ПРОКЛЯТЫЙ

Это текст посвящается ЖЖ пользователям kladbische и mariteams1

Волчья клетка.

    Они ищут подобных мне. Идут по пятам, настигают и уничтожают. Мы называем их очистителями. Их всегда больше чем нас. Они не безжалостные машины убийства, они просто защищают свой вид.
    Меня уже дважды отпускали. Это значит, что скоро я пройду тест на отсутствие кровожадности. Да, признаю хоть я и волк, но люди всегда вызывают во мне восхищение. Я ведь ещё и человек. Ладно, не буду ходить вокруг да около. Я – оборотень. Самый обычный оборотень. Когда-то, не так уж и давно, если задуматься, я был человеком, которого ранил другой оборотень. Помню по сей день: ласковое море, звёздная ночь, вишнёвая наливка и её объятия. Вот и расплатился за юношеское увлечение. Мне просто повезло, что один из охотников давно шел по её следу. Серебряная пуля вошла в её висок . За секунду до того, как она, приняв свой тёмный облик, собиралась разорвать меня в клочья. Я получил всего одну случайную царапину в бедро – этого было достаточно. Через неделю я почувствовал некую неправильность в окружающем меня мире. Мне сильно захотелось попасть в лес. К счастью, отпуск мой ещё не закончился.
    Те дни, что я провёл в лесу, были просто прекрасны. Я нашел достаточно большой овражек, не сильно затронутый цивилизацией. Там ещё встречались дикие зайцы. В нос шибал запах диких роз. В человечьем обличии, я лакомился дикой малиной и алычой. К концу отпуска я стал настоящим дитём природы. Мне сложно было представить своё возвращение в город. Но ничего экстраординарного оно не принесло. Разве что мои закупки в мясной лавке стали более часты, и не всегда это мясо доходило до сковородки. Хотя признаю – пироги с вишней или наливку я по-прежнему люблю.
    Помню первый свой тест на кровожадность. Я возвращался с работы, как вдруг улица вдруг погрузилась в удушающий мрак. Очнулся я в небольшой камере с решетчатым окном и мутным стеклом. В углу клетушки свернулся в комок кролик. К тому моменту как мутное стекло засверкало ярче всего, все мои мысли были о нежной плоти этого кролика. Всё моё существо жаждало разорвать, изгрызть, поглотить. Но в свете Солнца я увидел надпись на стене: «Если этот кролик не переживёт трёх заходов солнца, ты будешь уничтожен». Это несколько остудило мой пыл. Я более детально изучил свою камеру. Из потолка торчали острые колья, от них веяло синим холодом. Посеребрённые.
    Это особое чувство оборотня. Серебро для меня – синий холод. Что интересно – в человечьем обличии я спокойно могу носить серебряные украшения. Они прекрасно сдерживают мохнатую сущность.
    Я уж и не знаю, как кролик пережил те три дня, не получив разрыв сердца. Сколько раз я держал его в зубах. Сколько я бесновался в клетке. Царапал стены то когтями, то ногтями. Выл и кричал. Но вот окно потемнело в третий раз. Откуда-то я услышал голос: «Можешь съесть его, ты заслужил это». Голос был абсолютно бесстрастен. Я помню хруст тонкой кроличьей шейки, свои липкие не то руки, не то лапы. Мяса было так мало, что мне хотелось выть.
    На утро я проснулся в своей постели, всё произошедшее казалось лишь кошмаром. И только электронное табло часов, уведомляющее меня о наступлении пятницы, подтверждало моё трёхдневное отсутствие. Больничная справка, которая объясняла моё отсутствие на роботе, лежала на столе. Я не стал вникать в подробности и просто отправился на работу.

***

    Специально взял отпуск в этом году осенью. Решил навестить свой любимый овражек. Всё же поздняя осень прекрасна. Желтые листья клёнов устилают лес золотым ковром. В лесу светло и просторно. Кое-где на полянах каркают довольные вороны. Чёрные и сытые. Деревья, мокрые после утреннего тумана, тянут тёмные ветви-лапы к небу. Лес полон свежих запахов. Не удерживаюсь, скидываю одежду. Боль мгновения течёт по венам и артериям. И вот он, счастливый бег. От шкуры идёт пар, дыхание вырывается из пасти облачком, скатывается с розового языка куда-то в сторону. Заметил серую спинку. Догнал, ударом лапы перебил шею. Вот оно, отличие оборотня от волка. Волчий лик не забирает у меня радость цвета. Но даёт силу запахам и чувство свободы. Рубиновые брызги полетели на желтую листву: красное на желтом, в окружении чёрных деревьев и проглядывающего по-осеннему синего неба. Дурманящий горячий запах, белесой дымкой исходящий от растекающейся лужи – вот оно волчье счастье.
    Насытившись, я вернулся к одежде, обратился и спрятал её. Опять обратился и побрёл гулять. В глубине леса, где проступили горы, я обнаружил пещеру. Обследование заняло пять минут. Она была глубокая, хотя кое-где в разломах пробивался свет, и заканчивалась небольшим залом. Обнюхивание зала привело меня к нише в тёмном углу. Мой нос разгреб кучу пожухлой листвы и наткнулся на гладкую поверхность. Боль обращения стегнула по мышцам так быстро, как никогда. Минуту я ошалело смотрел на поблёскивающий в неясном свете зелёный камешек. Формой своей он напоминал пирамидку. Только боковые рёбра не прямые, а выступающие полуовалы. Сверху было небольшое тусклое колечко. Я вышел из пещеры, сбегал за одеждой, холодно ведь в человечьем виде. Что-то мешало мне выпустить волчью сущность. Быть волком, теперь казалось мне нелепым и глупым. Я оделся и вернулся в пещеру. Мне хотелось изучить свою находку.

Античная инженерия.

    Сладостный дух начинаний всегда кружил мне голову. И вот оно самое сладостное начало – заказ от самого императора. Построить летнюю резиденцию. Больше всего в этом заказе радует неограниченность средств. Нужно озеро – выкопаем. Нужна гора – насыплем. Наш император оказался дотошнее, чем думали многие. Он лично просмотрел все предложенные проекты и выбрал мой. Одна лишь пометка была на полях «В проект будет внесено одно изменение, о чём вам будет сообщено позже».
    Пять лет назад наши славные войска захватили небольшую местность в предгорье. Особо воевать им не пришлось. Местность была пустынная, но живописная. Благодатные морские ветра приносили сюда влажный южный воздух. Горы берегли от северных ветров и от жаркого дыхания западной пустыни. Местность зазеленела фруктовыми садами. В столицу потекли торговые караваны, везущие множество различных плодов садоводства.
    Где-то здесь в предгорьях спряталась небольшая долина, которую я выбрал для своего проекта. По форме она напоминает овал с отрубленным краем. Окружена скалистыми холмами. Возле отрубленного края притаилось небольшое озерцо, скатывающееся небольшим водопадом вниз. Вода в нём была ледяная, что идеально подходило для моих планов. В укромных местах повыше мы упрячем огромные бронзовые баки, выкрашенные в чёрный цвет снаружи. Они будут отлично справляться с обогревом воды днём. Мрамор для дворца будет доставлен с моря. Гранит для остальных построек вот он вокруг, бери в любых количествах. Много гранита не понадобится, поскольку большую часть помещений я решил упрятать в пещеры окружающих долинку гор. Тысячи рабов возьмутся за кирки и лопаты.
    Шел третий месяц работ. Силы были благосклонны к нам и послали чудесную погоду. Солнце было еле различимо в дымке облаков. Ветерок уносил нашу усталость. Рабы работали с энтузиазмом, поскольку многим из них была обещана свобода. В случае, если всё удачно закончится, они даже получат кое-какие гроши на дальнейшую жизнь. Я приказал надсмотрщикам так распределить рабов, чтоб в каждой семёрке были пятеро работающих за свободу и лишь двое работающих за еду и ночлег. Мы решили устроить праздник во славу Сил. Хотя если честно, скорее в радость о близком завершении работ. В близлежащем селении была закуплена отара овец. К вечеру весь наш лагерь пропах жарящейся на огне бараниной. Ближе к закату подоспели бочки с вином и вишнёвой наливкой. И вот настал тот миг, когда Силы уже получили свою жертву и торжественные слова были произнесены. Музыканты настроили свои инструменты. Полилась музыка, и началось обычное гуляние. В ту ночь я немного перебрал наливки.
    Утро было жарким и противным. Немного подумав, я объявил выходной. Всё равно все плохи после вечернего гулянья и могут только испортить работу. Да и к тому же мне приснился дурной сон. Мне приснилось спелое яблоко. Разломив его, я увидел гнилую мякоть, полную отвратительных червей.

Артефакты и сны.

    Что-то изменилось во мне. Такое впечатление, что воткнутый в плоть, стальной шип пророс внутрь упругими струнами. Я стал другим, нежели был раньше. Перестали приносить удовольствие мои маленькие лесные тайны. Город стал серым и мрачным. Люди, населявшие его, стали лишь тенями. Они проходили, словно сумрачные духи. Звуки притихли. Ветерок перестал ласково трогать меня за волосы, остались только холодные ножи сквозняков. Я, словно механический человек, ходил работать. Дома часами смотрел на выключенный телевизор. И лишь ложась спать, я оживлялся. Все мои сны были пропитаны странно-упругим зеленоватым свечением. Оно баюкало меня, даруя спокойствие и радость.
    Я проснулся с уверенностью: нужно ехать в лес. Странно, уже прошло несколько лет, как мне стала отвратительна моя волчья личина. Я не воспротивился своему желанию. Тем более что у меня накопилось несколько отпусков.
    Моя тайная долина встретила меня ароматом цветов и дикой вишни. Найдя свою тайную пещеру, я разделся и спрятал одежду. Боль обращения. И вот – я стою на четырёх лапах, которые почему-то понесли меня в глубь пещеры. Странно мне казалось – ещё миг и я вновь обрету счастливую свободу, но нет. Мой нос обнаружил старый след. Лапа выгребла из небольшой дыры тряпицу. Боль мгновенного обращения - и я вновь человек. Рука сжимает памятный зелёный камень. Оделся, поставил палатку в пещере. Зачем я это сделал – не понятно. Вечер отгорал алым закатом. Охотиться в волчьей личине не захотелось. Пришлось вскрыть консервы. Выбрал то, что не надо готовить, открыл кое-как ножом. Сижу, жую. Вдруг из лесу вышла дикая кошка. Вот уж чего я не ожидал, так это повстречать кошку. Она, совершенно не боясь меня, прошла в пещеру. Я удивлённо последовал за ней. Какой-то шорох сзади привлёк моё внимание. Просто птица. Обернувшись, я не обнаружил свою визитершу. Что ж, пора спать. Я залез в палатку и наткнулся на тёпленький мурлычущий комок. Сон ушел в неизвестном направлении. Почему она пришла сюда, почему не боится меня. Я положил руку на вибрирующее пушистое тельце. Тепло и безмятежность разлились по моему телу. Не зря древние почитали кошек. Я не заметил, как заснул.

***

    Свод пещеры окрасился сполохами пламени. Крики веселья и радости доносились откуда-то из коридора. Я потянулся. Моя кошка, пожалованная мне некогда в дар, открыла голубой глаз. Глянула на меня и вдруг, с шипением прыгнула к проходу. Крики радости, доносившиеся с наружи, сменились криками ужаса, боли и смерти. Блики факелов стали отчётливо режущими. Сполохи света словно рубили тьму. Я напрягся. Что-то царапнуло меня. Кошка прыгнула мне на грудь. И застыла словно изваяние.
    Кошка моя из той древней породы, что защищает своих хозяев от зла. Не часто, пожалованные Светлейшим или приближенными, котята задерживаются у хозяев. Они свободолюбивы, и сами выбирают – кого защищать от зла. После того, как я убедился в лояльности своей пушистой подруги, имя пришло само собой – Раши.
    Что-то приближалось к моей почивальне. Раши зашипела. Холод страха сковал моё сердце.

***

    Бр-р-р. Ну и сны бывают. Издалека доносилось птичье пение. Где-то жужжала муха. Рядом мурлыкала кошка. Сон мутнел, комкался, подробности быстро уходили в подсознание. Стоп! Я взглянул на кошку, она ответила озабоченным взглядом. Но тут же лениво потянулась и о чём-то мяукнула. Она была столь забавна. Я уж и не знал, как расстанусь с этим тёплым, меховым воплощением безмятежности. Хотя, волк и кошка под одной крышей – как?
    Назову я тебя Раши?!
    Мяв!
Судя по всему, кошке понравилось её новое имя. Меня же оно чем-то смутно тревожило. Я никак не мог вспомнить, где я слышал такое имя.
    Почему-то решил взять таинственный камушек домой. Теперь он зеленел на полочке с книгами, радуя глаз своей красотой и необъяснимой таинственностью. Колечко было из желтого металла, наверно золото. Раши, по необъяснимым причинам, оказалась согласна жить в городе. И теперь изо дня в день, как котёнок, игралась игрушкой-пищалкой. И лишь какая-то тревога иногда вкрадывалась в мою душу, когда я смотрел на её блестящую шерстку цвета кофе с молоком.

Ярость хаоса.

    Наконец-то император соизволил сообщить мне о том дополнении, которое он внёс в мой проект. Я с ужасом смотрел на его план. Всё, что я возвёл, было облицовано белым и розовым мрамором. Везде стояли скульптуры из белого камня. И тут, как рукоятью меча по голове – решение Светлейшего. Построить небольшой амфитеатр, в моём бело-розовом стиле. И посредине поставить стелу с квадратным основанием, со стороной шесть локтей и высотой в тридцать локтей. Облицевать её чёрным шлифованным обсидианом. Оставить с одной стороны некую лестницу, дающую возможность взобраться вверх. С противоположной стороны, на высоте десять локтей воткнуть лезвия на расстоянии ладони друг от друга. Как-либо хитроумно укрепить их – на моё усмотрение.
    Всё было готово, назавтра должен был приехать Светлейший император. Если бы не тот несчастный случай, произошедший при строительстве колонны. Всё прошло гладко. Я был рад успеху своего дела. Мои птички напели мне, что император вроде бы заочно доволен моей работой.
    Большей частью рабы были отправлены на равнину, где им выдали деньги и отпустили с миром. Оставшиеся же были почищены и облачены в форму прислуги. Во дворец прислали также имперскую обслугу. Прибыли музыканты, танцовщицы и танцоры. Ещё появилось несколько мрачных адептов таинственного культа. Я несколько удивился их прибытию. Ведь Светлейший сам был наместником Сил, к чему эти странные люди. Они молча ходили в своих тёмных рясах даже в жаркие дни. Что-то явно изменилось в столице за время моего отсутствия. Несколько раз их видели ночью стоящими кругом вокруг обелиска в амфитеатре. Назначение его я до сих пор не мог понять. Но было что-то недоброе в одном лишь его виде.
    Мы провели пробную церемонию. Танцовщицы были прекрасны. Особенно мне запомнилась одна парочка. Смуглая черноволосая южанка и её напарница – светлокожая северянка с золотыми волосами и алыми губами. Они очень сильно контрастировали на фоне друг друга. Первая была плотная широкобёдрая, с полноватой грудью и низким хрипловатым голосом. Вторая отличалась тонким станом и небольшими задорными грудками, голос её звенел подобно горному ручью, которых здесь было множество. Я решил усладить свой взор их танцем перед сном. Они двигались словно две грациозные пантеры. Я так и заснул в их объятьях, не сумев решить – которая нравится мне больше.
    Утро принесло радостную свежесть. О ночных гостьях мне напоминал лишь лёгкий аромат вишнёвых благовоний, коими они умащивали свои тела. Прибытие императора было намечено к послеобеденному времени. В час, когда Солнце умаляет свой жар. Все притихли в ожидании. Лишь изредка гуртовые отдавали ненужные команды своим гуртам прислуги. Ожидание тянулось как медовая капля, стекающая по краю ложки. Но вот зазвенели трубы, все пали ниц – Светлейший прибыл! Император приказал мне подойти. Я с замиранием приблизился и склонил голову. Краем глаза я видел, как ему подали ларь. Он достал из него что-то. Я не мог углядеть, что же зажато в его руке. Наконец он кинул в меня камень. Изумрудная пирамидка с пузатыми рёбрами и золотым колечком в вершине! Слёзы счастья текли по моим щекам. Наивысшая награда. Я упал с ритуальным выдохом: «Ох-ха». Рука моя сжала кусочек зелёного камня.
    Пока я облачался в праздничные одеяния и думал о счастливой и беззаботной жизни, Раши сидела и смотрела на меня своими синими глазами. Потом, мяукнув, исчезла. Вернувшись, она положила мне что-то под ноги. Я пригляделся, да это же моя награда. Раши никогда не делала ничего просто так. Я забыл вам рассказать кто такая Раши. Как вы догадались – кошка. Причём из той древней породы, что защищает своих хозяев от зла. Как правило, такие кошки сами выбирают себе хозяина. Хотя тут вернее сказать – опекаемого. Ибо умом своим они превосходят некоторых людей, которых я встречал. Заставить Раши сделать что-либо против воли – невозможно. Я повиновался её мелкому капризу и привесил награду на шнурок. Подумал немного и упрятал пирамидку за пазуху.
    Император собрал всех в амфитеатре. И объявил о назначении чёрной стелы. Я ужаснулся. Эта стела была предназначена для самоубийц. Отныне самоубийства были разрешены только в присутствии императора. Ох, ужас! Самоубийца должен взобраться на вершину и прыгнуть на острые лезвия мечей. Все остальные виды самоубийств отныне запрещены в империи. Те, кто дерзнёт поступить иначе, будут посмертно прокляты. Их тела будут выброшены в дикое поле на растерзание зверям. Чёрная колонна словно нависла надо мной. Она была абсолютно чужда, среди светлого праздника камня, что я соорудил. Она выделялась так же, как черная волчья спина среди овец. Ощерившись трубами лестницы и лезвиями мечей, черное зло готовилось поедать свои жертвы.
    Вот появился человек в робе, один из тех служителей неведомого культа. Я понял – это и был один из ритуальных самоубийц. Он взобрался на вершину, стал на колени. Снял робу, под которой обнаружились белые одежды. Вскрикнув что-то, он бросился вниз. Я зажмурился на мгновенье. Белое смешавшись с рубиновым брызнуло в разные стороны. Мне стало дурно.
    Я удалился в свои покои. Позвал танцовщиц. Ко мне пришла полюбившаяся уже мне пара. Слава Силам я был спокоен за них. Маловероятно, что они приглянутся императору. Императору девушки вообще не приглядывались. Ходили неясные слухи о его постельных пристрастиях. Те же, кто уделял им повышенный интерес, зачастую исчезали при неясных обстоятельствах.
    Девушки танцевали медленный тягучий танец, который разжигает чресла. Я настолько устал, что быстро отправил их отдыхать. К тому же мне до сих пор не давало покоя увиденное сегодня жертвоприношение. Я не сомневался в том, что это именно жертвоприношение. Зло начало накрывать нашу страну. Оно грубо нарушило гармонию жизни. Как Чёрный обелиск – гармонию моего творения. Но что делать, если Силы послали нам такого императора? Наверняка в этом есть какой-то высший смысл. Думая о несправедливости Сил, я заснул.
    Меня разбудили крики веселья и радости, доносившиеся откуда-то из коридора. Я потянулся. Раши открыла голубой глаз. Глянула на меня и вдруг с шипением прыгнула к проходу. Крики радости, доносившиеся с наружи, сменились криками ужаса, боли и смерти. Блики факелов стали отчётливо режущими. Сполохи света словно рубили тьму. Я напрягся. Что-то царапнуло меня. Раши прыгнула мне на грудь. И застыла словно изваяние. Что-то приближалось к моей почивальне. Раши зашипела. Холод страха сковал моё сердце. Зло медленно втекало из-под занавесей. Я не видел его, но чувствовал его ядовитое дыхание. Вдруг Раши метнулась к моей одежде, схватила что-то, и забралась обратно. В её зубах был шнурок, на котором болтался зелёный камешек. Я аккуратно взял его в руку. Камень словно бы пульсировал. Раши вновь зашипела.
    Было необходимо действовать решительно. Облачившись в походное одеяние, я снял со стены меч. Боец из меня средний, но как мечник я стою многих. Собравшись духом, я вышел в коридор. Везде стояла тишина, словно в склепе. Откуда-то пробивался запах старой смерти. Тишина звенела. Нервы натянулись как струны. Я прокрался в комнату танцовщиц. Золотоволосой не было. Вторая лежала в неестественной позе. Кожа её стала серо-мертвенной и тонкой словно пергамент, глаза невидяще смотрели в узор на потолке. Я повернулся к выходу, как вдруг услышал шорох за спиной. О, ужас! Мёртвое тело двигалось ко мне. Мутный взгляд медленно сфокусировался на зелёном камне, привязанном шнурком к руке. Она словно бы потеряла интерес ко мне. Тут я вспомнил, что у полюбившейся мне танцовщицы, на руке был тоненький ремешок. В него был вделан махонький изумруд. Возможно, зло не тронуло её.
    Я побродил по коридорам и залам. Некоторые были пусты. В некоторых были тела. Целые, расчленённые, размазанные по стенам и полу. Кое-где ковыляли неупокоенные. Мне было нечего здесь делать. Здесь было царство смерти. Зло же притаилось где-то в глубине. Все мои поиски танцовщицы с ароматом вишни не увенчались успехом. Я хотел верить, что её нет среди раздавленных тел. Выйдя наружу, я поразился тишине. Ни один ночной зверь не издавал ни звука. Всё словно вымерло.
    Я поднялся на гору. Солнце вставало где-то вдалеке. Из соседней долины доносились трели утренних птиц. За моей спиной была лишь тишина. Вдруг её нарушил шорох. Я обернулся и увидел Раши. Я ещё раз взглянул на живописно-кошмарную долину. На фоне освещённых солнцем гор, она выглядела озером зловещего тумана. Вдруг горы дрогнули и всё великолепие, над которым я трудился так долго, в несколько мгновений было засыпано землёй и камнями. Если честно – я не жалел. В мозгу была лишь одна мысль: «Найти прекрасную девушку, куда бы она ни пошла». Я не знал – как я это сделаю. Империя уходила во тьму и хаос.

Зверь среди людей.

    Солнце светило в окно. Было ещё рано. В это время года солнце светит в окно моей спальни до шести утра. Пробуждение было на удивление быстрым и полным. Такое редко случается с моей человеческой ипостасью. Как правило, сон не отпускает меня, из своих объятий окончательно, так сразу. После сна я прихожу в себя где-то час. Иногда я путаю события сна с реальными происшествиями.
    Комната была залита мягким солнечным светом. Все предметы словно подмигивали мне радостным желто-оранжевым оттенком. Клубочек меха лежащий у меня в ногах развернулся. Синие прищуренные глаза оглядели комнату. Сонные кошки на диво забавны. Я встал, потянулся за одеждой. Взгляд упал на рабочий портфель. Радостное настроение скомкалось, словно лист черновика. Лист нового настроения был озабоченно-собранный. Я умылся, оделся, проглотил завтрак, бросил в рот мятную пастилку и побежал на работу. Офис встретил меня сонно-собранным гулом. Я сел на своё место и с головой ушел в работу.
    По наступившей тишине я понял – обед. Город встретил солнцем и ветром. Пыль летела в лицо. Такая погода всегда напоминает мне юность, независимо от времени года. Я решил выпить кофе и скурить сигарету. Поскольку курение для меня противоестественно со времён инициации, я редко вспоминаю об этой глупой людской привычке. От неё веет романтизмом и сентиментализмом. Я зашел в небольшой уютный парк. Присев на скамеечку, достал термос с кофе и заранее припасённую сигарету. Птицы о чём-то негромко щебетали. Сознание было чистым. Я словно бы впал в созерцание. Хм, никогда этим не занимался.
    Безвоздушное пространство мыслей исказилось. Я почувствовал чьё-то присутствие. Что-то вскользь глянуло на меня. Безмятежность ушла. Настроение хмурилось как осеннее небо. Пора на работу.
    Пришел домой, смотрел, как Раши лакает молочко своим розовым язычком. Почему-то испытывал при этом щемящее чувство.
    Погода за окном отчаянно портилась. Мысли плавно утекли, словно в песок, осталась только лирика и некое ощущение созерцания. Я решил приготовить кофе и выкурить небольшую, вишнёвую сигарку.
    Кофе у меня особый. По крайней мере, я так считаю. Зажужжала кофемолка. Кухня наполнилась ароматом разогретого топлёного молока. Я всыпал полную ложечку кофе в бронзовую джезву. Добавил, на кончике ножа, специальную смесь из корицы и чёрного перца. Подождал немного и вылил ароматную смесь в чашку. Ложка гречишного мёда и ложка коньяка – готово.
    Тяжелые капли дождя лениво сползали по стеклу. Раши мурлыкала на коленях укутанных в плед. В свете сигарного огонька комната приобрела таинственный вид. Глотки кофе взрывом вкуса стекали внутрь меня. Я отставил пустую чашку, вдалеке сверкнула молния. Сигара дотлевала окурком в пепельнице, наполняя комнату вишнёвым ароматом.

***

    Ветер хлестал тёплыми струями дождя по лицу словно плетями. Острые камни давили в ступни даже через трехслойную подошву сандалий. Тьма, сгущающаяся над империей, тянула свои ладони ко всем и каждому. Рана на руке слегка зудела. Это хорошо – заживает. Вдалеке послышался смех. Надеюсь это заблудшая чайка. Тут я словно раздвоился. Один я стоял на вершине небольшого холма, вслушиваясь в ночь. Второй я лежал связанный у костра и слушал дикий смех бесновавшегося рядом человека, чуть поодаль молча стояли мрачные фигуры. Видение длилось всего мгновение. Пролетавшая мимо чайка вырвала меня из странного оцепенения резким, смеющимся криком. Я дёрнулся.

***

    Спина ныла, ноги затекли. Я потянулся, хрустнув распрямляющимся позвоночником. Странно, как можно заснуть, выпив чашку крепкого кофе с коньяком.
    Раши сидела на подоконнике и смотрела в одну точку за окном. Дождь прекратился. Ветер метал по небу облака. В просветах светила полная луна. Моя волчья натура завыла где-то в глубине. Серебряное кольцо на безымянном пальце прекрасно справлялось со своей задачей.
    Комната пропахла вишнёвым дымом. Неясные очертания предметов вдруг обрели чёткость. Я проснулся окончательно. Отнёс чашку и пепельницу на кухню. Вернувшись в гостиную, забрал плед с кресла и улёгся на диван. Раши примостилась в ногах и мгновенно по-кошачьи заснула. Я же ещё долго смотрел в окно. Облака летели по небу неизвестно откуда и неизвестно куда. Их безмятежный полёт убаюкал и меня. Последнее, что я запомнил – Раши перебралась мне на грудь.

Скитания изгоя.

    Долина ужаса осталась далеко позади. К счастью, моя одежда была снабжена потайными карманами в рукавах. В них я обнаружил некоторое количество монет. У встреченного в горах пастуха, я смог приобрести немного хлеба, сыра, кусок вяленой баранины, бурдюк вина и его старую сумку. Сумка теперь весело побулькивала за спиной, натирая плечо. Меч успокаивающе тяжелил пояс. В общем, если забыть о ярости Сил дисгармонии, можно радоваться жизни. Солнце золотило деревья. Птицы весело звенели глубоко в ветвях. Лишь облака, сгущающиеся за моей спиной, свидетельствовали о некой перемене погоды, к которой надо быть готовым. Поскольку я больше теоретик, построить толковый шалаш мне не удастся. Придётся поискать укрытие.
    Тропинка свернула за холм. Моим глазам предстал ветхая лачужка. Серые стены украшали окна провалы. Лишь бы крыша над головой. Внутри пахло сыростью. Кое-где по углам виднелись пятна плесени. Ветхая лавка, покосившийся от сырости стол, небольшой очажок – вот и всё убранство. Я решил найти дров и хоть немного просушить одежду, да заодно и прогреть домишко.
    Всё, что мне попалось в округе, было не достаточно сухим. Я выбрал ветки по суше, нарубил их мечом, да простят меня воины. Уложил их в очажок, и начал думать: как же разжечь огонь, я ведь не большой умелец розжига костров.
    Взяв две тоненькие палочки, я начал тереть их на подобии того, как это делают пастухи. Ничего не выходило. От усердия у меня начало звенеть в ушах. Я решил передохнуть. Может придет чего на ум. Звон в ушах не прекращался. Я сосредоточился. Звон стал всё больше походить на треск огня. Я почувствовал, как камешек на груди нагрелся, руки задрожали. Их словно пронизали маленькие иголочки, подобно тому, как это происходит после сна в неудобном ложе. Я хотел их размять, вытянул правую и начал массировать её. Как вдруг с мизинца сорвалась махонькая искорка и упала на ветки. Ветки мгновенно вспыхнули. Жар пламени опалил мне волосы.
    Я бездумно глядел в огонь, вишнёво-красные угли переливались алыми сполохами. Периодически меня начинал бить озноб. Хм, где моя рассудительность? Ведь опыт жизни подсказывал мне: ничего в мире просто так не происходит. Я решил успокоиться и отдохнуть. Судя по всему это наилучшее решение на данный момент. Лечь и прислушаться к себе.
    Достал из-за пазухи камешек, глянул на него. В пламени очага он искрился и мерцал таинственными зелёными гранями. Я заметил, что царапина на ладони, сошла без следа. Моё тело словно обволакивалось мягкими волнами. Я ощущал изменение в мировосприятии. Словно краски стали ярче. Я видел каждую прожилку в досках на потолке. Откуда-то приходили знания. Они приходили аксиомами. Я начал видеть более полную картину мира. Я начал ощущать Силы. О, порядок! Я зодчий, человек рационализма – ощутил магию. Она бурлила в моём теле. Словно невидимая паутинка, сверкнувшая на солнце, тончайшие связи гармонии открылись мне. Я ощутил свою силу, и в то же время мне открылась самая малость.

Воспоминания юности.

    Сегодня я решил отправиться к морскому побережью. Как убийцу тянет на место преступления, так и меня потянуло туда, где я стал наполовину зверем. Я сидел в уютном кафе на набережной пил кофе курил вишнёвую сигарку. Тут тайники памяти словно раскрылись настежь. Морской бриз стал более ласковым. Звёзды начали светить беззаботней. Я окунулся в прошлое.
    Она сидела за угловым столиком. Её тело было, как вызов. Каждый жест, непринуждённая поза. Чёлка, прикрывающая на глаза, изящный изгиб шеи. Всё манило к этой женщине. Присмотревшись, я понял – она молода. На вид – двадцать пять, может немного больше. Её взгляд скользнул по мне. Я увидел, верней ощутил, полуулыбку. Посчитав это приглашением, я подошел.
    Привет.
    Да садись уже, такой милашка, а такой нерешительный. Я тут сижу уже пол вечера в ожидании тебя.
    Если честно, я немного опешил. Я вообще немного стеснительный. И каждый раз, когда подхожу к подобной женщине, собираю всю свою силу воли в кулак. Главное не нервничать. И что ещё важней – не заикаться. Я же не ловелас, а обычный парень. Тем временем она захватила инициативу полностью в свои руки. Мне оставалось только мямлить что-то неразборчивое. Надеясь при этом, что выгляжу естественно.
    Ну что. Познакомимся? Я – Вера Вольф.
    А, извини. Пётр.
    Почему я соврал и не назвал своего настоящего имени – не знаю.
    Шампанского? Ну что ты такой несмелый? Я тебя ещё днём заметила. Ты такой прекрасный пловец.
    Как я ни сдерживался, лёгкий румянец начал трогать мои щёки. Проклятие, она всего на пару лет старше меня. А ведёт себя, как хозяйка жизни. Я даже противится не могу. Её очарование отключило мою способность мыслить.
    Я не заметил, как мы перебрались на берег. Она держала меня за руку. Смеялась над какой-то моей идиотской шуткой. Проходя мимо старика, который торговал вином, мы прикупили у него бутылку чего-то. На деле это что-то оказалось крепкой вишнёвой наливкой, но я не расстроился. Смеясь, мы подошли к самой воде и сели на ещё тёплый песок. Я провозгласил глупый тост, она предложила выпить на брудершафт. Ах, какие у неё были сладкие губы. Я уже почти потерял голову, как вдруг почувствовал что-то необычное. Шерсть! Я в ужасе отпрянул, оттолкнув её подальше. Мгновение и она превратилась в огромную мохнатую тварь с горящими глазами. Я застыл в ужасе. Она взвилась в воздух. Прогремел выстрел, я дёрнулся. Тварь упала рядом и, клацнув зубами, оцарапала моё бедро.
    Прошло не больше недели, как меня потянуло в лес…
***
    Иногда я видел странные сны, во время которых ко мне приходила какая-то информация. Так я узнал всю правду о своей новой звериной половине, о её силе, о её слабостях. Ладно, об этом я уже рассказывал.

Жизнь или смерть.

    Дважды на моём пути возникали военные гурты. Они были одеты в какие-то крестьянские лохмотья. Всё снаряжение было неполным и выглядело нелепо. Я был уверен – хаос, захлестнувший империю, привёл простой люд в замешательство. И это были скорее формирования самозащиты, близ лежащих селений. С новыми способностями мне удавалось без труда миновать их. Словно гончая идущая по запаху, я стремился вперёд. Меня влекло к границам империи. Я с необычайной лёгкостью укрывался от посторонних глаз, словно чувствуя – никто не должен меня встретить на пути.
    Мысли мои с некоторых пор существовали отдельно. Они словно обрели возможность проникать в глубины земли и неба. Иногда я обнаруживал некие странные конструкции, их порядок был чужд, но по-своему прекрасен. Эти структуры зачастую являлись хранилищами знаний. В одном из них я обнаружил инструкцию, как мне показалось, по созданию мощного оберега. Если я всё правильно понял, то это поможет мне в час смертельной опасности выжить.
    Иногда желание созерцать красоту мира останавливало меня. Но прекрасная конструкция законов порядка и гармонии с каждым днём всё больше искажалась. Тлетворно-разрушительное влияние хаоса ощущалось всё явственней.
    По ночам мне снились кошмарные сны. Я просыпался в бреду. Погода становилась всё более непредсказуемой. Солнечный день в одночасье сменялся ливнем. Периодически дул душный ветер. Я стал мене осмотрителен, не смотря даже на свои способности.
    Ветер хлестал тёплыми струями дождя по лицу словно плетями. Острые камни давили в ступни даже через трехслойную подошву сандалий. Вдалеке послышался смех. Надеюсь это заблудшая чайка. Тут я словно раздвоился. Один я стоял на вершине небольшого холма, вслушиваясь в ночь. Второй я лежал связанный у костра и слушал дикий смех бесновавшегося рядом человека, чуть поодаль молча стояли мрачные фигуры. Видение длилось всего мгновение. Пролетавшая мимо чайка выдернула меня из странного оцепенения резким, смеющимся криком. Меня охватило дурное предчувствие. Я присел на мокрый камень. Что-то явно шло не так. Куда ведёт меня тропа судьбы. Я уже начал забывать вкус нежных губ и лёгкий аромат вишнёвого масла, что источало то прекрасное тело.

***

    Прошло три дня после видения на холме. Я шел мимо небольшого леса. Солнце уже садилось, как вдруг я понял. Это было ужасно. Я пропутешествовал больше месяца. И вернулся обратно к долине хаоса. Злой рок словно играл со мной, как ребёнок с корабликом по весне. Я сделал огромный круг и вышел с другой стороны долины. Как же такое могло произойти. Мне было точно известно, пройди я ещё часа два, как предо мной бы предстало это злосчастное место. О Силы порядка, неужели вы отвернулись от меня.
    Вдруг из леса донёсся дикий крик. Бросив взгляд в ту сторону, я увидел мрачные фигуры в капюшонах. Впереди бежал человек обнаженный по пояс и измазанный во что-то красное. Я попытался бежать, но нога моя подвернулась. Они настигли меня. Удар в спину, удар в лицо, ещё удар и тьма обрушилась на меня.
    Приход в сознание был очень мучителен. Всё тело ныло, руки были связанны и неестественно отогнуты от тела. Я попытался пошевелиться. Гнилая верёвка на руках лопнула. Инстинктивно я сжал камень на шее. Я находился в какой-то пещере. Горел костёр. Видение сбывалось. Похоже, пришло время попытаться сделать то, о чём я недавно узнал. Я отшвырнул камень подальше, он упал куда-то в уголок. Мой внутренний взор увидел изумрудную нить связывающую нас. Я начал вливать свои душу и сознание в это кристалл. О Силы, как же медленно.
    Танец колдуна достиг апогея. Он повернулся ко мне. Глаза его горели тёмно-рубиновым светом. Он приближался, в его руке блеснуло лезвие. О порядок! Я успел только на половину к тому мгновению, когда нож коснулся моего горла.

Человек или зверь.

    Привязан к кресту. С меня сняты все серебряные украшения. За окном светит бледный диск луны. Уже третий день я в таком состоянии.
    В этот раз меня не ловили, словно дикого зверя. Пришло письмо: «Мы, братство благородных стражей, уведомляем вас о нашем экзамене. В случае успеха – вы будете внесены в списки людей. В случае неудачи – вы будете внесены в списки зверей, на которых открыт сезон охоты». Просто и незатейливо, без уговоров, ложных обещаний и без обратного адреса.
    Вот как я попал в эту комнатушку – не помню. Периодически заходили три человека. Один подносил к моему лицу кусок свежей парующей плоти. Два других наблюдали и что-то записывали. Сегодня полная луна. Сдержаться трудней всего. Мои ноздри уловили саамы желанный запах в мире – свежая плоть. В моём состоянии это действовало сильней, чем запах молодой волчицы, предлагающей создать семью. Волосы на руках стали немного и густеть. Кожа зудела. Так, контроль. Я мысленно сосредоточился на зелёном камушке, найденном в пещере. Помогло. Спокойствие охватило мой разум. Спокойствие и скука. Ситуация сразу стала смешной. Три человека предлагают четвёртому кусок сырого мяса, не прожаренного, не источающего тонкий аромат специй. Пфу. Я понял – последний экзамен пройден. Откинул голову и начал терпеливо ждать окончания этих смехотворных процедур. Постепенно сон сморил мой усталый организм.

***

    Свинцовое небо светилось в окне вагона поезда. Мерно стучали колёса, хотелось спать. Наш поезд подъезжал к какому-то мосту. Противоположный берег был не виден. Его словно не существовало. Я клюнул носом, вскинулся, снова склонил голову. Вдруг я услышал резкий, словно выстрел, треск.

***

    Пододеяльник порвался, я упал на пол. Раши сидела в кресле, словно статуэтка, и невозмутимо наблюдала за своим хозяином. Я сел на диван. Хрустнул шеей. Сон улетел прочь, оставив какое-то тягостное ощущение. Так, срочно выпить чая. На кухне я обнаружил записку: «Поздравляем – вы человек». Но что-то не давало мне покоя.

Проклятие археологии.

    Не люблю датировать дневник, это конечно преступление с моей стороны. Хотя не научный труд, а так – личные записи.
    Чудесно! Мне наконец-то удалось отыскать легендарную в этой местности долину. Я обошел несколько всеми забытых деревень. Они прятались на лесных опушках и в укромных предгорных долинах. Жизнь в них не менялась вот уже несколько сотен лет. И конечно же вся история передавалась из уст в уста. Практически везде я находил некие смутные упоминания о долине со старыми развалинами. Но практически везде, при попытке выведать более подробную информацию, я сталкивался с фразой: «То злое место, мы забыли дорогу туда».
    В одной из самых убогих деревень, я нашел древнюю бабку. Её отец когда-то заночевал с отарой овец в таинственной долине. Всю ночь среди развалин свистел ветер. Он вернулся домой седым. Эта старая женщина, дрожащей рукой начертила мне схематичный план.
    Вот они, развалины времён первых пушек. Я получил финансирование из Университета. Наконец-то мы приступили к раскопкам. На третий день раскопок, мы наткнулись на отлично сохранившуюся комнату. Чудо! В ней обнаружился небольшой, плотно запечатанный сундучок. Видимо это чья-то личная комната.
    Я принёс сундук в лагерь. Все мы с воодушевлением ждали его открытия. Но я не торопился. Возможно, древний мастер предусмотрел неприятные ловушки, охраняющие вещи хозяина. И правда. При попытке вскрыть сундучок отмычкой из открывшихся тайных отверстий выскочили  острые шипы. Хорошо, что я предусмотрел это. И орудовал в специальных, стальных перчатках. Возможно, древний яд и выветрился, но непредусмотрительные исследователи долго не живут.
    В сундучке обнаружилась небольшая подшивка пергаментных листов. Я принялся за расшифровку. Это был всего лишь один из диалектов этой местности. Он изобиловал витиеватостями и устаревшими терминами. Хм, вырисовывалась интересная картина.
    К вечеру начался дождь. О! Эта долина точно проклята, она решила сохранить свои тайны. Дождь превратился в ливень. Всё, что мы успели сделать, было затоплено.
    Дождь шел три дня. Единственное, что меня успокаивало – спасённая рукопись. Но события, которые она описывала, были поистине ужасны. Человек, писавший это, должен был иметь железную волю. Приведу историю последних дней гарнизона, записанную рукой неведомого летописца:
    «Сегодня в горах опять был странный вой. Солдаты гарнизона начинают нервничать. Утром капитан приказал выписать из города ночных бабочек. Почтовый голубь принёс утвердительный ответ: «Прибудут завтра». Солдаты, узнав о новости,  слегка обрадовались. Того воодушевления, что ожидал капитан, не было.
    Капитан приказал выкатить бочку вина из глубин погреба. Прибывшие девицы все как на подбор были (Использованное слово, по-видимому, обозначает крестьянок). Солдаты вели себя странно. Некоторые преувеличенно задорно веселились с девицами. Другие мрачно напивались. Третьи ушли в казармы молиться. С приходом вечера тоскливый вой снова раздался со скал. Те, кто молились в казарме, выбежали на двор. Их глаза были полны ужаса. Гуляки побросали своих девиц. Все взгляды устремились к заброшенной конюшне в углу крепости. Из её дверей поплыл (Использовано слово, обозначающее проявление злых духов или холодный туман. Судя из нижеследующего, оно полно описывает это нечто). Очертания сизого нечто смутно напоминали людские фигуры. Оно клубилось, издавало очень низкий гул. Никто не успел опомниться, как весь двор крепости был окружен ужасным облаком. Оно сжимающимся кольцом подступало к людской массе. Окно моей комнаты было на высоте роста двух солдат северян. И всё же я разглядел или почувствовал ужас в глазах людей.
    Туман покрыл весь двор в рост человека. Я видел только мечущиеся фигуры и слышал крики. Тут вдруг туман расступился. О, Изначальный свет! Зрелище, представшее моим глазам, было поистине ужасно. Солдаты, похватав мечи, рубили направо и  налево. Никто не защищался, некоторые аккуратно вспарывали животы сами себе. Капитан, стоявший в центре схватки-бойни, словно оцепенел. Взгляд его был устремлён на кинжал, зажатый в правой руке. Его чело было напряженно. Он будто задумался о плане битвы. Рука с кинжалом медленно приближалась к горлу. Аккуратно, как художник, расписывающий храм, он начал вскрывать себе горло. Я не могу продолжать смотреть на это. Мой ранг призывает меня, уповая на Изначальный свет выйти и проповедовать. Я спрячу эти записки в сундук. Если вы найдёте их, мы все погибли в этом безумии».
    Все крупицы легенд, что я услышал – утверждали: «С гор спустились коварные враги и растерзали гарнизон». Эта история пролила свет на причину реального отчуждения от долины. Скорее всего, ветер порождал в горной породе низкий звук. Известно, что низкие звуки приводят к сумасшествию.
    Проклятый ливень не прекращался неделю, я отчаялся. Большая часть долины была смыта вместе с руинами. О! Ирония судьбы. Неужели я так и останусь в неведении.
    С улицы раздался крик. Я вышел из палатки. Картина, представшая перед моими глазами, лишила меня дара речи. Многочисленные ручьи, смывшие мои драгоценные руины, обнажили вершину некого черного обелиска. Я был поражен. Под старыми руинами, обнаружить древнее капище! Я решил продолжить раскопки, как только всё подсохнет.

***

    Что-то наползало на меня удушающей тьмой. Я слышал стоны и крики. Меня обуял ужас. Я ослеп. Вдруг среди тьмы я ощутил запах вишни. Он словно лучом света пронзил тьму. Я снова ослеп, но теперь уже от яркого света. Всё тело свела судорога.

***

    От этой сырости я скоро растекусь как тесто жадного пекаря. Всё тело ныло. Одежда моя была пропитана потом. Пришлось переодеться и снова лечь спать.
    Утро началось резким переворотом койки. Горный обвал с небольшим землетрясением убил мои планы на ближайший месяц. Решено – еду в университет, представлю пергамент, а вернусь позже.
    Железнодорожная станция была почти пуста. Паровоз с двумя вагонами готовился к отправлению. Туман сползал с гор, сгущаясь в низинах, от чего они становились похожими на молоко. Поезд тронулся. Я ощущал какое-то опустошение. Туман словно проник в меня и мои мысли. Я сидел и безвольно созерцал унылый пейзаж. Поезд медленно полз, увозя меня из этого странного мира. Единственная связь, которая осталась – дневники проповедника. Да уж, явно есть в том месте какая-то аномалия. Иначе, как объяснить то гнетущее чувство, что начало отпускать только сейчас? Всё в этом мире научно объяснимо. А я как раз и занимаюсь поиском объяснений.
    Поезд подъезжал к реке. Этот ручёк теперь действительно превратился в реку. Дожди дали ему силу. Сгустившийся туман скрыл противоположный берег. Создавалось впечатление моста в никуда. Серость наводила дрёму. Я не сопротивлялся. Нужно отдохнуть.
    Громкий треск вывел меня из состояния оцепенения, мелькнуло в голове: «деревянная опора… дожди…». Свинец воды, наплывающий на окно: «наверно холодная…». Удар: «хоть бы спасти драгоценную находку…». Металлический прут, приближающийся к груди: «Не увернусь… глупо…». Вода окрасилась вишнёвым, проплыл листок пергамента. Чернила расплываются, буквы исчезают и разбухают. Некоторые не разобрать, другие чётки и веют обречённостью: «Если вы ……………, ……… погибли в …… безумии». Свет пропал: «нелепо… как нелепо…».

Обряд посвящения.

    Серые дни осени слились в один. Работа, дом, парк, мурлыканье Раши. Фоном ко всему этому унылому времени жизни – было ощущение тревоги. Словно кто-то постоянно трогал потаённую струну в душе. Она отзывалась тревогой и лёгким страхом. Что-то не так. Радоваться бы – я человек. Но нет. Что-то не так.
    За окном зарядил очередной дождь-туман. От этой мелкой водной пыли захотелось спрятаться. Я зашел в одно из уютных кафе. Столик в углу у камина был свободен. Чудесно, я смогу насладится кофе и вишнёвой сигаркой на любимом месте. Саксофонист извлекал из своего инструмента звуки, которые ласкали душу. Дождь сразу стал – там, далеко. А здесь было тепло, сухо, волшебно. Я глянул в окно. Серые тени появлялись из пелены и туда же исчезали. Все куда-то торопились, а для меня время остановилось.
    Открылась дверь. Вошедший – человек в мокром плаще. Он придал волшебству моего мира мрачные тона. Внутренним взором я увидел легкое белое свечение – страж. Интересно, что нужно ему здесь. Может, как и я, от дождя прячется. Но нет. Он направился к моему столику. Волшебство осыпалось на пол с хрустальным звоном.
    Доброго дня, я не помешаю.
    Нет, конечно. Присаживайтесь.
    Вас сложно найти порой.
    Хм, я никогда не скрывал своё место положение.
    О. Мы ценим это.
    Ну что, перейдём к делу?
    Хорошо. Понимаете, вы один из немногих, прошедших наш тест. И нам бы очень хотелось предложить вам работу.
    Охотится на своих собратьев?
    Нет, конечно же – нет. Всего лишь побыть консультантом. Мы ведь не убийцы по своей натуре. Мы просто защищаемся. Нам бы хотелось, чтоб все ваши были похожи на вас. Но, увы.
    Хорошо, я надеюсь, моя работа на вас, уменьшит количество жертв с обеих сторон. А теперь давайте насладимся тем напитком, что подают здесь.
    Прекрасно. Мы известим вас. Извините, не составлю компанию – дела, сами понимаете.
    Он ушел. Звякнул колокольчик на двери, и ещё одна серая тень исчезла во мгле. Мир опять стал спокойным. Струна тревоги временно затихла.
    Спустя неделю я получил приглашение на церемонию посвящения. В это раз мне был указан адрес – небольшой особнячок на окраине города. Такси подвезло меня во время – за две минуты до начала.
    Внутри было уютно. Небольшая гостиная, в которой я снял пальто и шарф. Сразу за ней большая комната. Камин в углу, несколько кресел, диван, небольшой столик и старинный каменный алтарь. В комнате было четыре человека. Трое из них были в серых плащах масках, ничего не изображающих. Просто деревянные лица и всё что выглядывало из-под капюшонов. Четвёртый был одет в расшитый золотом белый мундир и держал в руках свёрнутый пергамент. Его волосы были такими белыми, как и его мундир.
    Войди в священный круг, оставив позади обиды и зло, – я повиновался приказу – стань же братом нам, храни верно наш завет. – Он протянул мне пергамент. – Пусть свяжет тебя энергия жизни с братьями. – Словно в одно мгновение трое молчунов выставили левую ладонь над алтарём. Я повторил их движение. В руках говорящего тускло сверкнул небольшой старинный кинжал. Он ткнул остриём в мою ладонь и в ладонь троих. Затем они опустили ладони вниз – к алтарю. Я повторил их движение Алтарь оросился алыми брызгами. – Да будет засвидетельствовано сие моей силой. – В этот момент он ткнул кинжалом в свою руку, и более тёмные капли смешались с остальными на алтаре. – Теперь ты брат наш. И сила жизни каждого будет взывать к тебе при опасности. Иди же, отныне братья навек с тобой.
    Совершенно ошеломлённый новыми ощущениями я вышел. В моей голове слышался неясный шепот. Я вслушался в самый громкий из них. Словно из ниоткуда пришла мысль: «Теперь мы с всегда тобой, брат. Всё хорошо». Мысль была такой успокаивающей, что я, отбросив заботы, решил прогуляться по тихим улочкам окраины. Пройдя несколько кварталов, я вспомнил – дома Раши голодная. Поймав такси, я поехал домой.
    Раши встретила меня недовольным, осуждающим взглядом. Она словно изваяние сидела возле своей мисочки. Я так растрогался, что взял её на колени и начал кормить из рук. Засыпал я под мерное, мурлычущее тепло.

Лесная тайна.

    Солнце играло лучами в кронах деревьев. Трава доходила почти до самого озерца. Одинокая ива плескала свои ветви в его воде. Послышался всплеск. Зеркальная гладь озера нарушилась лёгкой рябью. Стройное обнаженное тело юной девушки ласкали волны. Солнцу словно понравился цвет её волос – золотисто рыжий. И оно запустило свои пальцы лучи в них. Девушка вышла из воды, встряхнула волосы. Старый дуб увидел её ярко-зелёные глаза. Капельки воды искрились на её бархатной коже. Трава стелилась нежным ковром перед ней. Она подошла к своей тунике, накинула её на себя. Облака попытались спуститься пониже, чтоб увидеть её красоту. Их отогнал лёгкий тёплый ветерок. Он поиграл краями её одежд. Обнял гибкое тело. И унёсся в даль.
    Она подошла к дереву. Одежды её стали цвета светлой древесной коры. С каждым шагом с них ссыпались чешуйки. Фигура начала терять очертания. Вот с плеча вспорхнула бабочкой брошь. Туника ссыпалась вниз пожухлыми листьями. Очертания её тела размывались, сливаясь с лесом. Мимо пробежал заяц. Вспорхнула птица, встревоженная его шуршанием. Лес звенел нетронутостью. Птицы пели свою беззаботную песнь, облака летели где-то вдалеке. Солнце грело Листья старого дуба. В траве стрекотали насекомые. На ветке дуба сидела стройная кошка. Её синие, как небо глаза наблюдали за размытым облачком, похожим на девушку. Ветер уносил облако всё дальше.

Оконченный труд.

    Весенние запахи, влетевшие в окно, напомнили мне – завтра выходной. Хотелось увидеть природу. Цветущая долина словно стояла перед моими глазами. Эх, может хоть на лоне природы мне придёт в голову идея нового проекта. Всё, что я делал – было уже окончено. И вот появляется клиент, имеющий огромную кучу денег и желающий чего-то такого – эдакого. Ну конечно, его повесили на свободную шею, то есть на мою.
    Лес встретил меня ароматом цветов. Солнечное апрельское утро, порхание бабочек. Где-то вдалеке журчит ручеёк. Я брёл по тропинке, думая о том, что же делать. Сознание было пустое – как небо, колеблющееся – как воздух. Тропинка привела меня к пещере. Я вспомнил, как ночевал в ней. Тут меня озарила идея: «Сон». Я вспомнил тот сумбурный сон, что приснился мне здесь. Я вспомнил величественные постройки привидевшиеся тогда. В голове тут же начали вырисовываться чертежи. Оставалось придумать, как и где всё это воплотить. Где-то вдалеке был слышен орлиный клекот. Тропинка вела меня всё дальше и дальше. Она начала забирать вверх, и я вместе с ней.
    Я шел уже час, всё приближаясь к гребню скал. За перевалом мне открылась необычайная долина. Как раз то, что мне нужно. С трёх сторон опоясанная пологими скалами, она была словно блюдечко. Осталось только сделать ему голубую каёмочку. В нетерпении я почти побежал домой, к цивилизации.

***
    Передо мной лежали макет, он в точности повторял ту волшебную долину. Но были в нём и отличия. Месяцы кропотливого труда принесли свои плоды. Мы полностью исследовали долину. Замеряли каждую трещинку в скале, взвесили каждый камешек. Мистер денежный мешок, увидев макет, пришел в полный восторг. Он всё повторял: «Как, как вы смогли это придумать?». Ну не говорить же ему: «Во сне увидел». Поэтому я многозначительно молчал. Босс свойски похлопывал меня по плечу. Он был рад тому, что мы заполучили такого клиента.
    В долине трудились сотни рабочих. Множество бульдозеров подгоняло её под мои чертежи. Мне повезло – в крепкой скальной породе были обнаружены пещеры. Которые мы углубили и благоустроили. С каждым днём приближалось завершение работ. Очень радовало красивое естественное озеро. Оно являлось как источником воды, так и элементом общего антуража будущего «королевского» дворца. Хотя конечно Толстосум был тоже не промах. Это место станет гостиницей и развлекательным центром для самых богатейших туристов.

***

    В руках я держал чертёж. Всё, что я построил, дизайнеры облицевали белым и розовым мрамором. Они поставили статуи в античном стиле. И тут я реши – построить небольшой амфитеатр, в моём бело-розовом стиле. И ближе к одной из сторон поставить стелу с квадратным основанием, со стороной пять метров и высотой в десять метров, и небольшими перильцами с верху. Так же укрепить там навес. Это будет место, откуда хозяин сможет наблюдать за представлениями артистов с особо приближенными. Облицевать её чёрным шлифованным обсидианом. Оставить с одной стороны элегантный подъёмник. Толстосум одобрил мою идею, он был настолько воодушевлён ей, что я даже поразился. Судьба сдала мне лучшие фишки, осталось разыграть заранее выигранную партию.

***

    Всё было уже готово, Мы с заказчиком приехали осмотреть это блистающее великолепие. Он остался более чем доволен работой. Когда мы подходили к машине, он сказал:
    Вы воплотили то, что я хотел, но не мог вообразить. Я хотел бы вас отблагодарить чем-то большим, чем деньгами. Ну что ж, дарю вам приглашение на праздник открытия, который состоится в начале лета и возможность пожить здесь целый месяц, за мой счёт. Ни в чем себе не отказывайте.
    М-м-м. Спасибо, я даже не надеялся на такую щедрость. Спасибо вам, ведь это стало и моим воплощением мечты.
    Мы замолчали, сказать было нечего, он побрёл к свой машине я – к своей. Прошло три года с того момента, как я начал строить мою игрушку. И вот она готова. Странно, я не испытываю сожаления о том, что труд окончен. Наоборот – я счастлив видеть его плоды.

Пророчество.

    Камин тихонечко потрескивал. Седовласый мужчина дремал в кресле. Лоб его был нахмурен. Город за окном укрыли волшебные сумерки

***

    Неясные тени метались во тьме. Зло бесновалось. Оно словно игралось людьми, в своей бессмысленной ярости. Отовсюду доносились крики. Слышалось мокрое хлюпанье и треск материи. Иногда в симфонию ужаса вплетался вой очень похожий на волчий. Всё тело было пронизано одним желанием – бежать прочь. Осклизлый воздух замедлял каждое движение. По спине катился мерзкий, липкий пот. Пространство безысходности прорезало чьё-то присутствие. Новичок! Это его присутствие всегда такое мохнатое. Оно словно разбило оковы.

***

    Старейшина вздрогнул и открыл глаза. Недавнее видение печаталось в память, как кованый сапог в сырую землю. Старейшина попытался успокоиться. Что-то было очень тёмное в этом сне. Он встал и пошел в библиотеку. За многие годы выработалась привычка доверять интуиции.
    Лампа дневного света осветила старые книги и свитки. Резко захлопнувшаяся дверь породила небольшой сквозняк, который сбросил со шкафа старинный пергамент. На нём была изображена древняя схема постройки. Благоустроенная долина, с садами небольшим дворцом, озером и амфитеатром, посреди которого возвышался непонятного назначения обелиск. Пергамент относился к времени начала хаоса первой империи. Около трёх тысяч лет назад. Судя по всему, тогдашние скучающие богатеи, ради развлечения начали практиковать чёрные ритуалы. Старейшина, вспомнив присутствие Новичка в своём сне, потянулся сознанием к нему. У Новичка явно была какая-то радость в жизни. Его мысли звенели счастьем:
    Чему радуешься?
    О, доброго вечера. Да просто я закончил один из проектов своей жизни.
    Интересно, покажи-ка.
    Вот, посмотрите, ну разве это не прелесть?
    Перед внутренним взором Старейшины возникла ужасная картина. Нет, она была ужасна не своим видом, она была ужасна тем, что практически копировала чертежи с древнего пергамента. Старейшина, впервые в своей длинной жизни, испугался.
    Что это?
    Это мой проект! Вы не представляете, как много сил ушло на его воплощение.
    Я не сомневаюсь. И наверняка намечается празднество.
    Да, завтра вечером будет огромный праздник в честь открытия.
    Постарайся убраться оттуда.
    Не выйдет, отсюда невозможно будет уехать ближайшие пару дней – слишком много всяких шишек собралось, у каждой своя спецслужба.
    Держись малыш, я пришлю тебе всех.
    О Силы единства. Неужели всё так серьёзно?
    На разговоры не было времени. Старейшина потянулся разумом к ближайшим братьям и предал им послание, в нём были: видение проклятой долины и призыв наивысшей важности. Это означало – бросить любые дела и спешить в бой.

Сквозь хаос на волю.

    Проснулся я необычайно рано. Пробуждение было резким и полным. Я встал, оделся, вышел наружу из лабиринта благоустроенных тоннелей. Небо было безоблачным, в саду-парке щебетали птицы. Всё радостно купалось в солнечных лучах. В чудо отель прибыла обслуга. Подъехали артисты. Я решил как-то убить время, дел на сегодня не было. Было одно только безделье, от которого я за три года напряженной работы успел отвыкнуть. Перекусив в одном из ресторанчиков, я отправился смотреть репетиции артистов. Чего тут только не было. Танцоры, акробаты, шпагоглотатели, бойцы древних школ. В общем – цирк, театр и кабаре в одном флаконе. Отточенность их пластичных движений говорила о том, что собрались тут мастера наивысшего порядка. Их репетиции настолько захватили меня, что я забыл вчерашний разговор со старейшиной. А разговор был не из приятных. Старейшина намекал на то, что я попал в самое жерло зла. Не знаю, он такой загадочный человек. Я уверен он больше чем человек. Но тут моё внимание отвлекла колоритная парочка танцоров. Фигуристая дама в лёгком белом платье. И её невысокий, ладный, гибкий партнёр в чёрных брюках, которые колыхались на ветру. В просторной белой рубахе и чёрной шляпе. Они не танцевали. Я не знаю как это назвать, их движения были больше чем танцем. Они были то страстны то плавно-ленивы. Я во все глаза глядел на это танец. Но они вскоре скрылись в павильончике. Я разочарованно посмотрел на репетиции остальных и ушел в тень небольшого ресторанчика. Он находился в аккуратненькой рощице. Выпил вишнёвого сока и решил вздремнуть.
    Проснулся я к началу церемонии открытия. Быстро привёл себя в порядок и отправился к месту основного действия. Мне было отведено место в первых рядах. Вечерние сумерки окутали округу и техники включили множество фонарей, фонариков, светильников и прочую иллюминацию. Вот прожектора направили свой свет на вершину обелиска там стоял Дядюшка Толстосум. Он произнёс краткую речь. Представил меня, как гениального разработчика «сего волшебного места» - так он выразился. Я встал, покланялся толпе. Сел и начал ждать представления. Оркестр заиграл какую-то музыку – началось.
    Сколько я не выглядывал, выступление полюбившейся мне парочки не начиналось. Я устал и отправился в комнатку, переодеться и поговорить со Старейшиной. Нужно было сообщить, что тут всё в порядке.
    Я пришел в комнату, сел в кресло и машинально достал камушек-пирамидку. Посмотрел внутрь. Грани его сверкнули в желтоватом свете ламп. Моё сознание словно расширилось до размеров вселенной. Информация начала сыпаться на меня лавиной. Часть моёй души, что не прошла перерождения наконец-то объединилась со мной. Время начало растягиваться. О хаос и порядок. Что я натворил. Я снова построил это. Как? Как мне остановить этот карнавал смерти. Я в ужасе выбежал из комнаты. Беззаботная тишина пугала. Ладони мои вспотели. Я всегда ненавидел потные ладони. Вместо того чтобы отправится куда следует, я побежал к ближайшему туалету. В тот момент, когда я собирался открыть дверь, она открылась сама. Из туалетной комнаты, со звонким смехом, вывалился черношляпый танцор. За ним, с таким же смехом, выскочила его напарница. И тут танцоришка сделал то, чего я меньше всего ожидал. Обнял меня, просто обвил как лиана, и смачно поцеловал в губы. От неожиданности я опешил. Эта развесёлая парочка собиралась куда-то умчатся. Но мои ускоренные рефлексы сработали раньше меня. Я схватил его за руку и вернул обратно, собираясь, разразится гневными речами. От моего рывка с него слетела дурацкая шляпа. О чудо, по плечам этого существа рассыпались золотом волнистые длинные волосы. Взглянув на меня, испуганными зелёными лазами она, расхохоталась. Тут уж я не выдержал и, обняв это гибкое тело, вернув поцелуй.
    Привет, я Шерри. Это мой партнер по танцам – Мортэ. Ты чего меня так хватаешь, у меня синяки будут.
    Я расхохотался – шоу трансвеститов. Это же так модно сейчас. Мне почему-то совсем не хотелось отпускать Шерри. Хотя, получить в довесок развесёлого Мортэ, тоже желания не было. Я решил потянуть время.
    А вы уже выступали.
    Да, ты пропустил. Уже пол часа, как закончилось.
    Может я смогу угостить вас чем-либо.
    Мы направились ко мне в комнату. Из моей головы вылетели все заботы. У меня в баре обнаружилась бутылочка вишнёвого ликёра, который мы с удовольствием выпили. После чего Мортэ проявил желание развлечь нас танцами.
    Мортэ самозабвенно танцевал, Шерри что-то шептала мне на ушко, как вдруг я вспомнил. Ситуация складывалась так же как и в пражизни. Хотя, я же не делал у обелиска жертвенных лезвий. Ответ я получил через мгновение. Сознание моё раздвоилось, часть находилась в комнате с весёлой парочкой, а часть с ужасом наблюдала сцену посреди амфитеатра. Все словно застыли. Музыканты словно в истерике терзали свои инструменты. Владелец этой проклятой долины, со стеклянными глазами, в дикой пляске, приближался к краю стелы. Вот он соскользнул. В то же мгновение из стелы, на высоте человеческого роста выскочили лезвия. Во все стороны брызнуло красным. Всё содрогнулось, откуда-то раздался яростный рёв, перекрывший какофонию безумного оркестра. В тот же момент моё сознание опять объединилось в моём теле. Глаза Шерри с ужасом смотрели, как Мортэ падает. Он просто взлетел вверх и приземлился на голову. Шея его издала отвратительный хруст.
    Он, он… он никогда не ошибался… он никогда не падал.
    Ногти у меня на руках инстинктивно затвердели и удлинились. Я схватил Шерри и силой вытащил из комнаты. Я не хочу опять потерять её на три тысячи лет. Она с ужасом глянула на мои когти и попыталась вырваться.
    Послушай, Шерри, если бы я хотел тебя убить, я бы давно это сделал. Я очень хочу вытащить тебя отсюда. А для этого мне понадобятся все мои способности. Поверь, по сравнению с тем, что ты увидишь – Мортэ просто удачливый человек
    Она молча кивнула. Часть ламп в коридорах лопнула, остальные тускло мигали. В неярких пятнах света всё казалось зловещим. На стенах отчётливо виднелись трещины. Из некоторых трещин тянулась какая-то чёрная жижа. Мы свернули за угол и увидели обвал. Будь проклят хаос. Хотя, как можно проклясть проклятое. Мы начали возвращаться.
    В одном из закоулков я обнаружил осыпавшуюся стену. За стеной была парная. Я знал – за ней есть извилистый коридор – ведущий к выходу. Но сама парная представляла собой ужасное зрелище. Шерри, вскрикнув, закрыла глаза. Время внутри порной словно застыло. Верней оно шло по своим законам. Пар сверкал серебристыми льдинками, среди которых были видны пары людских тел. Все они застыли в неестественных позах. Неестественно белая, покрытая инеем кожа. Чёрные обводы ртов. Широко распахнутые глаза. Но самое страшное – их руки. Каждая пара впилась друг другу в тело с такой силой, что пальцы погрузились в плоть. Я попытался прощупать внутренним взором путь. Парная вспыхнула огнём, всё оттаяло, раздался единый стон похоти. Эта вспышка продлилась не больше мгновения. И снова лёд. Только позы немного изменились. Да уж, здесь можно пройти, только очистив свои мысли то плотских желаний. Я объяснил это Шерри. Она была настолько напугана, что молча слушала. Я понял, пройдём. Пока мы шли, кожа не ощущала ничего, глаза говорили о морозе с редкими вспышками жары. Но это было не для нас.
    Ужасная парная осталась позади. Впереди был полутёмный коридор в неизвестность. Мы прошли несколько поворотов. Все двери были либо закрыты, и если полагаться на мои способности – комнаты внутри были завалены. Либо же открыты настежь и открывали картину мрачно-угрюмого беспорядка. Мы подошли к новому завалу. Шерри глянула на меня с отчаяньем. Но рядом с ним в стене была дыра. Она вела в туалетную комнату. Мы шагнули внутрь и увидели странную картину. Молодой человек, с надменным выражением лица, поправлял галстук бабочку. В это момент, из трещины в потолке, на руку ему капнула капля зелёной слизи. Он недоумённо глянул на неё, она моментально впиталась. Его гордый лоб перечеркнула морщина, и лицо скривилось в отвращении. Тут руки его покрылись зелёной слизью. Он не меняя выражения лица начал мыть их. Тут и само лицо покрылось зелёной слизью, проступившей из пор. Он наклонился и начал умываться. О, ужас. Вода вместо того чтоб смывать слизь начал разъедать лицо. Рядом со мной было полотенце, которым можно было стереть всю гадость с лица. Он был настолько горделив, что не посчитал нужным обратится ко мне за помощью. Шерри прижалась ко мне всем телом, дрожала. Так же как и я не могла отвести взгляд. Плоть медленно превратилась красную в желеобразную массу. И стекла с черепа в раковину. Череп повернулся в нашу сторону остатками шейных мышц. Мы увидели, как его глаза выпали из глазниц и повисли на тонких нитях нервных окончаний. Шерри вскрикнула. Тут картинка словно сморгнула, и снова гроделивый молодой человек поправлял галстук. С потолка сорвалась зелёная капля. Нам здесь нечего делать. Мы обошли этого гордеца и выбежали в коридор.
    Коридор практически сразу сделал поворот, за которым нам открылась не мене отвратительная картина. Мы увидели небольшой холл. Вдоль стен стояли диваны. На одном из них сидел обнаженный по пояс толстяк. Кожа его торса была прозрачна словно полиэтилен. Перед ним на небольшом столике стояло огромное блюдо. В руках его было острое лезвие. Глаза горели неестественным огнём. Он аккуратно взрезал кожу на боках и на животе. То, что мы приняли за жир, посыпалось в блюдо маленькими белыми червями. Они копошились и извивались в блюде. Он заботливо подобрал всех просыпавшихся червячков и бросил их в блюдо. Кожа на боках и животе чудесным образом срослась. Он отложил лезвие в сторону. И запустил толстые пальцы в копошащуюся массу. Шерри скривилась в отвращении, когда он начал судорожно поглощать червей. По мере того, как блюдо пустело, черви, отправившиеся в его чрево, снова находили дорогу под кожу. И копошились под ней, словно в навозной куче накрытой полиэтиленом. Блюдо опустело. Он снова взял лезвие в руки. То, что произойдёт дальше, мы могли предугадать. Не задерживаясь более, мы поспешили на волю.
    Коридор вывел нас к закрытой двери. Я не ощутил за ней скальных завалов и решительно толкнул её. Дверь легко поддалась. Мы вошли в богато убранную залу. Но рассматривать убранство нам помешали дикие хрипящие крики. В этих возгласах было столько гнева. Я поразился – насколько люди могут ненавидеть друг друга. Картина, представшая нашим глазам, была поистине отвратительна. На небольшом участке собралось несколько человек. Все они в ярости кричали друг на друга. Их шеи были красными. Глаза налились кровью. Пальцы постоянно сжимались и разжимались. Шерри, словно завороженная, уставилась на эту картину. Вдруг у одного из них лопнул налитый красным глаз, Рубиновые брызги плеснули в лицо нескольким его оппонентам. Они вскричали ещё яростней. Тут же вздувшиеся вены на их висках разорвались от немыслимого, внутреннего давления. Белые рубашки всей галдящей толпы окрасились красным. Всеобщий крик гнева эхом отдался под сводами потолка. Началась яростная драка. Судорожно сжимающиеся пальцы дерущихся, стали словно когти. Они рвали и рвали частицы плоти друг друга. Одежда их превратилась в грязные липкие лохмотья. То тут то там лопались глаза и вены. Куски плоти летели в разные стороны, фонтаном разбрызгивая липкие, красные брызги. Я схватил Шерри на руки и, приложив сверхчеловеческое усилие, перепрыгнул этот бал ярости и гнева.
    С каждой минутой я всё сильней и сильней ощущал жар, исходящий от пола. Из разломов в стенах престала течь чёрная густая слизь. Она скопилась лужами вдоль стен. Я посадил Шерри себе на плечи и ускорил шаг. Вдруг сзади мы услыхали треск. Обернувшись, мы увидели языки пламени, вырывающиеся из разломов. Некоторые из чёрных луж начало заволакивать коптящее пламя. Коридор начал заполнятся едким дымом. За очередным из поворотов мы обнаружили завал. Шерри спрыгнула с моих плеч и начала бегать от двери к двери, пытаясь открыть их. Я прислушался. Из-за одной из дверей слышались стоны. Оглядев внутренним взором обстановку за стенами, я понял нам сюда. Рука моя налилась волчьей силой, и я когтями расколол дверь на щепки. Мы с Шерри юркнули внутрь. И чуть не упали поскользнувшись. Вся комната была залита какой-то мутновато белой слизью. В этой слизи лениво ползали ужасно большие куски жира, в которых с трудом угадывались женские тела. Кожа их была покрыта язвами. Из этих язв на пол тёк мутный гной. Некоторые еле слышно постанывали. Около стен стояли кресла. В этих креслах сидели дистрофичные мужчины. Они были так же обнажены. Из-под каждого кресла лениво растекалась красная лужа. Приглядевшись, я увидел, что бархатистое покрытие каждого кресла состоит из множества лезвий и игл. Внешняя праздность мужчин была обманчива. Они были абсолютно бессильны что-либо сделать и предпринимали лишь вялые попытки сползти со своих пыточных тронов.
    Аккуратно пройдя по скользкому полу комнаты, мы добрались двери в соседнюю комнату. Я открыл дверь в ожидании новых ужасов. Но комната была пуста и разгромлена. Мы вышли через выбитую дверь и снова попали в коридор. Шерри с отчаяньем глянула на меня. Я и сам уже немного запутался, складывалось такое впечатление, что всю оставшуюся жизнь мы будем бродить по этому цирку ужаса. Я снова обратился к своим неестественным возможностям. Во мраке хаоса было сложно что-либо разобрать. Единственное, что я понял – мы на верном пути. И судьба подала мне знак – вдалеке моргнула лампа дневного света. Я ободряюще шепнул:
    Вперёд.
    И мы поспешили. Но радость близкой свободы омрачилась новым препятствием. Коридор окончился небольшой залой. Вся мебель в зале была разломана в щепки. Среди этих щепок и битого стекла копошились люди. Они жадно пытались собрать мелкие золотые монетки, разбросанные по всему паркету. Мелкие щепки впивались в их руки. Крупные куски стекла вспарывали животы. Пол плавно покрывался выпавшими внутренностями и нечистотами. Люди хватали их вперемешку с монетами и засовывали обратно в свои животы. Глаза их горели алчным огнём. Тут я заметил, что монеты вырывали клубы пара из красной слизи и нечистот. Они были очень горячие. Шерри тоже уставилась на эту сцену. Нужно было как-то пройти через это зал, заполненный слизью и раскалёнными кусочками метала. Я схватил два куска дерева, оторвал у Шерри кусок рубашки. Сделал из него два лоскута, похожих на верёвки. Примотал деревяшки к ногам, подхватил Шерри и начал своё движение через зал. Если мы упадём – случится непоправимое. Но Сила порядка хранила меня. Люди, копошащиеся на полу, не обращали на нас внимания. Они были всецело поглощены своим бессмысленным занятием.
    Пройдя ужасный зал, мы попали в небольшой коридор, ведущий к ресторану. Ресторан лишь частично был в скале, и мы поспешили к выходу. В ресторане нас поджидал новый сюрприз. Весь ресторан был просто завален трупами приехавших толстосумов. Их тела были покрыты ужасными ранами. Такое впечатление, что их рвали дикие звери. Среди тел копошились слуги. Шерри кинулась к ним за помощью, но я удержал её. Лица слуг были покрыты чешуёй как у рептилий. Они выворачивали карманы мертвецам. Приглядевшись, я увидел змеиные клыки, торчащие из их ртов. Когда одному из них попадалась какая-то крупная драгоценность – остальные с завистью смотрели на него. С их зубов, в такие моменты, капал зелёный яд. Этот яд проплавлял одежду и оставлял страшные язвы на теле. Они, казалось, не замечали своего преображения. Карманы мертвецов, словно бездонные являли свету всё новые и новые драгоценные вещи. Часть ресторана уже была завалена грудами сверкающих побрякушек. Некоторые груды заваливали незадачливых мародёров. Они выжимали из тел зелёную слизь. Мы смело прошли мимо этого празднества зависти и мародёрства.
    Наконец-то мы выбрались наружу. Тут комок встал у меня в горле. Все аллеи рощи, окружающей фасад ресторана были завалены мёртвыми, растерзанными телами. Я без труда узнал строгие одежды братьев. Практически все они были с ужасными рваными ранами, как будто их терзала стая диких зверей. Между ними валялись и другие люди. Они были полностью обнажены. Это были мёртвые вервольфы. Я сразу ощутил запах звериной силы исходящий от их тел. Мертвы были абсолютно все. Мы медленно брели сквозь царство смерти. На выходе из парка я увидел привалившегося к стволу дерева седого человека. Старейшина! Он был ещё жив, не смотря на огромную рану в боку. Я подбежал и склонился над ним:
    Извини, мой мальчик, их было так много. Сюда прибыли все братья. Кроме троих совсем ещё сопливых новичков.
    Вы можете гордиться собой. Мои сородичи тоже полегли здесь практически все. Если бы не хаос, я бы ощутил битву и смерть каждого, но теперь поздно что-то менять.
    Возьми этот медальон, с его помощью ты сможешь открыть опечатанные силой комнаты в моём доме.
    Он протянул мне массивный, чёрный медальон, в центре которого была изображена серебряная звезда. Как только медальон попал в мои руки, глаза Старейшины закрылись. Я взял Шерри на руки и побежал прочь, к границам долины, вложив в этот бег все свои силы.
    Мы достигли дороги. Там стояли машины братства. Я аккуратно посадил Шерри на заднее сиденье. Прыгнул за руль и сорвал машину с места.

***

    Я не мог оставить Шерри одну. Отпустить её значило потерять смысл жизни. Я так долго искал её. Моя душа три тысячи лет была разорвана на две части. И вот, пережив все эти несчастья, я не хотел выпускать своё счастье из рук. Да собственно она и не порывалась уйти и согласилась жить со мной.

Эпилог

    Прошло три года с той памятной ночи, когда Силы порядка и хаоса лишили этот мир почти всей его магии. Я не знал, вернутся ли они опять для своей нескончаемой битвы в это мир. В общем-то, мне и не хотелось это знать. Верней я надеялся, что не вернутся, иначе я опять стану полу-бессмертным изгоем. Я был счастлив с моей Шерри. Как-то само собой получилось – и наша свадьба, и наша совместная жизнь. Она была такой трогательной и забавной, как ребёнок. Поэтому я не торопил её с решением обзавестись малышом.
    В тот вечер я вернулся домой раньше обычного. Шерри где-то гуляла с подругами. Я не хотел, чтоб она возвращалась к карьере танцовщицы. Пусть будет счастлива в своей свободе. Я не держал её дома. Она, если хотела, могла уехать в путешествие. Я всегда с радостью воспринимал её новое приключение. Тем более что она пока что брала меня с собой. Каждый раз она придумывала что-то новое. Её жизнь искрила и сверкала. Её жизнерадостности хватало нам, двоим. Вот и сейчас наверняка задумала какой-то сюрприз.
    Я зашел на кухню. На подоконнике сидела Раши. Она повернулась ко мне и подмигнула по-кошачьи. Во мне всё перевернулось. В тело вливалась Сила. Я понял, ничего не изменилось. Моя сила – моё проклятье. Всё вернулось на круги своя. Судьба наложила на меня проклятье: наделив Силой и лишив спокойного счастья. Дрожащим голосом я сказал:
    Раши, кисонька. Ты откуда взялась? Я не видел тебя уже так давно, что забыл о твоём существовании. Кто ты, Раши?
    Раши спрыгнула с подоконника, подошла ко мне и начала виться вьюном под ногами, мурлыча при этом.

***

    Что ж, я теперь Старейшина, благо осталось трое новобранцев, не попавших в ту ужасную мясорубку. Я буду учить их всему тому, что знаю сам. Понадобится, сделаю своими волчатами. С теми способностями, что есть у меня, я быстро восстановлю орден, и буду ждать следующего удара.

Осень 2005. Днепропетровск - Москва - Санкт-Питербург - Днепропетровск.