Удав:
      Камрады, решил вот замутить новый конкурс.
Хуярьте короткие сочинения на заданную тему, а тема – стакан воды. Ебошить можно  о чём угодно, главное – коротко, каждому конкурсанту даётся право под своим крео запиздячить два каммента.

Приз  - тот же стакан воды, стакан спонсирует камрад жолтый, воду обещал презентовать камрад Атом.

Фтыкайте первый выпуск.

Сотона:

Стакан воды – канва стаккато,
Тосканьих вдов тоска Харонья
Октанит своды в такт, как скаты.
Аккаунт  Канта  скан хоронит.

1. Так и быть, объясню построчно, если кому-то непонятно. «Канва стаккато» - это метафорический образ, означающий, что стакан воды рассматривается как основа («канва») для погружения в мир прерывистого точечного («стаккато») восприятия действительности.
    Стакан воды в данном случае символизирует последнюю просьбу умирающего, общеизвестно, что в провинции Тоскана погребальные обряды и отпевания усопшего (уплывшего на лодке Харона) чрезвычайно образны и эмоцинальны. «Октанит своды» - то есть своды храма резонируют в унисон ритуальным песнопениям, как цилиндры мотора, тут же возникает ассоциация со скатами (дорога в мир иной). Упоминание же в последней строке о Канте…
2.  Да пошли вы на хуй, долбоёбы, пидорасня, шваль тупорылая, хуле вам объяснять, тоскливым припиздням.

Мандала:

Приёмная мать Ференца-Густава Рахимбаева была еврейкой, про отца он никогда не рассказывал. Только однажды у него прорвалось – коротко вскрикнул-всхлипнул, что папка был пожарником в полярной экспедиции и геройски погиб.
Никто из нашей дворовой компании не смеялся над ним и не дразнил, мы жили дружно и весело, целыми днями лазали по веткам иван-чая, хохоча, жевали неспелые веточки полыни, лепили глиняные фигурки египетских богов. Пожарник так пожарник,  нам было всё равно, мы не разбирали профессий и национальностей, хотя большие голубые глаза, хрящеватые подвижные уши и узкое лицо Густьки выдавало древнюю густую кровь дехкан-каракалпаков.
Азартные и потные, забегали мы в наш приветливый двор, где на столе, врытом в утоптанную площадку, стояла оцинкованная ванна с водой и рядом с ней - стакан. Им можно было зачерпнуть воды и напиться – днём и ночью, зимой и летом, ванна всегда была полна. В ней купали детей, омывали усталые ноги, перевитые верёвками вен, как вековечными заботами о хлебе насущном, полоскали зубные протезы.
Так мне и запомнился наш двор – добрый и бесхитростный, открытый всем, как стакан воды.
..А Густьку Рахимбаева я встретила недавно на перроне Ярославского вокзала в Москве – он работает аппаратчиком в континентальном ракетоносце «земля-воздух», приехал на операцию. Паховой кистоплазмоз третьей степени, киста величиной с полмешка картошки, катил  её перед собой на тележке. Обнялись, всплакнули, вспомнили старое, я потормошила Густьку, потискала, подурачилась, поиграв с ним в чехарду, и жизнь снова развела-разметала нас.

1. Смешно, но Францика Рахимбаева даже в классе дразнили «ракетчиком» Он так смешно попукивал во время контрольных.
2. Перечитала и поняла, что ни х*я про стакан воды не написала.



Na:

Стакан налит водой. Не мной. И не тебе.
Твоим губам не пить
                    прозрачной этой влаги
От Charles de Gaulle
              – который год!
                                        – до Энтеббе
Вожу стакан с собой.
                Захочешь пить – у ног покорно лягу.



1. Избранные поймут.
2. Первый каммент был не нужен, избранные и без него поймут.





Евгений Староверов:

Утреннее солнышко заиграло на полу, на стенах, высветило стакан воды, стоящий на тумбочке. Гришатка открыл глаза, счастливо потянулся, постучал босой пяткой по запечью, где было мышиное гнездо. Перепуганный мышонок укоризненно покачал головой, дёрнул усиками и юркнул в закут.
Гришатка собрал по дерюжкам толокна и молочного обрата, насыпал перед норкой. Мышонок пошевелил носом-капелькой, принюхался, зачавкал. «Напоить его надо, - подумал Гришатка, - живая душа, как-никак. Поди, пить хочет». Встал на трофейную табуретку деда Игната, которую тот принёс с войны в вещмешке, потянулся к стакану.
Ножка у табуретки подломилась, детская ручонка скользнула по стеклу и вода из стакана хлынула прямо в горло Гришатке.
Захлёбывался Гришатка долго, пять дней. Повезли к фершалу, сбились с пути, заехали в город. Пока мужики-возчики выясняли в пивной дорогу в лечебницу, Гришатка умер.
Мать Гришатки в отчаянии несколько раз бросалась в русскую печь, да в колхозе об тот год с углём было туго. Деда Игната отец с кумом подстерегли в урочище и забили подберёзовиками до смерти.
Давно уже лежит Гришатка на бедном деревенском кладбище, просела и земелька на его могилке, все забыли о мальчонке, жизнь-житуха закружила-закуржавела и только маленький серый мышонок каждое утро трёт лапкой носик-бусинку и плачет, плачет…

1. Всем привет, история совершенно реальная, рассказал как мог.
2. Для такого быдла и писать не хочется.