Ну что ж, приступим - звякнул своим металическим голосом доктор Корд Майер, и резкое эхо отразившись от белого кафеля операционной рухнуло в шум приготовления операционной.
На столе лежало жестко прикованное тело, мужское, лет тридцати с залепленным медицинским пластырем ртом. На дворе маленького концентрационного лагеря, находившегося в живописном местечке на юге Германии стоял 1942 год.

Едва ли охрана лагеря догадывалась о назначении медицинской лаборатории, прикрепленной к их объекту.

Герр Майер был слегка возбужден, его обычно бледные впалые щеки налились хищным румянцем. Ученый стоял на пороге открытия. Несколько сотен предшевствующих операций оканчивались полным провалом. Болевой шок выключал осознание подопытного и тот просто соскакивал. Никакие ухищрения не помогали. Безо всяких веских, по мнению доктора, причин, тело умирало. То есть оно как-то еще проявляло признаки некого подобия жизни, но оно уже было абсолютно непригодно для продолжения опыта; Такого странного и нефункционального (опять же по мнению доктора) компонента как душа в теле уже явно не присутствовало.
"Ну еп твою мать, опять подох свиносабака резаный" - выругивался на немецком ученый и остервенело записывал в журнал констатацию смерти больного N ...

Несколько месяцев назад Корд Майер ассистировал человеку, имени которого никто в лагере не знал. Но человек исчез и теперь главным в группе был он. Вначале оперировать без наркоза было страшно, или точнее сказать непривычно. Жертвы были надежно прикреплены к столу. Языки предусмотрительно вырезаны. Хлопот они не доставляли, если не смотреть на лицо. Глаза. В этих глазах внезапно исчезал страх. В них уже не было ненависти. Не было страдания. Было странно осознавать, что эти взгляды умирающих несколько мгновений излучали безграничное счастье.

"Блять ну и хули ты так радуешься", бормотал под нос доктор и записывал в журнал констатацию смерти.

В лагерь редко поступали красивые женщины. Всех их где-то отфильтровывали, повидимому еще за пределами Германии. Стоит ли говорить, что выебав, несколько десяток дурнушек, доктор стал перманентным импотентом. Иногда он выбирал женщину не последней свежести и тупо заставлял ее сосать свой бездыханный член. Как ни старалась бедняжка, орган не подавал признаков жизни. Тогда разъяренный доктор привязывал миньетчицу и вылизывал ее вульву, страстно, яростно неудержимо.

"Как же низко я пал", лепетал доктор и всаживал скальпель в глаз на всю длину оргазмирующей женщине.

***
На сегодняшний день была назначена операция. Подопытный был очень редким экзэмпляром. Надлежащим образом подготовленный, мужчина не выключался от боли и страха. Рассудок оставался в норме. Его мучители не могли скрыть зависти. Его самообладание было тотальным. Когда ему вырезали язык, он не только не потерял сознание, но и сгенерировал нечто подобное усмешки на своем почерневшем от боли лице.