Вот уж дудки, что человек, которому отпустили лет пять иль семь до конца его  жизни, сразу пускается во все тяжкие! Ни хрена такового. Первая мысль была такая:
  - Не верю! Хоть убейте меня, но этого не может быть, потому что не может быть никогда!
  Ошибаются все, а мудреные онкологи тем более.

  Последние полгода меня начали мучить боли в пояснице. Я грешил на простуду, когда замерз как суслик, пытаясь спасти одну симпатичную девицу из проруби на Истринском водохранилище.
  Мы с другом Колей любим рыбку поудить, так что ходим на подледный лов и в самый студеный мороз. И вот решили мы наловить свежей рыбки для новогоднего стола.
  Наши домики располагаются по соседству в поселке
«Истринская академическая вольница».

  В тот последний день календаря мы встали в пять утра, собрались быстро, и, встретившись у будки охранника, бодро потопали рыбачить. Небо чистое устлано ковром из звезд голубоватых. Хорошо! Едрена мать!
  Идти нам с полчаса, и мы ведем неспешный разговор.
  - А что Коля, там слышно про коллайдер? – спросил я товарища, занимавшегося физикой серьезно – доктор физматнаук в Физическом институте имени Лебедева, заведующий отделом элементарных частиц. Мы с Колей на ФИЗТЕХЕ подружились, когда учились в одной с ним группе на ФОПФЕ.
Но я из науки ушел уже давно – создал свой автомобильный бизнес.
  - Хоть ты Емеля не смеши – ты же не тупой бездарный обыватель, которому навешает лапши продажный журналюга, и он бежит рыть бомбоубежище себе.
Законы сохранения энергии незыблемы, иначе свет туши в любой момент – крантец подкрадется незаметно.
У тебя как дела с поставками крутыми? – Мне Коля в спину задает вопрос: шагает по моим следам хитрец.
Накануне выпал снег. Сугробов намело больших немало. Тяжело по первопутку идти, да еще зачинателем.
  - Что поставки? Они и в Африке поставки – предоплату получил и гони партии фурами да контейнерами. Ты вот что, брат Николай, давай тоже первым пошагай – шутейно-грозным голоском прикрикнул я на друга. И отступив в сторону, пропустил его вперед.
Минуту-другую мы шагаем  молча, а на душе лепота - окрест зимняя красота.
  - Как Гинзбург, ведет еще семинары старикашка? – спрашиваю, вспоминая студенческие заходы на выступления по средам физиков с докладами. Обычно, только пух и перья летели от доморощенных ученых, ничтоже сумнящихся сунуться со свиным рылом в святой храм науки. Вход охранял ужасный цербер академик Виталий Лазаревич. Халява не прокатывала, а мы студенты укатывались до коликов в животах, наблюдая разносы свирепого вепря с галерки зала.
  - Ты представляешь, не сдается могикан – сам семинар ведет от начала до конца. Хватка, правда, не та уже, да и голосок подсел – ответил мне спокойно Коля.
  Наконец мы притопали, очистили лед от снега и давай бурить проруби махонькие, чтобы только рыбка пролезала. Готово, но мы упрели и, севши на раскладные стульчаки, для тонуса рыбацкого вмазали по сто грамм водочки хорошей. Блаженство неземное прокатилось внутри организмов, и мы затихли, ожидая клева.

  Рассветало, вдали по бережку редкий народ ломился на электричку – наверно, в Москву за покупками стремились. А может на работу, у кого вахтовые смены.
Вдруг женская фигурка от берега на лед вступила и побежала, надеясь срезать часть петли.
  - Куда, куда она дура поскакала?! – вскричал Николай, от волнения слишком громко.
  - Тише! Рыбу распугаешь – прикрикнул я, а сам обернулся посмотреть на это чудо. Там в этой части залива лед был хрупок, и полыньями могло там дело завершится. У меня, как на грех, интуиция работает на раз – сигналит она мне беду. Я вскочил и побежал к девице, машу руками и кричу взахлеб:
  - Стой! Не беги! Там полынья, там прорубь – ты утонешь!
И как накаркал, бултых и девка, растопырив руки, орет блаженным криком:
  - Помогите! Спасите!
Метров за пять до нее упал я брюхом на лед, а там уже водичка холоднющая растекается. Подполз, промокши весь как суслик, кидаю сине-белый шарф свой длинный – слава Богу, пригодился. Вцепилась намертво подруга, я ее тащу и чувствую, что за ноги меня тащит мой друг сердечный Николай.
Фу-у! Справились мы с этою напастью, и, бросив снасти, побежали шустро все дружно в ближайшую избушку, что недалече оказалась.
  Хозяева, привычные к таким гостям незваным, нас встретили радушно. Разделись вмиг мы, и про водочку Коля не забыл. Сидим за столом, укутанные в простыни, в себя приходим постепенно.
Хозяйка добрая нам закусь поднесла – хлеб ржаной да сальца порезанный шматок. И за то спасибо.
  - Ну, за знакомство – тост я предложил и, чокнувшись, сначала выпил - закусил. Представился солидно:
  - Емельян.
  - Николай – сказал мой друг, с трудом прожевывая сало. Незнакомка, откинув изящно прядь русых волос, тихонько молвила:
  - Оксана.
Я пригляделся и оторопел – неописуемой красавицей Оксана оказалась. Нет слов и одни лишь немые  выраженья.

  Волосы каштановые обрамляли лик святой с картины Рафаэля. Я не дремал и разлив водочку по стаканам, громко, пытаясь скрыть волненье, крикнул:
  - Между первой и второй – промежуток небольшой. За здоровье! Давайте лихо проводим старый год!
Выпив не спеша и закусив, мы расспросили Оксаночку подробней, что занесло ее на столь опасный путь.
- Я ночевала у подруги, она недавно замуж вышла. И первый раз, опаздывая жутко на работу – я переводчица и сегодня у меня группа из Парижа - решила срезать
участок искривленный. И вот, как срезанная веточка с березоньки, сижу тут с вами. Ой, Емельян! Подайте мне мою сумочку, пожалуйста, быстрее – звонком мне надо успокоить руководство.
Я подивился цепкости красотки, что в миг опасности смертельной, хозяйство в виде сумочки не выпустило из нежных ручек. Подав ей сумку, я вместе с Николаем опустил глазки к долу и задвигал челюстями, стараясь не вслушиваться в оправдательный лепет Оксаны. Но удавалось это дело плохо нам, и весь разговор запечатлелся в памяти моей навечно:
  - Сигизмунд Яковлевич? Извините меня, но я попала в ужасную ситуацию и сегодня на работу не попаду. Что?
Это не важно, это женские дела, но приехать не смогу.
Да? Ну что же, это ваше право. До свиданья – закончив разговор, девушка решилась на откровенье – меня уволили на ваших глазах. Вот какая скотина – и отвернувшись, вслапкнула сердешная незаметно.

  Вещи подсушив, мы в них облачились и двинулись на выход, хозяев сердечно благодаря за теплое гостеприимство. Серьезно говоря, есть же добрые люди на Руси – ох, ты Господи еси, ты спаси ее, спаси!
  Отправив Колю снасти собирать, я взялся проводить Оксану. Недавно я расстался с очередной подругой и, не заметив обручального кольца на тоненьких изящных пальчиках красавицы, стал питать надежды на более близкое знакомство с ней.
Внезапно Оксана встала, как взнузданная лошадь и, тяжело дыша, ко мне полуобернулась:
  - Извините Емельян, а можно в гости к вам – я с подругой крепко поругалась – и смотрит зелеными порочными глазами мне в упор. Я мягко улыбнулся:
  - Мой дом готов принять такую гостью, тем более что я весь холостой. А, главное, что я уже влюбился – и, потянувшись крепко, поцеловал свою Любовь навеки.
Так начался сумасшедший сей роман.

  А как романтично мы встретили Новый Год, что ни пером описать, ни в сказке рассказать.
  Скажу только, что до Старого Нового года не выпускал я из своих крепких мужских объятий Оксаночку свою, кончая в среднем по семь раз за сутки!
Она не отставала от меня, а, честно говоря, с лихвой опережала в полетах к небесам.
  И вот беда обрушилась, когда ее не ждали – опухоль нашли пониже живота моего.
С Оксанкой мы затеяли мозговой штурм для решения столь пакостной напасти. Но лечь пришлось мне в Красногорскую больницу на долгих и тягостных семь лет. Надежды таяли и таяли, пока все от меня не отвернулись…