На удафкоме  самым популярным является слово «графомания». Ввернуть его в свои каменты старается каждый – и те, кто действительно разбирается в литературе, и те, кто далёк от неё, как Земля от Млечного пути. Начинающим авторам безжалостно советуют застрелиться, повеситься, разбиться ап стену, отрубить пальцы и т.д. Все мы это читаем ежедневно и даже иногда становится скучно от повторяющихся фраз и, как кажется авторам комментариев, искромётных выпадов.

        Но при этом многие «советчики» и «критики» считают некоторых знаменитых русских писателей корифеями мировой литературы. Хотелось бы поговорить о творчестве лауреата нобелевской премии Борисе Леонидовиче Пастернаке. Кто-нибудь задумался над тем, что его роман «Доктор Живаго» – это образец великого графоманства? И никто из удамкомовцев не возмутился, сколько лесу повалено, чтобы издавать и издавать сей «замечательный» труд. А ведь по большому счёту, вот где нужно возмущаться. Сколько же нам профессиональные критики будут внушать, что писатель Пастернак безупречен? Или критики действительно не замечают очевидных ляпов?

          Давайте разберёмся. Стоит ли считать упомянутое произведение значительным и глубоким? Мне кажется, этот образец графоманской культуры, оставаясь в числе выдающихся произведений двадцатого века, просто  унижает нашу русскую словесность. Скажите, почему роман с явными признаками графомании, свидетельствующими о творческой несостоятельности его автора, не оценён по заслугам, а считается едва ли не литературным шедевром? Почему никто не видит недостатков? Ответ очевиден: их не видят потому, что никто и не пытается их увидеть. Кому придёт в голову сомневаться в достоинствах произведения  Нобелевского лауреата, официально признанного шедевром мировой литературы? Лучше уж вылить потоки критики на начинающих, ещё не оперившихся авторов.

      А вот о книге Пастернака можно говорить: «В настоящей публикации сохраняются особенности авторской морфологи и пунктуации». А кто спорит? Так и должно быть. Авторские тексты, разумеется, должны сохранять все особенности авторского языка.

          Но когда начинаешь читать роман, особенности пастернаковской морфологии сразу же бросаются в глаза. И не только особенности морфологии, но и его синтаксис. Может, кому-то покажется странным, но роман производит впечатление написанного не русским писателем, а иностранцем, осваивающим язык русской классики.

              Не стану приводить здесь многочисленные примеры, но на нескольких всё же остановлюсь. Начну прямо с первой страницы:

          «Летевшее навстречу мальчику облако стало хлестать его по рукам и лицу мокрыми плетьми холодного ливня…»

          Во-первых, облако не летело мальчику «навстречу», поскольку мальчик никуда не шёл, а стоял на могильном холмике. Движение навстречу всегда обоюдное. Во-вторых, очень странно, что ливень обрушила не туча, а облако. Согласитесь, фтыкатели, облако и набрякшая ливнем туча выглядят совсем по-разному. В-третьих, «мокрые петли холодного ливня» - это вода. Можно ли про воду сказать, что она мокрая? 

          Читаем дальше: «Каждую минуту слышался чистый трёхтонный высвист иволг…»
Тоны или тонны? Писатель так не скажет.  Русский писатель.

            «Стоячий, заблудившийся в воздухе запах цветов пригвождён был зноем неподвижно к клумбам»
              Если запах цветов был неподвижно пригвождён зноем к клумбам, то причём здесь слово «заблудившийся»?

            «Надя возмущалась и молча негодовала…»
            Надя негодовала молча, а возмущалась, очевидно вслух. Но «возмущалась» и «негодовала» - слова синонимы. Как же их можно употреблять через «и»?

              «Она не может развязаться с ним, благодаря матери…»
              Совершенно очевидно, что не благодаря матери, а из-за матери. Она же хочет расстаться, но мешает мать.

            «Юра, Миша Гордон и Тоня весной следующего года должны были закончить университет и Высшие женские курсы.»

            Конечно же окончить.  Слово «закончить» - это просторечие. Но здесь удивляет другое: как Юру и Мишу зачислили на женские курсы?  Вдумайтесь в эту фразу. Этой несуразицы автор не разглядел.

    Можно привести ещё сотни примеров. А мы тут разбираем Анну Аркан, Галю-Галю, Староверова и др.  Обидно. Не за себя. За русский язык. Мы в классики не набиваемся. Куда нам, графоманам, до Бориса Леонидовича. 

            И что вы скажете по этому поводу?