать ему, что он не прав. Однако, решил для начала применить буддийскую технику: я свёл сжатые кулаки в районе паха, напряг всё тело, чуть-чуть привстав на носки, и тихо сказал: «О-сссс...»,- спуская пар из раскочегаренных котлов черепной коробки.

И вовремя, потому что не успел я дотянуть «с» в своей короткой мантре, как сзади кто-то мне весьма ощутимо потыкал пальцем мне под рёбра, а затем дребежащий голосок укоризненно сказал:
- Совесть надо иметь, тут люди ждут, а вы уже двадцать минут консула отвлекаете!

«Ах, ты, блядь! Сука рваная. Пиздец тебе. Беги, паскуда!»,- нежно подумал я про хозяина твёрдого пальца, медленно разворачиваясь вокруг оси и рассчитывая увидеть перед собой достойного соперника, чтоб от всей своей широкой души хорошенько приложить его головой об негостиприимное окошечко, отправив прямиком на приём к консулу, к которому нахальный тыкальщик так спешил попасть.

Обернувшись, я увидел перед собой скромного и тихого дедка, виновато заглянувшего мне в разъярённые глаза и уже осознавшего свою неправоту.

Я грозно навис над ним, легонько потыкал его пальцем старческое плечо, и тихо, но убедительно сказал:
- А давайте, у вас будет горе, а вам документы в рожу бросят? И я буду сзади стоять, говорить: «Быстрей, скорей!»,- и вам вот так тыкать. – Тут я потыкал пальцем его плечо ещё раз, для убедительности.

Я помолчал, ожидая ответа, но бедный дедушка вжимался глубже в стену, потупив взор. Тогда я вежливо попросил: - Вы позволите, я ещё на две минуты отвлеку внимание консула? Вы, ведь, не возражаете? – Дедок нисколько не возражал, даже пробурчал что вроде «пожалуйста».

Я снова открыл окошечко, и вежливо обратился к консулу: - Простите, я погорячился. Вы же понимаете, у меня – горе, бабушка больна!

У консула ещё не отошла краснота на лице после первой нашей стычки, поэтому он неприветливо буркнул: - Я уже всё вам сказал. Не мешайте приёму, иначе мне придётся вызвать охрану!

Я начал заводиться в ответ, но справедливо рассудил, что надо подождать и попробовать ещё раз, через полчаса, когда у консула понизится кровяное давление, и его чугунный котелок будет в состоянии соображать. Да и мне самому не мешало бы проветриться, иначе я мог запросто кого-нибудь порвать, и тогда разборки с охраной были бы обеспечены, а это привело бы к тому, что меня просто выставили из консульства. Положим, два охранника: старший прапор и беленький израильтянчик Саша со мной бы не справились, но если б дело дошло до драки, то они просто вызвали бы наряд полиции, а толпа мусоров – это сила, с ними мне не справиться. Да и чего бы я добился таким способом? Чтоб меня навсегда вышвырнули из посольства, но зато я бы знатно набузил, чтобы помнили, твари тупорылые.

Короче, я злобно пошёл проветриваться, но по пути увидел старшего прапорщика, видного молодого мужчину с открытым лицом и тремя звёздами на погонах. Недолго думая, я обратился к нему:
- Товарищ полковник, здравия желаю. Можно вам один вопрос задать?
Строгое лицо прапора слегка просветлело, он благосклонно взглянул на меня, и милостиво ответил:
- Вообще-то, я – старший прапорщик. Ну, задавайте, слушаю вас.
- Странно, я думал – три звезды – это полковник, или, может, внешность у вас такая внушительная, что я по ошибке решил: вам подходит это звание. – Я продолжал льстить, чувствуя, что немного пересаливаю, и решил быстро сменить тему:
- Скажите, вот у меня такая проблема (тут я повторил рассказ про бабушку и паспорт), как быть? Консул отказывается со мной разговаривать, решение, которое он предложил, меня не устраивает (тут я описал решение про две недели и ПМЖ). Скажите, может, можно ещё с кем-нибудь поговорить? – продолжал зудеть я, а прапор внимательно меня слушал. Потом с пол-минуты переваривал услышанное и отрывисто сказал:
- Нет, вряд-ли вам помогут, если консул отказал. Делайте так, как он сказал.

Я решил сменить тактику и тоже сделал суровое лицо: - Понимаете, вот вы двух бомжей отсюда прогнали. Так вот, когда мне в такой форме отказывают, бросают документы в лицо и гонят прочь,- я такого спустить не могу. Фактически, мне здесь так сказали: «Чувак, ты бомж последний, давай вали отсюда справки собирать». Меня такое очень обижает! Другой на моём месте мог разозлиться, и сделать что нибудь плохое: придти с друзьями, к примеру, или бутылку с зажигательной смесью сюда бросить. Но я не такой, понимаете? Так как же мне добиться, чтоб мне паспорт продлили? Я ведь прошу о такой малости, готов заплатить, если надо! Я же не требую поставить тут столики, показывать футбол, и пиво бесплатно давать!

Прапор виновато пожал плечами и сказал: - Не знаю. У нас такой закон.

Я понял, что будет черезмерным требовать от честного служаки слегка нарушить закон, иначе он совсем потеряет почву под ногами.
- А вы не возражаете, если я ещё раз с консулом поговорю? Даю слово: буду вести себя прилично! – клятвенно прижимая руки к груди и чуть-чуть сгибаясь в поясе спросил я.

- Ну, попробуйте ещё раз. – Милостиво разрешил прапор.

Глава 3. Зануда

    Получив индульгенцию от прапора, я неторопливо покурил, поболтал с израильским охранником на посторонние темы, потом посетовал на свои мытарства с паспортом, и невзначай заметил, что уж для него, наверняка служившего в боевых частях, и не раз переходившего Ливанскую границу, такая проблема – плёвое дело. Охранник Саша согласился с моим утверждением, и посоветовал мне не париться в посольстве, а ехать в Одессу через Россию или Молдавию – так можно было пересечь границу Хохланда даже с просроченым паспортом без особых проблем. Я вежливо поблагодарил Сашу за совет, но твёрдо решил не следовать ему, и не нарушать закон повторно, а все же добиться приемлемого решения от консула.

Я снова занял очередь к пятому окошечку, надеясь, что тот уже успокоился и оттаял, но не тут-то было: посетители, очевидно, следуя моему дурному примеру, тоже принимались препираться с чиновником, если ответ их не устраивал, а консул, в свою очередь, распалялся всё больше и больше. Когда чиновник в третий раз увидел мое честное и открытое лицо в окошечке, то слегка посерел, в цвет своего галстука. Причем, я спецом просунул голову подальше, чтоб он не мог захлопнуть дверцу так же легко, как в прошлый раз.

Не успел я и слова вымолвить, как он позорно убежал и спрятался за ближайшей стенкой. А что мне было делать? Я тоже изрядно разозлился, так как не ожидал от него нечестной игры и подобных трюков. Но окошечко было узким, и консул находился вне досягаемости, поэтому, не дожидаясь, пока мне начнут тыкать в спину, я развернулся и на бреющем полёте принялся кружить по предбаннику в поисках жертвы. Через двадцать минут о моей бабушке и чёрствости чиновников знали все, кто стоял в очереди к паспортисткам: обычные просители, турагенты, и даже девушки, помогающие неграмотным заполнять анкеты. Одну из девушек я долго разводил своей горестной историей, чтобы выпытать у неё: кому можно занести денег, чтоб решили вопрос. Но она лишь зачарованно смотрела на меня не отводя взгляда и хлопала длинными ресницами. Тогда я решил сменить тактику и немного отойти от первоначального плана:
- Ты куришь? Идем курнем, расскажу кое-что интересное. – предложил я. Она покорно взяла свои бумажки, и уже было двинулась со мной к выходу, но тут подружка потянула её за край майки:
- Не ходи с ним ни куда, ты что не видишь, что он шизофреник? Он сейчас тебя на что угодно подговорит.

Бороться с девушкой я не хотел, поэтому лишь вскользь заметил, брезгливо поморщившись: - Может, я и шизофреник, но даже у психов есть логика в действиях, пусть и ошибочная. Здесь, у вас, я никакой логики в действиях не вижу, и никто не желает мне ничего объяснять. Твердят одно и то же, как попугаи: «Закон, закон». Почему два года назад я ездил на Украину без всяких консульских учётов, и все было в порядке, а теперь вдруг у вас закон? Ну, да ладно. – Примирительно сказал я, смекнув, что они ничем не будут мне полезны, даже просто как женщины, и замолчал. А потом добавил про себя:
– Положил я с большим прибором на ваш закон!- и отправился дальше «искать человека».

Потом я прицепился к одному дядьке, который хитро улыбался в стороне, наблюдая за моими кружениями по предбаннику и слушая мои истории. Я решил, что раз он так долго стоит и улыбается, как хитрый змей, а не нервничает, как остальные просители, значит, он знает что-то, недоступное остальным, и принялся пытать его на предмет возможности дать взятку консулу или послу. Но дядька лишь ехидно сказал в ответ:
- А ты сам сходи к послу, парень. Как выйдешь наружу, там сразу дверь железная. Постучи – тебе откроют.

Я понял, что хитрый дядька издевается, и ничего мне не скажет. Потихоньку я начал отчаиваться, и уже стал подумывать о том, что лучше поехать отдохнуть в Таиланд или на Синай – дешевле, и виз никаких не надо, как вдруг заметил интересного пожилого мужчину в элегантном летнем костюме с красивой кожаной папкой в руках. Отношение к нему со стороны чиновников явно было особым.

Продолжая общение с хитрым дядькой, пославшим меня стучать в дверь, я, как-будто вскользь и наивно, но достаточно громко, чтоб услышал дедок с папкой, спросил:
- Скажите, а если в посольство в дорогом костюме приходить, то отношение будет другим? Может, так попробовать мой вопрос решить?

Хитрый дядька заулыбался ещё шире, а дед в дорогом костюме нервно заёрзал на месте, но обернуться и рассмотреть наглеца не решился, сделав вид, что не расслышал. Я замолчал, размышляя, что предпринять дальше, а тем временем дед в костюме в сердцах шлёпнул папкой по столику для бумаг у пятого окошечка, а затем громко и возмущенно сказал, раздражённо кривя лицо: - Это безобразие! У меня самолёт через два часа! Я опаздываю! – Толпа и паспортистки заволновались.

Я, не медля, подхватил волну и завопил в том же тоне: - У меня больная бабушка в Одессе, а меня к ней не пускают!!! Когда же этот произвол прекратится?!!

Дед злобно обернулся, оценил меня взглядом и поманил пальцем. Когда я готовностью подбежал, подставив ухо, он сказал: - Послушай, юноша, что тебе надо? Причём здесь какая-то троюродная бабушка?

Я сделал невинное лицо, молитвенно прижал руки к груди и убедительно зашептал:
- Ну что вы! Никакая не троюродная, а родная! Самая, что ни на есть, родная! А мне только паспорт продлить, но ведь отказали!

Лицо у деда приняло брезгливое выражение: - Все, отвали! Не доставай меня! - Под его строгим взглядом я, как-будто испуганно, попятился к стенке; моё лицо невольно приняло плаксивое выражение:
- А как же моя бабушка? Бедная старушка... – Заскулил я, как побитый щенок. – Вот скажите, вы ведь пожилой человек, правда? Разве в вас не жалости?...

- Не доставай меня!!! – Рявкнул дед, отшвырнув папку. – Ты что думаешь, я не могу тебя по стенке размазать?!!

Я вжался в стенку ещё сильнее, тихонько пискнув: - Конечно, можете, дяденька! – И как-будто, затих, выжидая пока дед отвернется и подставит спину, чтоб ещё немного его подоставать. Как только дед слегка расслабился и успокоился, я подлетел к нему, и внушительно помахал перед его носом жилистым кулаком: - Но ведь и я могу всю душу из вас вынуть! – Негромко, но с чувством сказал я.

Дед слегка ошарашенно отшатнулся и испуганно на меня посмотрел. – Молодой человек, а вы – зануда! – Констатировал он. – Как вас только ваша жена терпит?

- А у меня нет жены,- парировал я. – Неудивительно! Вы же такой зануда. – Попытался достать меня важный дед.

- Зато есть невеста,- похвастался я, пытаясь продолжить разговор с интересным дедом.
- Скажите, юноша, зачем вы меня достаёте? – Устало спросил дед, обречённо горбясь.
- Чувствую в вас огромный потенциал! – С готовностью, даже радостно, отрапортовал я.

Тут я стал замечать, что наша легкая стычка с дедом изрядно взбудоражила народ из очереди. Одна тетка колхозного вида тоже принялась швыряться папкой, бузить и нецензурно ругаться у окошечка, на что папка, запущенная обратно ловкой рукой опытной паспортистки, словно бумеранг полетела ей прямиком в рожу, и все бумажки рассыпались по полу. Тетка в слезах упала на карачки и бросилась их собирать, обнажив целлюлитный зад с растяжками, а я невольно поинтересовался у деда: - Что это с ней?

- Она просто дурно воспитана! – Он специально произнёс эту фразу погромче, чтоб услышала тетка.

- Но ведь я хорошо воспитан! Вот, скажите: почему мне не хотят помочь? – нежно молил я. – Я бы и сам вам рад помочь! Хотите, быстро отвезу вас в аэропорт? – Предложил я, ничем не рискуя, точно зная, что дед откажется, да и машины у меня не было.

- Дед еще раз оценивающе осмотрел мою личность, видимо, решая, стоит ли тратить на меня свое драгоценное время, и сказал: - Ладно, юноша, пойдемте покурим. Так и быть, я вам кое-что объясню.

Мы вышли, сели на скамейке, я угостил деда сигаретой, он глубоко затянулся, выслушал мой складный рассказ и сказал:
- Послушайте, у них такой закон, и делать тут нечего. Поступайте, как они говорят.
Я возразил: - Позвольте, но где логика? Два года назад я прекрасно ездил в Одессу без всяких консульских штампов, а теперь вдруг резко стало нельзя? Где же логика? Мне тут все твердят: «Нет, нельзя, не положено»,- но ведь я точно знаю, что можно! Можно я задам вопрос не по теме? – Спросил я.

Мой высокопоставленный собеседник милостиво пожал плечами: - Ну, задавайте.
Я спросил: - Вот скажите, Украина платит пенсии гражданам других государств?
- Нет! Невозможно! – Ответил дед. – Это не предусмотрено законами.
- А вот моя мать получает пенсию и на Украине, и в Израиле. Значит, многое из того, что не разрешено, всё-таки, возможно?

Дед удивлённо посмотрел на меня и заметил: - Юноша, а вы философ. Я вам так скажу: не ищите логику в законах, это я как профессиональный юрист авторитетно заявляю. – подмигнул мне ушлый дедок и, хитро улыбаясь, спросил:  – Да, кстати, вы, небось, программистом работаете?

Тут настала моя очередь удивиться и поинтересоваться: - А откуда вы знаете? Впрочем, я не совсем программист, но работаю в этой области.
- Догадался. – Ответил дед: - Программисты обычно очень настырные и занудные.
И рассказал едкий анекдот о программистах, который я не запомнил.

Я не выдержал: - А давайте теперь я расскажу анекдот: «Два адвоката сидят в баре, и вдруг заходит шикарная женщина. Один адвокат говорит другому: - Видишь эту телку? Я вчера её поимел! – Второй отвечает: - Здорово! А на какую сумму?»

Дед улыбнулся, и посоветовал мне ехать в Одессу через Польшу, Россию, или Молдавию, на что я возразил: - Но, позвольте, вы же сами говорили, что я нарушил украинский закон. На что вы меня толкаете? На повторное преступление? Я ведь могу пойти неверной дорогой!

На этой ноте терпение деда лопнуло, он пожелал мне свалить подальше, не доводить до греха, да и я понял, что сегодня ловить в консульстве больше нечего. 
Глава 4. Уступить, чтобы победить

    Действительно, делать было больше нечего: моими усилиями обстановка в консульстве была накалена до предела, бузили уже все подряд, даже те, кому не отказали чиновники, но посетителям казалось, что они якобы слишком долго ждут, или что их невежливо обслуживают. То и дело в очередях возникали мелкие конфликты и споры, грозившие перерасти в рукопашную. Чиновники ходили туда-обратно с похоронными серыми лицами, а бедный прапор не успевал усмирять обнаглевших ходоков. Настроение у меня было мерзким, но когда я до конца оценил ситуацию, сложившуюся до моего прихода в консульство, и образовавшуюся к концу моего визита, то мне стало ясно: я, всё же, славно потрудился! Пусть мне и нагадили в душу, временно отказав в моей скромной просьбе, но зато я так знатно подосрал всем, включая чинуш, и чёрствую очередь, что меня стал разбирать истерический смех. В правильности своих действий я ни на минуту не усомнился, наоборот, меня распирало от гордости, что я, обычный безпачпортный фуфел, каких десятки, если не сотни тысяч в этом городе, так знатно, почти без особых усилий, разворошил налаженный механизм посольского муравейника из-за жалкого просроченного паспорта.

Но сидеть сложа руки я не собирался; уже по дороге на работу принялся действовать, подготавливая почву для повторного штурма посольства. Для начала позвонил знакомому турагенту, и попросил его заказать билет подороже, чтоб консулу легче было понять мое стремление поскорее попасть в Одессу, к больной бабушке, и заодно оценить мои изрядные финансовые возможности. Турагент, не скупясь, выписал мне билет за 1200 долларов, но отсутствие этой суммы на моём банковском счету меня нисколько не напрягало – я планировал отменить билет на следующий день после того, как решу вопрос с паспортом, и взять что-то подешевле.

Потом звякнул Коляну, и поинтересовался, есть ли у него связи в Одессе, чтоб без проблем продлить или обменять паспорт за один день, объяснив ему, что мне дадут лишь временное, на две недели, разрешение на въезд. Колян меня изрядно порадовал, заверив, что у него все схвачено.

По дороге на работу я продолжал обыгрывать варианты: возможно, действительно стоило лететь в Москву, а оттуда добираться поездом до Одессы. Таким образом, с посольством Украины можно было не вступать больше в конфликт, но мне, всё же, очень хотелось победить их, или, по крайней мере, снова нагадить им в души после сегодняшнего поражения.

Заходя в лифт рабочего здания, я наткнулся на уборщика с большой тачкой, полной офисного мусора и разных бумаг. Мы вежливо поздоровались, поговорили о жаре на улице, Неожиданно, мое внимание привлекла странная картинка в рамке, лежавшая поверх бумаг в тачке:

- Скажите, вы эту картинку выбрасываете? Можно я заберу её? – Поинтересовался я. Уборщик не возражал, поэтому я взял картинку в руки и хорошенько рассмотрел её: это был обычный плакатик в пластиковой рамке, напечатанный типографским способом, но меня поразило именно само изображение, вернее, тёмная энергия, которая от него исходила.

На плакатике был изображена черная кукла Вуду, проткнутая иглой, страшная и уродливая настолько, что садясь за свой рабочий стол, я, на всякий случай, поставил картинку лицевой стороной к стене. Не потому, что испугался, а чтобы тынявшиеся по комнатам без дела сослуживцы не задавали ненужных вопросов. К тому же, я ещё не решил, что буду делать с этой бесовской картинкой.

Моему начальнику, Владику, с которым мы были в дружеских отношениях, я вкратце поведал о своих приключениях в посольстве: как от меня позорно убежал испуганный консул, и что важный дедушка обозвал меня занудой. Мы посмеялись, а затем Владик увидел у стены подобранную в мусоре картинку. Он взял её в руки, развернул и глянул на рисунок, а затем, слегка удивившись, воскликнул:
- Ой, японский бог! Это что ещё за чернота такая? Зачем?
- Да вот, картинку в мусоре нашел. – Ответил я, ожидая, что ещё скажет мне Владик, но начальник лишь покачал головой, и многозначительно сказал: - Ну-ну. Давай-ка я к себе поближе поставлю эту штуку, пока ты решишь, что с ней делать. – Забрал чёрный плакатик и поставил его на пол возле своего стола.

Я задумался, и поинтересовался: - Влад, тебе не кажется, что эта штука нездоровая?
- В смысле, нездоровая? – Спросил он в ответ.
- Ну, с этой картинкой можно что-то нездоровое совершить? – Пояснил я свой вопрос.
Начальник хитро улыбнулся и сказал: - Это уж как ты решишь. Хочешь, можешь плакатик выкинуть, и вставить в рамку фотографию своей подружки-ангелочка. А вот если ты эту чёрную картинку на стену повесишь, и молиться на неё будешь – это, внатуре, нездоровая штука будет.

- Ну, молиться на неё я точно не буду, зато, если мне ещё раз в посольстве окошечко в рожу захлопнут, то я этот плакатик бесовский консулу торжественно вручу. Или повешу на стену в предбаннике и тихо уйду. – Улыбка Владика становилась всё шире и шире.

- О, придумал, как можно их достать! - Воскликнул я. – Ночью прибью плакатик к воротам посольства, нарисую кабалистический знак, и напишу: «Этому месту быть пусту!». Представляешь, как у посольских рожи вытянуться, когда они с утреца такое увидят на воротах? - Мы с Владиком весело посмеялись над моими дурацкими затеями; я закончил дела на работе и отправился домой, размышляя по дороге, стоит ли действительно затевать эту штуку с бесовской картинкой, если других вариантов у меня не останется?

Когда мне трудно принять решение, я стараюсь выжидать и смотреть на знаки вокруг, часто я находил подсказки в книгах, задавая свой вопрос и открывая пухлый том на случайной странице. Так я решил поступить и в тот раз, поэтому, придя домой: задал вопрос про затею с плакатиком, загадал страницу, абзац и открыл книгу Германа Гессе. На искомом месте было маленькое четверостишие:

А я всё бегу и о зайце мечтаю,
Снегом холодным горящую пасть охлаждаю,
Слышу, как свищет ветер, бегу, ищу –
К дьяволу бедную душу свою тащу.

Я всё осознал; глупую затею с картинкой оставил, и решил в дальнейшем вести себя скромнее и осмотрительнее.





Глава 5. Простодушный Гольдмунд.

    Вечером я заехал к турагенту и забрал билет за 1200 долларов, клятвенно заверяя, что на следующий день непременно занесу всё обратно, чтоб не подставить моего приятеля, и не платить.

Следующим утром я снова прибыл в посольство к 7 утра, надеясь без проблем, и пораньше получить разрешение на въезд на Украину, но меня ожидало лёгкое разочарование: оказалось, что список из восьмидесяти человек уже полон, и тех, кто не успел записаться, скорее всего не примут сегодня. Что ж, выбора у меня не было, я быстренько занял живую очередь «на получение», хотя получать мне было ещё нечего, и вообще, было неизвестно сегодняшнее расположение звёзд и как меня встретит консул.

Я разговорился с мужичком из очереди, спросил откуда он, долго ли добирался и давно ли ждёт? Невзрачный дядя с усиками ответил: - Довольно быстро доехал, мой хозяин меня привез. Вон в том кафе сидит за столиком, меня ждет...

- Явный раб,- подумал я, автоматически принимая горделивую позу дона Руматы Эсторского, чтобы отсечь нежелательные знакомства. – Не о чем с ним разговаривать.
Однако, мужик развеял мои сомнения: - Вовзращаюсь на родину навсегда, квартиру уже купил.

- Впрочем, возможно, вольноотпущенник, причём, явный пройдоха, он может быть полезен, - Сделал вывод я, расслабляясь и принимая естественную форму.

В разговоре с вольноотпущенником ожидание прошло незаметно, и через пол часа после начала приёма я уже стоял первым у чугунных ворот. Но тут в хитром моём плане произошел досадный сбой: охранник Саша, завидев меня, подозрительно спросил:
- Вы тоже на получение?
- Конечно! – С готовностью заявил я.
- А где ваша квитанция? – Неожиданно поставил меня в тупик своим любопытством страж ворот.

Я наморщил лоб, моё лицо приняло плаксивое выражение, и горестно промолвил: - Понимаешь, у меня такая беда, бабушка заболела в Одессе, и, вдобавок, я потерял квитанцию.

- Уважаемый! Меня это не касается! Сейчас подойдет сотрудник консульства – вот ему и объясняйте... – Строго поставил меня на место непреклонный Саша.

Я стал ждать вчерашнего прапора, находясь в полной уверенности, что он помнит мою горестную историю, и пустит меня без особых проблем. Однако, к воротам подошёл совершенно другой прапор с двумя звёздами. Я уж было совсем отчаялся, что меня сегодня не пустят, и принялся заново сбивчиво рассказывать о своих особых обстоятельствах.

Неожиданно, Саша вставил слово в мою защиту:
- Да он вчера был, у него больной дедушка, или там, бабушка.
Прапор, выслушав мою историю, неожиданно сказал:
-Да, входите, конечно, мы же не звери.

Так я проник внутрь, и казалось, опасаться разъяренной очереди уже не стоит, но в предбаннике меня ожидал неприятный сюрприз: у входа сидел знакомый вольноотпущенник. Хитро глядя на меня и улыбаясь себе в усишки, он громко сказал, чтоб слышали все, стоящие у окошечек, указав кривым пальцем:
- Окошко для получения документов – там!
- Ах, ты, падло! – Подумал я с лёгким раздражением, а вслух негромко произнёс: - Вы понимаете, мне сперва надо кое-что уладить, и лишь тогда получить документы.
– Вольноотпущенник злорадно заулыбался, но возражать не посмел, и я направился к окошку паспортистки.

Вскоре, подошла моя очередь, однако, едва я начал своё горестное повествование и продемонстрировал билет за 1200 баксов, как Татьяна Леонидовна перебила меня и сказала: - Я отлично вас помню, вы вчера были. Идите лучше сразу к консулу.

Стоя в очереди к пятому окошку я решил сменить тактику общения с консулом: из напористого просителя стал печальным, отчаявшимся внучком больной бабушки.

- Господин консул, я хочу извиниться за свое неправильное, просто возмутительное поведение вчера,- виновато понурив голову сказал я, протягивая ему паспорт, анкету и билет за тысячу двести баксов. – Мне, честное слово, стыдно, но поймите, я был весь на нервах, если помните... А если не помните, то ещё лучше, я вам заново расскажу о своей проблеме...

- Не надо! Я всё отлично помню! – Немного испуганно ответил консул, принимая мои документы. – Вот вам квитанция, заплатите на почте – вам всё сделают.

Стоя в очереди на почте я принялся от нечего делать внимательно изучать квитанцию. На обратной стороне была неразборчивая надпись с цифрами... Прочитать её я не сумел, поэтому справедливо рассудил, что консул пожалел для меня чистый бланк, и выдал какой-то жалкий листок, уже бывший в употреблении. Я оплатил квитанцию и вернулся обратно в консульство, обогнув очередь – охранник Саша преспокойно пропустил меня, приветливо кивнув головой.

Протянув квитанцию паспортистке, чья голова торчала в окошечке для получения документов, я нагловато потребовал, помахивая билетом за тысячу двести зелёных единиц:

- Проследите пожалуйста, чтоб паспорт был продлён на период, обозначенный в билете. Я приобрёл достаточно дорогой билет, и мне бы не хотелось, чтоб он сгорел.

Паспортистка в окошечке улыбалась, и была крайне вежлива:
- Не волнуйтесь. Вам всё сделали в лучшем виде! –  Заверила она, протягивая мне паспорт.

Я раскрыл свою красную книжицу с трезубцем на обложке, и с чувством приятного удивления обнаружил, что паспорт мне продлили на десять лет.

– Во, как я достал бедолагу-консула? Наверное, он представил, какой цирк я устрою в следующий раз, если снова приду продлевать паспорт, и решил избавиться от меня на ближайшие десять лет. Что ж, я славно потрудился и, видимо, произвел изрядное впечатление своей манерой общаться и билетом за штуку-двести бакинских... – Гордо думал я по дороге домой.

Целых две недели я, с гордостью и смехом,  рассказывал своим друзьям и родственникам эту историю с паспортом. Первым делом я поведал её своей маме, у которой просил помощи после первого визита в консульство – её приятель, известный адвокат, должен был лично переговорить с послом по моему делу.

Мама обрадовалась и похвалила меня: - Молодец, сынок! Ты совершил почти невозможное, да ещё и бесплатно. Тот мой знакомый, который обещал поговорить на счёт тебя с послом, сказал, что такая услуга обычно стоит немалых денег!

Тут меня озарило: - Так вот почему консул мне на бумажке какие-то цифры написал? А я подумал, что он мне выдал старый бланк!

Мы с мамой принялись громко хохотать. Я и до сих пор смеюсь, вспоминая, или рассказывая кому-нибудь эту историю с паспортом.

Придя домой, я решил вновь посоветоваться с Германом Гессе и открыл увеститый том его сочинений:

«Остаток  юношеской прелести и  мальчишеской  детскости,  из-за  которых
Гольдмунд  столь многим нравился, за эти годы постепенно утратился. Он  стал
красивым мужчиной,  весьма желанным  для женщин, мало  располагавшим к  себе
мужчин. Да и характер, его внутренний мир очень  изменились  с тех пор,  как
Нарцисс пробудил его от блаженного сна  во время  пребывания в  монастыре, с
тех пор, как  мир и странствия помяли его.  Из прелестного,  всеми  любимого,
кроткого и услужливого монастырского ученика он давно стал другим человеком.
Нарцисс его пробудил, женщины  сделали знатоком, странствия закалили...»

И я согласился, что незаметно для самого себя стал совсем другим человеком, почувствовавшим под собой совершенно новые, взрослые уровни жизни с их мощными течениями и подводными камнями. Я ощутил необходимость правильно ответить на вопросы: Каким я стал человеком? И как это можно использовать?

В этом следовало незамедлительно разобраться.

© Денис Митин

Tweet