Первая часть: http://udaff.com/creo/96169/page1.html


Итак, продолжу свой печальный высер.

Съездил он пару раз в детский дом, под Новый год и на 1 июня. Стал задумчивый такой, тревожный даже. Ну, думаю, дело пошло, а сама язык в жопу засунула и молчу, чтобы не спугнуть мыслю. Как-то говорит он мне – «давай вместе съездим, а то одиноко мне там бывает». И тут меня молния шаровая в лобешник ебнула – приглядел он кого-то, показать хочет. Я неделю ни спать, ни есть не могла, в дороге тарахтела без умолку, «словесный понос» накрыл от волнения. Приехали, компьютеры подарили, все путем. Хороший детский дом, всего 30 детишек от 3 лет до 15, сирот почти нет, большинство от лишенных прав родителей.  Они концерт приготовили, обедом накормили и все так душевно, без заискивания и вымогательства завуалированного. Я еще подумала тогда, правильно провинцию выбрали, только тут настоящие эмоции можно увидеть и смех искренний и слезы.
Его я сразу увидела, муж мог и не говорить ничего, потому как копия. Крепкий такой пацаненок, лет 5, и ни одной улыбки за день. Я впервые фотку мужа улыбающегося получила, когда за задницу его щипнула на слове «чиззззз». Он даже в детстве на мир смотрел задумчиво, будто все горести и подлость познал и простил уже.

Нам бабам много ли надо, любовь моя к детенышу в секунду возникла, и сердце мое по-другому биться стало. Опущу подробности оформления документов, т.к. мерзость это и надругательство. Мы были идеальными кандидатами, т.к. и доход и жилплощадь и вообще положительные шо пиздец, так и нам мозг вынесли. Спустя полгода мы стали счастливыми родителями с двумя детьми…
Охуели?! Вот и я тоже, узнав, что у мальчонки этого сестра есть родная 12 лет. Разлучить их не посмели мы. Конечно, тяжело было первые месяцы. Он маму с папой вообще ни разу не видел в сознательном возрасте, а она до 8 лет дома жила, правда лучше бы и не жила. Мать их та еще курва была, все по мужикам шастала, пока муж в тюрьме за кражу сидел. У них еще сводные брат с сестрой были где-то у бабушки. Когда он вышел - сыну зачали. А потом застукал ее с кем-то, по пьяни, и пырнул ножом. Она из больницы съеблась в неизвестном направлении, он на нары, детей по щелям распихали. Думаете до хуя наверчено, да там у каждого подобная история за спиной, еще и похлеще есть с трупами родителей и сестер-братьев. Конечно, умом я понимала, что наследственность тяжелая, гены говенные, только в глаза эти глядя, про все умозаключения забываешь. Да и мало в нашей стране брошенных детей от здоровых родителей и за ними очередь.

Спустя полгода как-то все устаканилось, мы ведь тоже плохо себе представляли, что это такое в одночасье стать родителями двоих чужих детей. Младший в садик пошел, старшая в школе хари бить всем подряд перестала. Наша с ними жизнь приобрела внятные очертания. Тут чую, что-то с мужем моим не ладно. Я к нему и так и эдак, что не так, да не жалеешь ли об усыновлении, может мы поторопились, а он как партизан гребанный «все хорошо, проблемы на работе». В ебле какая-то пурга началась, свелось все до раза в неделю, в темноте (чего отродясь не было) и ощущения как с Буратино путаешься. Дети вели себя практически идеально, хотя мелкий всегда был сдержано-ласков с нами, а вот сестра его первое время ерепенилась. Теперь не узнать стало, «спасибо, пожалуйста, мама, папа, спокойный ночи». Стала я тревожно в лица всматриваться и к интонациям прислушиваться. Неделю-другую, понять не могу, вроде все хорошо, а гармонии нет.
Как-то вечером сидели они телик смотрели, а я суп варила. Вышла из кухни на своих полюбоваться и как кипятком меня обдало. Младший на ковре сидел, лепил что-то. Муж на диване, спиной ко мне, напряженный, будто кол осиновый ему в прямую кишку вставили. А шалава эта к нему в пол-оборота, сидит, глазищами пожирает, блядина малолетняя, ножкой призывно так качает и волосенки на пальчик накручивает. У меня все мышечные волокна в организме стали крупнокалиберную дрожь наяривать, и сердце и желудок и матка, будто колошматит их кто, руки-ноги ледяные, хоть стой столбом, хоть падай колодой. Я промежность сжала, чтобы в чувство придти и на кухню тихонько отползла. Села, ногти в ладошки вонзила, «врагу не сдается гордый варяг» спела и вроде отпустило слегка. Не буду вдаваться в подробности своих переживаний, а то опять скажете бабомысли, читать нельзя. Больше всего мне хотелось знать – он ее выебал и теперь ему стыдно или она его провоцирует, а он не знает, что с этим делать. Зная моего мужа, первая версия была абсурдна, но в моем состоянии разумные выводы роскошь. И тут я вспомнила, как попросила она на 13 лет в подарок «шелковое белье с кружавчиками», а я дура наивная сама ее в магазин водила и выбирать помогала. Дрожь усилилась и в крик горловой стала преобразовываться. Не осталось мне иного выбора как руку в кастрюлю с супчиком кипящим засунуть, чтобы хоть на время забыть эту картинку. Стою, а вокруг меня Камасутра в исполнении  мужа с дочерью приемной пляшет.

Потом муж прибежал, в травмпункт поехали, хотели в ожоговое положить, ага, бля, так я и оставила их одних. Следующие дни плохо помню, боль физическая меня в реальности удерживала. В одно ужасное утро я проснулась с четким планом решения проблемы. Спросите, почему я с мужем не поговорила. Хрен его знает. Я думаю, страшно мне было, а вдруг Хумберт Хумберт  новоявленный. План мой был труднореализуем и омерзителен с точки зрения этики и морали. Но мне было до пизды, т.к. одержима я стала одной мыслью - «поебаться захотела тварина, я тебе устрою поебаться». Долго думала, где исполнителей найти и вспомнила солдатика одного, которого когда-то комиссовала, очень непростой юноша был, с гнильцой глубоко сидящей. Нашла его, все как есть рассказала и задачу поставила. Он даже ломаться не стал, говорит - «за доброту вашу я все, что угодно сделаю». Были ли у меня сомнения, а то нет, не кукла я бездушная, а человек разумный, ищущий, страдающий. Только в тот момент гибла я и за собой всех тащила.

Утром муж отвез сына в садик, дочь так называемая в школу съеблась, еще спросила, уходя - «мамочка, тебе купить что-нибудь в аптеке». Ага, думаю, яду крысиного мне и «Постинор» себе. Время остановилось, я даже на часы не смотрела, сидела на кухне и тупо ждала. Не пришла она из школы вовремя,  ну думаю, началось. Вечером муж приехал  с сыном, она не идет, я вся на нервах, типа переживаю, что ребенок пропал, давай звонить классной, подружкам, когда ушла, с кем, куда. Часов в 10 звонок в дверь, заползает вся в кровищи, синяк под глазом, нос сломан, слюни-сопли-слезы. «Мамаааааа, меня чуть не изнасиловали» - кричит. Все, финита, план мой в жизнь воплощен именно так, как и задумывался. Я только прохрипеть что-то успела и в обморок хлоп. Очнулась на диване, сынуля рядом сидит, по руке меня гладит и плачет. «Вы нас теперь обратно вернете, в детский дом» - спрашивает меня. Очень мне захотелось обратно – в обморок. Смотрю ему в глаза и говорю - «не смей даже думать об этом никогда, мы семья и так будет всегда, а в семье всякое бывает». Муж из больницы вернулся, глянул на меня, как плитой свинцовой придавил. Сына спать положили, на диван сели вместе, обнял он меня как-то неловко, будто в первый раз и шепчет «прости меня, за все прости, изломал я тебя».

Девочка моя быстро оклемалась, ничего страшного с ней не случилось, а нос даже симпатичней стал. Иногда кричит от страха во сне, но все реже. Красавица растет и умница, чистая как слеза, хоть и повидала не мало. Моя это дочь, как есть моя, я ее выносила и в муках выродила. И глотку любому за нее перегрызу, т.к. теперь я самка с детенышами. И судить меня не вам.