Даже сквозь непроглядную тьму можно увидеть всевозможные очертания невероятной панорамы-ловушки, иллюзии, будто уверен, что видишь мчащийся ветер, а еле высвеченные неоновой белизной горы доспехов-облаков, покрывающие почти непроглядный тёмный фиолет летнего неба над ровными макетами чёрных деревьев, картонных домов, лугов и железнодорожных станций, еле выпирающих своими старыми муляжами прискорбного существования, все вместе обвиняют тебя в незадуманном итоге. Уже и душа искуплена, как пройдёт только час. При этом даже говорить не надо - всё всегда скажут за тебя самые непредсказуемые, мимолётные представители причины появления тебя рядом с твоим восприятием.

  Настоящая, приличная традиция доверия. Навязывания. Заискивания. Микровселенная, зеркало идеального общества – чувство опасности, но делёжки свободного пространства. Книги и журналы, курицы в фольге, простыни. Занятость, запах, шёпот и храп. Сплочённое прикрытие самой подлой скуки общества – нахождение рядом с ненужными людьми, и выставление претензии на любую свою животную похоть. Как бы напомнить свою человечность, здесь, в тесном пространстве плацкарта, купе, но никак не люкса, иначе весь рассказ свернул бы в другие ключи, закончился сном, завтраками, встречами и скукой другого жанра – преувеличенно-глянцевого.

  Прислушиваешься к тишине, к уголкам батареи, где она прячется, но там так мало места, чтобы скрыться надолго. Таджик говорит, что его зовут именем исламского пророка, и что представляется он русским именем Федя, чтобы пророка не осквернить. Напротив Феди советский моряк возрастом в полвека, которому не польстило пить пиво и кичиться всем набором мореплавательных документов по всему миру. Его телефон звонит, громкая связь склоняет к конкретике тут же:
  - Где мой кошелёк?
  - У меня есть свой кошелёк, я повторяю.
  - Давай нормально,- голос доминировал старшим тоном,- ты подъезжай и отдавай мой кошелёк.
  - Ты знаешь что? Спроси у девок, которые вчера у тебя были!
  Разговор с тупыми, но вызывающими оттенок недоумения паузами, местами, изредка, не выдающими своей наигранностью наличие украденного кошелька.
  - То есть, ты… на баб мне сейчас… будешь? – паузы, нервы.
  - Знаешь что? Пошёл ты на хуй! Я советский моряк!

  Его называют по имени и угрожают. На небе лежат кометы, падают звёзды, виляя хвостиками в своей будущей поимке для исполнения желаний.
  Не знаю, ещё не утро, но проводницу я пока не трахнул. А в итоге даже и не стал спрашивать у неё о её же совращении. Моряк спрашивал для себя. Она спала до самого приезда, уставшая от последних двадцати пяти рейсов.

  Всё ведь так просто. Нужно побыть одному, заняться собой. Никакой ответственности за чужую жизнь. Это было пройдено неоднократно. Каждый успел побывать друг другу носком. Каждый был выброшен. Тебя не является, пока ты не явишься самому себе. Впереди много баб. Или их вообще не сыщется. Точка.