Снился мне сад в подвенечном уборе, в этом саду… до поры, до времени никого не было. Звезды на небе, звезды на море, звезды и в сердце моем…
Но вот в белом костюме с кровавым галстуком, шаркающей походкой, ранним утром четырнадцатого числа предосеннего месяца августа в крытую колоннаду сада вышел второй президент РФ, полковник Владимир Путин.
Более всего на свете полковник ненавидел геморрой, и все теперь предвещало нехороший день, так как геморрой начался шесть дней назад. С Кавказского хребта, где расположилась 58 армия, доносились известия, свидетельствующие о том, что геморрой будет долгим.
На мозаичном полу у фонтана уже было приготовлено кресло, и полковник, не глядя ни на кого, сел в него и протянул руку в сторону. Секретарь почтительно вложил в эту руку факс. Не удержавшись от болезненной гримасы, полковник искоса, бегло проглядел написанное, вернул пергамент секретарю и с трудом проговорил:
— Подследственный Церетели? К Лужкову дело посылали?
— Да, полковник, — ответил секретарь.
— Что же он?
— Он отказался дать заключение по делу и направил приговор на ваше утверждение, — объяснил секретарь.
Полковник дернул щекой и сказал тихо:
— Приведите обвиняемого.
Наступило затишье. В какой-то тошной муке полковник подумал о том, что проще всего было бы уйти из колоннады внутрь Дворца, велеть затемнить комнату, повалиться на ложе, потребовать холодной воды, жалобным голосом позвать собаку Кони, пожаловаться ей на геморрой. И мысль о яде вдруг соблазнительно мелькнула в больной голове полковника.
Словно прочитав его мысли, из глубин сада вдруг появилась черная сука лабрадор, бесшумно села у ног хозяина, положила голову на колени… Полковник легонько погладил лобастую голову узкой рукой в кольцах, и ему немного полегчало. Не попадая в лад, полковник тихо запел на известный мотивчик:

- Я Саакашвили искал,
Но его найти нелегко…
По горам разбрызгивая жидкий кал,
Убежал подлец Мишико!

Но вот загрохотали сапоги, и сейчас же с площадки сада под колонны двое милиционеров ввели и поставили перед креслом прокуратора грузина лет пятидесяти семи. Этот грузин был одет в старенький и разорванный натовский комбинезон. Приведенный с тревожным любопытством глядел на полковника.
Тот помолчал, потом тихо спросил по-осетински:
— Так это ты подговаривал народ разрушить Храм Василия Блаженного, чтобы на этом месте поставить еще одного своего идола?
Грузин несколько подался вперед и начал говорить:
— Господин премьер-министр! Поверьте мне...
Но полковник, по-прежнему не шевелясь и ничуть не повышая голоса, тут же перебил его:
— Это меня ты называешь добрым человеком? Ты ошибаешься. В Тбилиси все шепчут про меня, что я свирепое чудовище, и это совершенно верно, — и так же монотонно прибавил: — Колонну на Поклонной горе демонтировали?
Арестованный пошатнулся, но совладал с собою, он перевел дыхание и ответил хрипло:
— Так точно, господин Верховный Главнокомандующий. Не бейте меня.
- А колонну на Тишинке?
— Снесли к хуям-с! - торопливо отозвался арестованный, всем существом выражая готовность отвечать толково, не вызывать более гнева.
- Петра с портянками с Москвы-реки убрали?
- К хуям-с, — ответил арестант, головой показывая, что там, где-то далеко, направо от него, на севере, есть хуи, на которых нынче пребывает Петр, он же Колумб.
— Кто ты по крови?
— Я точно не знаю, — живо ответил арестованный, — я не помню моих родителей. Мне говорили, что мой отец был чурка нерусский...
— Где ты живешь постоянно?
— У меня нет постоянного жилища, — застенчиво ответил арестант, — я путешествую из города в город.
— Это можно выразить короче, одним словом — бродяга, — сказал прокуратор. – Но теперь у тебя будет постоянное жилище. Сиди, пидор гнойный, в Тбилиси вместе со своими чучелами, и жала оттуда не высовывай, а то я тебе его ампутирую нахуй, понял? – гневно возвысил голос полковник.
— Я, доб... — тут ужас мелькнул в глазах арестанта оттого, что он едва не оговорился, — я, Владимир Владимирович, никогда в жизни не больше не покину Тбилиси, — весь напрягаясь в желании убедить, говорил арестованный, — и всех грузин отговорю совершать это бессмысленное действие…
- Ладно, коли так, - смягчился полковник, и вдруг пришедшая ему в голову мысль озарила суровое лицо доброй, почти задорной улыбкой. – А теперь – повернись-ка ко мне задом, батоно Зураб. Приспусти штанишки. Прощаться будем!
Связанный мгновенно рухнул наземь, как будто ему подрубили ноги, захлебнулся воздухом, краска сбежала с его лица, и глаза обессмыслились. Видимо, он тоже страдал геморроем…

ЗЫ. Кушайте экстази, коллеги – они полезны и питательны.